Александр Дюма - Метр Адам из Калабрии

— О Боже, Боже! Один лишь ты можешь их спасти!

— Он их спасет, — раздался голос позади метра Адама.

Несчастный отец живо обернулся и увидел фра Бракалоне.

— Каким образом? — воскликнул он.

— Благодаря благой мысли, ниспосланной им своему смиренному служителю, — ответил ризничий.

— Какой? Какой? — бормотал метр Адам.

— Во сколько должна свершиться казнь?

— В пять часов утра, — ответил метр Адам.

— В половине пятого пошлите за святыми дарами для вашей дочери.

— А что потом? А что потом? — повторял отец, начавший понимать, в чем же все-таки дело.

— В остальном положитесь на меня, — заявил фра Бракалоне.

— Ах, Боже, Боже! — воскликнул метр Адам, выбегая из церкви. — Только бы она не умерла!

Марко Бранди был отведен в тюрьму, а по обеим сторонам от него шли исповедник и палач: последние часы, что ему еще оставалось жить, должны были быть посвящены религиозным утешениям и приготовлениям к казни. Впрочем, обе эти миссии были одинаково легки как для исполнителя человеческого возмездия, так и для посланника божественного милосердия. Марко Бранди был уже душевно оторван от земли, так что для него казнь была всего лишь жестокой формальностью.

И когда пробил урочный час, он вышел твердым шагом и предстал перед жителями Никотеры, столпившимися у ворот тюрьмы, не только со спокойствием во взоре, но даже с улыбкой на устах. На пороге он остановился и, воспользовавшись тем, что стоял на несколько ступенек выше собравшихся, обратился с этого места к пришедшим с благодарностью за то, что, почтив своим присутствием его свадьбу, они теперь будут присутствовать при его смерти. Затем он, опираясь на исповедника и палача, со связанными руками взобрался на осла лицом к хвосту, чтобы все время видеть перед собой гроб, который несли кающиеся грешники, певшие хором «De profundis». Процессия направлялась через весь город: казнь должна была состояться в том самом месте на большой дороге, где совершилась последняя кража, в которой был обвинен метр Адам и в которой признал себя виновным Марко Бранди. В результате этого приговоренный к смерти должен был пройти мимо дома, где умирала Джельсомина, так как он был расположен как раз между деревней и маленькой церковью аббатства.

Это было заключительным испытанием, уготованным для Марко Бранди: дело в том, что он просил как о единственной милости, чтобы к месту казни его доставили другой дорогой. Но судья, видевший в уступке человеческим чувствам отклонение от долга, даже не удостоил эту просьбу ответом. И приговоренный к смерти вынужден был идти предписанным ему путем и уже приближался к жилищу метра Адама. К счастью для себя, следуя к дому спиной, он его не видел, ибо, проявляя человеколюбие, вне всякого сомнения неосознанное, итальянское правосудие, как мы уже говорили, предусмотрительно обязывало обреченного на смерть двигаться к месту казни обернувшись лицом назад, с тем чтобы вместо эшафота, где ему предстояло страдать, он имел перед глазами гроб, в котором страдать он уже не будет.

Тем не менее по окружающим предметам Марко Бранди мог догадаться, что его отделяет лишь небольшое расстояние от двери, которая раскрывалась перед ним при совершенно иных обстоятельствах и мимо которой ему надлежит пройти в последний раз. Вскоре, поскольку все испытывали глубочайшее чувство сострадания к несчастной девушке, которой суждено было стать вдовой, прежде чем она стала женой, — пение умолкло, разговоры прекратились, полнейшее молчание охватило толпу, и каждый продолжал путь молча и опустив голову. Марко Бранди, проезжая мимо, слегка повернувшись, бросил взгляд на дом и заметил, что все окна гостеприимного жилища были закрыты. Отворена была одна лишь дверь, а на пороге метр Адам и Бабилана коленопреклоненно молились. Процессия продолжала свое печальное шествие, и вдруг, когда она уже отошла от дома шагов на сто, толпа, умолкнувшая перед казнью, услышала разорвавший тишину ровный, серебристый звон колокольчика. В тот же миг из-за поднимающейся по направлении церкви стены вышел сначала мальчик-певчий с серебряным крестом в руках, за ним шествовал фра Бракалоне, по привычке мирно позванивавший тем самым колокольчиком, звук которого был услышан собравшимися; наконец появился достойный приор Гаэтано, несший по просьбе метра Адама святые дары для Джельсомины. И тогда все разом испустили крик радости, ибо знали что за этим последует.

Процессия тотчас остановилась; Марко Бранди спустили с осла, а судья, осужденный, палач, кающиеся, народ и стражники — все преклонили колени перед святыми дарами. Приор же, вместо того чтобы продолжать свой путь, замер прямо перед судьей и заявил, поднимая чашу с облаткой, которую он нес умирающей:

— Судья, именем Господа нашего Иисуса Христа, тело которого заключено здесь, заклинаю тебя развязать руки приговоренному, поскольку всякий, кто осужден на смерть, при встрече со святыми дарами освобождается от суда земного, ибо тем самым помилован в силу права, принадлежащего Царю Небесному.

Судья склонил голову в знак повиновения и лично развязал руки Марко Бранди.

Затем дон Гаэтано, следуя за певчим и фра Бракалоне, вновь отправился в путь, а за ним шли судья, осужденный, палач, кающиеся, народ и стражники: в Италии принято, чтобы все, кто встретится со святыми дарами, сопровождали их вплоть до дверей умирающего.

Джельсомина же, несмотря на те меры предосторожности, какие были приняты процессией, услышала приближение шествия и попыталась встать, чтобы вновь посмотреть еще в этом мире на того, кого она увидит лишь на Небе; однако силы ее были уже на пределе и изменили ей, подорванные испытанными ею потрясениями, и девушка вновь упала на постель, бледная, с закрытыми глазами, словно она уже умерла. Именно в этом состоянии застал ее дон Гаэтано; она услышала звон колокольчика, услышала шаги служителя Божьего, приблизившегося к ее ложу, услышала, как дом отца наполнился людьми, но ничто не смогло вывести ее из оцепенения. И вдруг руку ее схватила другая рука, и от одного лишь этого прикосновения она раскрыла глаза. По одну сторону постели находился Марко Бранди, а по другую — дон Гаэтано; вокруг же стояли на коленях метр Адам, Бабилана, судья, палач, кающиеся, стражники — наконец, все, кого смог вместить этот бедный дом. Больная окинула изумленным взором всех собравшихся, затем обратила его вновь на Марко Бранди и спросила:

— Что, мы уже умерли и находимся на Небесах?

— Нет, — отвечал Марко Бранди, — мы живы и благословенны на земле.

— А теперь, — заявил отец Гаэтано, — примите как христиане Тело Господа, Спасителя нашего.

И, вложив облатку в побелевшие губы девушки, он удалился, а за ним последовали метр Адам, Бабилана, судья, палач, исповедник, кающиеся, народ и стражники: преисполненные религиозного рвения, они проводили священника до самых церковных ворот.