Андрей Турбин - Авантюристы

Нарышкин молчал и греб, ворочая веслами так, будто они были пудовыми. «Пропал, что с воза упал!», — думал «Гроза морей», хмуро глядя на темную воду.

На берегу их встречал подозрительный и мрачный Степан.

— А вот и тестюшка дорогой! — буркнул себе под нос Нарышкин, высаживая Катерину из лодки. Выходя, она сжала ему локоть, успев шепнуть на ушко, жарко выдохнув: «Золотенький мой!».

Неподалеку от воды мерцал огонек костра. В ожидании своего предводителя товарищество «Нарышкин и К» грелось у огня и пекло картошку. Заубер корпел над бумагами, по-прежнему ничего не замечая вокруг. Терентий помешивал угли.

— Докладываю, — сообщил он. — Пароход видал. Трубу они поставили, артель бурлаков подрядили и, по всему видать, завтра поутру стащат их с мели.

— Значит завтра решающий день! — стряхивая с себя остатки вялой истомы, объявил Сергей. — Жребий брошен, Рубикон перейден! Толкни немца, дядька Терентий, будем держать совет!

Спать легли, когда уже брезжил рассвет. Усталый, вымученный, опустошенный Нарышкин упал ничком у костра, как куренок, свернулся в ком и заснул накрепко; так, как говорят в народе: «Спит, точно коноплю продал». Во сне в который уже раз к нему пришатался Царь Иван.

— Почто добро мое к рукам прибрал, сучий пащенок? Ужо ли тебе златом владети? Тебе с гузном немытым на трон царский садиться? Не быть сему!

Царь угрожал, топал ногами, матерился, как ломовой извозчик, но Сергей дрых кирпич кирпичом и на провокации самодержца не реагировал.

Утром его с трудом растолкал дядька Терентий. Нарышкин мучительно долго приходил в себя.

— Вставайте, сударь! Пора Ваше добро отвоевывать! — воинственно сообщил дядька, плеснув на барина волжской водицей.

— Что такое… Отставить купание… Прокляну навеки, от церкви отлучу! — возмутился «Гроза морей», возвращаясь из объятий Морфея.

Стали грузиться в две лодки. Вторую, впрочем как и первую, пришлось позаимствовать у монахов. У них же «взяли в аренду» несколько ряс и клобуков. Терентий ночью ходил в монастырь и вернулся не с пустыми руками.

— Вина прихватил? — сонно моргая, спросил Нарышкин.

— Пяток бутылей к ногтю пришил, — усмехнулся дядька.

— Дай одну! — потянулся Сергей. — Нашему островитянину и так за глаза хватит, а мне боевой дух поднять надобно!

Он раскупорил бутыль и, запрокинув вихрастую голову, забулькал из горлышка.

— Будет Вам! — прошипела сквозь белые, как кипень, зубки, незаметно подошедшая Катерина. — С утра уже начинаете! Что ж Вы ее, как конь запаленный, пьете?..

— Ты мне вчера что обещал? — сказала она, придвинувшись и прибавив в голос немного интимности. — Хватит лакать-то, ступай в лодку!

Нарышкин оторвался от бутылки и вымученно улыбнулся, глядя на девушку мутноватыми глазами.

«Как она похожа на своего папу!», — подумал он со злобной нежностью.

До острова доплыли быстро. Никитка уже поджидал гостей и в нервном напряжении, прихрамывая, ковылял по песку взад вперед.

— Привез? — крикнул он, когда обе лодки еще только собирались причалить.

— Как обещал! — Нарышкин спрыгнул в воду и вывалил на берег груду монашеского одеяния.

— Что ты мне мануфактуру кажешь, пойла привез, ай нет?! — почти выкрикнул рыжий отшельник, стиснув худые веснушчатые кулачки.

— На вот, держи, Робинзон! — Сергей протянул ему котомку с монастырским вином. — Чем ушибся, тем и полечись!

