Роберт Лоу - Оскал дракона

— Среди детей — твоя дочь, — язвительно напомнил Финн. — И мой сын. Бросим их, когда придется бежать? Давай начнем с твоей Хельги Хити.

Ботольв нахмурился, он пытался все это обдумать, но гнев наполнял его все больше и больше.

— И что нам делать, по-твоему? — спросил я, для него мой вопрос прозвучал, будто спящего пьяницу окатили водой. Он заморгал. Затем поджал губы, его лицо озарила внезапная мысль.

— Оставим Сигрид и пойдем дальше без нее, — заявил он. — Можем направиться в старую усадьбу Тордис, которая будет принадлежать Финну, если он на ней женится. Какое нам дело до конунгов и их наследников?

Удивительно, но я вспомнил, как ярл Бранд сказал примерно то же самое в Серкланде, когда мы возвращались в Великий город. Чего только не придет в голову Ботольву.

— Она — жена нашего конунга, — прорычал Финн, взмахнув рукой, словно пытался схватить недостающие слова. — Мы должны ее защитить. А усадьба Тордис — в дне пути от Гестеринга, и если бы не холмы, возможно, ты бы увидел, как она горит.

Я наблюдал за Финном. Однажды он сказал мне, что собирается уйти, сейчас же я был уверен — друг меня не предаст, и твердость в его голосе это подтвердила. Ботольв взмахнул руками.

— Защищать Сигрид? Почему? Запах ее дерьма никогда не будет мне по нраву, как и она сама. — И как мы ее защитим? У нас всего горстка воинов, — проворчал он сердито.

— Мы — Обетное Братство, — объявил Финн, гордо выпятив подбородок. — Разве мы можем бросить Сигрид и наследника нашего конунга, Эрика Победоносного?

После этих слов наступило молчание, магия славы заставила всех замолчать, и даже Ботольв не смог ничего возразить. Мы — Обетное Братство Одина, и погибнем, но не отступим, так говорят о нас скальды. Не в первый раз я удивлялся, что узы славы сковывают людей в безнадежных ситуациях крепче железа.

— Может родиться девочка, — угрюмо предположил Ботольв, и я помотал головой.

Торгунна гадала на курином яйце и сказала, что несомненно будет мальчик. Я так и сказал.

— Что ж, хорошо, — произнес Финн, Ботольв сердито уставился на него. — Возможно, ты и прав, Ботольв. Я никогда особо не заботился о богатстве и славе. У нас и так есть все необходимое, хотя, если я возьму в жены Тордис и ее усадьба сгорит, то мне придется восстанавливать имение, и на это понадобится немало золота.

Финн потянулся, подмигнул мне и громко пустил ветры. Ботольв ничего не заметил.

— Во всяком случае, — продолжал Финн, — однажды я обзаведусь собственным кораблем и тогда буду по-настоящему счастлив, так что нам следует присматривать за Сигрид и держать ее поблизости, как козу на привязи.

— Ага! — восторженно воскликнул Ботольв, переводя взгляд с меня на Финна и обратно, а затем нахмурился.

— О каком богатстве и славе ты говоришь?

Я пожал плечами, повернувшись к Финну, который сердито глянул на меня из-под свисающих волос, он притворился, что занят, протирая свой «Годи» пропитанной жиром тканью.

— Как обычно, — сказал я. — Но для нас все это имеет мало смысла, ведь у нас вдоволь серебра, славы и земли.

— У меня нет земель, — проворчал Ботольв, и мне стало стыдно, ведь Ингрид постоянно ворчала и донимала его по этому поводу, она хотела видеть мужа хозяином в собственном доме, а не просто одним из моих побратимов. Вот почему я упомянул про земли.

— Да, — ответил я, пожав плечами. — У тебя пока еще нет земли. Мы доставим Сигрид и ее ребенка в целости и сохранности конунгу Эрику, и он отблагодарит нас браслетами и землями. Разве поскупится Эрик, одаривая тех, кто спас его жену и первенца? Но это очень опасно, ты прав. Легче бросить все и сбежать, спасая свои жалкие жизни, пока преследователи не уйдут.

Опять повисла тишина, нарушаемая лишь шипением капель дождя в огне и храпами спящих рядом.

— Эрик правда одарит нас нам землями? — спросил Ботольв после долгой паузы.

— Да, но к сожалению, мы — люди моря, — отозвался Финн. — А еще — скальды сложат про тебя целую сагу.

— Да ну все это в болото, — пробурчал Ботольв. — У меня уже есть такие саги. Коз в сагах не пасут. И для человека моря, Финн Лошадиная Задница, ты рассуждаешь об имениях слишком уж по-хозяйски.

Великан замолчал, и я решил, что пора поспать — сквозь дождевую пелену скоро проступит рассвет. Я поднялся, а Ботольв взглянул на меня снизу вверх и заговорил.

— Как ты считаешь, мы победим ульфхеднара? — спросил он внезапно. Финн рассмеялся, одновременно дико и приглушенно. Я опять уселся, упоминание одного этого слова, означающее бешеных воинов в волчьих шкурах, бросило меня в озноб.

— Нас когда-нибудь разбивали? — спросил Финн.

Ботольв задумался на мгновение, затем поднялся и серьезно кивнул.

— Ты прав. Мы — Обетное Братство. Мы не бежим от битвы, и Сигрид — наша госпожа. Я, конечно же, вместе с вами. Сейчас я собираюсь немного поспать в тепле, если, конечно, мне удастся втиснуться между женщинами и детьми.

Финн наблюдал, как великан шагнул в темноту, и устало покачал головой.

— Во имя Молота! Камни и то умнее его.

Мы понимали — Ботольву нужно лишь оправдание, достаточно убедить его в правильности нашего решения.

Затем Финн повернулся ко мне, убирая «Годи» в ножны.

— Как ты думаешь, мы разобьем их? — спросил он.

Мы должны. Я именно так сказал, и он кивнул, поднялся и отправился спать, оставив меня наедине с искрами и усталостью.

Торгунна проснулась, когда я подошел к ней, и присела. Она устроилась под повозкой, укрывшись шкурой, над ней стонала и охала жена конунга свеев и гетов. Неподалеку я заметил Курицу под плащом — причем мне показалось, что плащ чужой. Трэлль расположился под навесом и не спал, я обратил внимание, что он внимательно наблюдает за мной черными глазами. Его звали просто Курица, потому что когда я его купил, волосы у трэлля торчали, как гребень ощипанного петуха.

— Никому не спится этой ночью, — сказал я, улыбнувшись.

Торгунна затащила меня к себе, укрыв плащом и шкурами, и прижалась, чтобы согреть. Она положила голову мне плечо, и я ощутил приятную тяжесть.

— Курица пришел недавно, — сказала она. — Два трэлля, которые бежали вместе с ним, заблудились, и Курица не знает, где они. А еще он убил человека, так он сказал.

Это было неожиданной новостью, и я даже присел, услышав это. Курица тоже приподнялся, выжидающе глядя на меня.

— Ты убил человека, — сказал я ему, и он неохотно кивнул. Я не удивился его настороженности — обычно пойманного с оружием трэлля убивали, и это было справедливо.

— Я вытащил его маленький нож и убил его, — сказал он почти вызывающе. — Потом подобрал лук и выстрелил в его товарища, но было темно, и я торопился. Я промахнулся.

Он показал лук и три стрелы, протягивая их мне, его квадратное лицо с плоским носом светилось от гордости. Он ухмылялся.