Джон Биггинс - А завтра — весь мир!

— Но разве здесь, среди каннибалов и охотников за головами, вы не чувствуете себя в опасности без защиты европейского государства?

— Ни в малейшей степени. На самом деле я чувствую себя неуютно с европейцами. Христос проповедовал перед толпой с рыбацкой лодки, как я помню, а не с борта крейсера с пушками, нацеленными на побережье.

— И вы достигли чего-нибудь проповедями среди этих людей? Мистер Вудфорд в Тулаги заявил, что они самые одичалые среди всех аборигенов Соломоновых островов.

Отец Адамец рассмеялся.

— Это напоминает одну табличку в брюссельском зоопарке: «Осторожно! Животное опасно — если на него нападают, оно защищается». Нет, я здесь провел большую часть своей жизни и должен признать, что сейчас куда меньше убежден в необходимости проповедей, чем, когда только что приехал. Видите ли, по нашим стандартам, эти люди примитивны, но во многих смыслах их общество сложнее нашего. Честно говоря, сомневаюсь, учитывая, как они воспринимают проповеди, что их менталитет сильно отличается от нашего. Например, взять прощение врагов. Всё их общество базируется на отмщении за плохие поступки и воздаянии за хорошие. Для них мысль простить за оскорбление столь же смехотворна, как для нас было бы, скажем, если бы суд объявил человека невиновным и отправил в тюрьму, или если избирали бы политическую партию, получившую наименьшее число голосов. Отпилите у стула ножку, и он рухнет. Нет, наша работа здесь затянется на десятилетия, за несколько лет не справиться.

— А как насчет омерзительных обычаев этих племен — каннибализма, охоты за головами и работорговли? Вы и с этим готовы смириться?

— Что касается каннибализма и охоты за головами, тут вы правы. Но когда вы убиваете на войне, то как поступаете с павшими врагами? Помню, пару лет назад я перевел местному вождю газетную статью об осаде Плевны: за день убито пять тысяч человек или что-то вроде того. Он просто усмехнулся и сказал: «Наверное, славно они попировали в тот вечер». Но в то же время, другие их обычаи я склонен оставить в покое, если они никому не мешают. Некоторое время, прежде чем приехать сюда, я жил на Таити и видел, что натворили там миссионеры, полностью искоренив местный образ жизни, а взамен не дав людям ничего, кроме воскресных школ. Неудивительно, что несчастные создания просто сворачиваются калачиком и помирают от отчаяния. Конечно, протестантские миссионеры попытались сделать это и на здешних островах. Несколько лет назад был один такой на острове Шуазель, он вроде убедил местного вождя отказаться от полигамии. Вождь устроил большой пир, а под конец отвел любимую жену и ее детей в сторонку, а остальных забил дубинкой. А на Бугенвиле один англиканский миссионер научил новообращенных играть в крикет. Игра им страшно понравилась, в особенности если вставить в биту акульи зубы. Во время одного матча было убито и съедено несколько сотен игроков. Он длился три дня и закончился, только когда немцы прислали канонерку из Рабаула и обстреляли остров.

— Но отче, неужели вы и правда не хотите приобщить этих язычников к христианству и европейской цивилизации?

— Я бы серьезно над этим задумался, в особенности над тем, чтобы перечислять христианство и европейскую цивилизацию в одном ряду. Господь родился и умер в Азии, как мне известно, а не в Австрии. Что до распространения католической веры, то да, конечно же, я этого хочу, иначе не прожил бы здесь четверть века, но только в тех терминах, которые сумеют понять эти люди. Я хочу благословить их образ жизни, а не искоренить его или заменить дрянной копией Европы. Но как я уже сказал, эта работа затянется больше, чем на одну жизнь.

— Но ведь островитяне — дикари, тонущие в грубейшем варварстве и невежестве. Разве другие миссионеры придерживаются таких же терпимых взглядов на это, как и вы?

— Кто? Мистер Трайб и мистер Масгроув? Вряд ли они способны воспринимать что-то терпимо, особенно друг друга. И у них сложилось очень плохое мнение о католической церкви — они, например, объявили Папу римского антихристом. Я помню, как мистер Трайб работал над переводом Библии на тетубский, и в ней сатана переводился, как Папа. Правда, сейчас он изменил перевод и назначил на роль нечистого бедного мистера Масгроува.

— Эти англичане — непримиримые соперники?

— Можно и так сказать, хотя, приехав сюда пять лет назад, они были коллегами-миссионерами, работавшими в одной организации. Разошлись друг с другом они около двух лет назад. Я любезен с обоими и не встреваю в их вражду, особенно после того, как это сказалось на туземных племенах в глубине острова. Но не могу сказать, что добился у них уважения. Я так понимаю, вы собираетесь нанести им визит?

— Не совсем, отче, мы пригласили их на борт завтра вечером.

— Понятно. Что ж, приготовьтесь. Если хотите увидеть воплощение дикости острова Каннибалов, нет ничего лучше, чем пригласить этих двоих.

На следующий день я убедился, что отец Адамец ни капли не преувеличил, описывая английских жителей Новой Силезии. В восемь склянок меня на гичке послали передать обоим миссионерам приветствия от капитана и пригласить вечером на борт «Виндишгреца» что-нибудь выпить. Первой моей целью стала миссия мистера Трайба, носящая название Спердженсвиль, на дальней стороне залива Понтиприт.

Пока мы гребли в сторону большого и крепкого причала, я отметил, что поселение состоит из пары десятков крытых пальмовыми листьями хижин, стоящих рядами, как казармы, деревянной церкви (что-то вроде садового сарайчика со шпилем наверху) и типового деревянного бунгало с верандой. Я также заметил за деревней довольно внушительную кокосовую плантацию. От котлов с копрой поднимался дым, а по бокам причала высились груды дурнопахнущей бурой субстанции, готовые к отправке.

За пляжем, по ту сторону пристани, что выходила к заливу, стоял большой красный щит с метровыми буквами. Надпись гласила: «Слуги, любите господ ваших и подчиняйтесь им, ибо они поставлены над вами». Не считая мрачного смысла, текст поразил меня тем, что находится именно в этом месте, ведь проплывающие мимо на каноэ туземцы уж точно не умеют читать на английском, да и на любом другом языке.

Мы причалили, я оставил в шлюпке четырех матросов с винтовками и саблями, просто на всякий случай, и направился к бунгало – по всей видимости, дому мистера Трайба. Идя по деревне, я увидел несколько туземок, одетых не по местному обычаю, в одни набедренные повязки, а в на редкость отвратительные платья, как я выяснил позже, они назывались «хаббарды», их шили дамочки в английских церквях специально для голых язычниц. Все платья, похоже, были одного размера и состояли из сшитого в форме дымовой трубы куска ткани, украшенного бахромой, как на шторах или абажуре.