— Всего-то? — разочарованно протянул пушкарь, бегло ознакомившись с содержимым котомки. — Это мне на один укус.

— Будет с тебя и этого, — ответил Сергей. — Ты нам тут еще живой понадобишься. Если подсобишь, такого добра у тебя море разливанное появится, хоть с головой купайся!

— Когда будете запой делать, меня возьмете с собой? — неожиданно смягчившись, спросил Никитка. — Одубел я тут совсем, мохом оброс, будто леший. Сижу на этом острове, как вошь в пироге, а душа раскачнуться желает! Баб уже, почитай, год не нюхал, — добавил он, плотоядно покосившись на Катерину.

— Где ж мы тебе, сиволапому, тут баб сыщем? — недипломатично встрял было Степан, загораживая дочь собой, но Сергей отстранил компаньона.

— Все, будет! — успокоил «Гроза морей». — Мы с тобой, Никита, еще черта за уши подержим! Ты нам только помоги немного, а вино и женщин мы тебе обеспечим в избытке, верно, Терентий?

— Девок, что репок! — философски подтвердил дядька.

Никитка просиял, как масленый блин, и откупорил бутылку.

— А не обманете? — спросил он с тревогой в голосе.

— Чтоб мне болтаться на рее! — поклялся Нарышкин и сделал выразительно страшное лицо.

Покуда отшельник поправлял голову, «Гроза морей» сотоварищи снова держал совет.

— Итак… — оглядывая команду, сказал Нарышкин. — Нас пятеро вместе с Робинзоном, Катерина не в счет. У нас две лодки, пушка малого калибра и дуэльный пистолет. Для начала военной компании уже достаточно! Сколько у нас снарядов, Никита?

— Этого добра у нас, что песку морского! — немного туманно заверил островитянин.

— А точнее?

— А точней — два ядра и картечный заряд. Божья обитель не склад воинский. Что ближе лежало, то и прибрал. Спасибо еще, что это сыскалось!

Нарышкин нахмурился и немного помолчал.

— Ладно, план, как и уговаривались, такой: мы переодеваемся в монастырские обноски, садимся в лодки и старательно изображаем сюжет картины «Чудесный улов». Не помню, чьей кисти полотно, но суть, я думаю, ясна! Терентий, только, чур, в этот раз песен этих своих не пой!

Как только объявляется пароход Трещинского, Робинзон стреляет из пушки, стараясь сбить руль или сделать так, чтобы они потеряли ход. Покуда они не успели опомниться, мы атакуем с обоих бортов, берем пароход на абордаж, далее — короткая схватка на палубе и мой поединок с главным негодяем, то бишь мерзавцем Левушкой. Злодей побежден и наказан, мы забираем клад, плывем с ним дальше и в ближайшем порту устраиваем грандиозную оргию в древнеримском вкусе. Некоторый опыт у вас уже имеется, так что с этим загвоздки не вижу, — Сергей усмехнулся и встретился глазами с возлюбленной.

Катерина стояла кувшинчиком — уперев руки в бока. Весь вид ее свидетельствовал о том, что идею с оргией она не разделяет. Нарышкин отвел взгляд.

Доселе молчавший Заубер критически покачал головой:

— Это есть неправильно! Один пистолет и один пушка много не навоевать! Надо еще оружие!

— Наше главное оружие — внезапность! — трубил Сергей.

— А я говорил вчерась, надо было ночью их брать! — заявил Степан. — Ночью мы бы их враз одолели!

— Ночью они уже ученые, — вставил свое слово Терентий. — Этаким манером теперь к ним не подберешься!

— Верно! — одобрил Сергей. — Наш главный козырь — внезапность. Днем они не будут ожидать нападения! С Трещинским я справлюсь, молодцы его мне тоже не страшны, вот только, пожалуй, с великаном тем повозиться придется… Впрочем, Иоганн Карлович прав, нам нужно еще оружие.