Тайны Безымянной батареи [Современный коллективный роман]

— Разрешите прикурить! — как из-под земли (или, по крайней мере, из подворотни) выросло перед ним гороховое пальто с черными усиками, бойко закрученными вверх.

«Видел или нет?» — репортер сжал бумажку в руке:

— Извините-с, не курю!

«Пальто» подозрительно прикинуло его на глаз и куда-то исчезло, провалилось, совсем как черт на провинциальной сцене.

— Слава Богу, не видел! — вздохнул легко «демон репортажа» и быстрой «хронической» походкой свернул на Светланку.

Усевшись за столик в уголке шумного клуба инвалидов, он развернул эту свалившуюся с неба бумажку.

На ней какими-то странными рыжими чернилами было нацарапано:

«Ради Бога, передайте записку Нине Георгиевне Локутовой».

И дальше:

«Сибирская жизнь. Жутко очень. Крайбург у ней. Целую кошечку мою морскую. Горячо Кеша. Вчера второпях забыл огородить свою этажерку. Знаешь Жака? Пока помолитесь за Гителя. Он белый, как жатва».

В самом низу был указан адрес: Светланская, самый центр, номер дома и квартиры.

— Рехнулся, бедный! — присвистнул репортер. — Пишет убитой, да еще такую чушь.

И из сочувствия несчастному узнику — ибо, вне всякого сомнения, записка была брошена из окна «узилища», демон репортажа потребовал водки…

После второго пузатенького графинчика кельнерши показались ему прекрасными, жизнь интересной, а странное письмо — имеющим некоторый смысл.

И, не откладывая в долгий ящик, он, расплатившись в ресторане, пошел по указанному адресу, — благо это было очень недалеко.

Войдя во двор дома, помеченного в записке, он увидел прямо перед собой и дощечку с нужным номером квартиры.

Поднялся на 3 этаж. Позвонил у двери, не имеющей ни какой карточки.

Через минуту дверь открылась. Перед «демоном» стоял «ангел»…

Впрочем, вероятно, эта девушка была красивее ангела, там как все ее природные прелести были еще усовершенствованы искусной портнихой. Темное платье сидело на ней великолепно, подчеркивая белоснежность кожи рыжеватой блондинки и не закрывая шелковых чулков со стрелками над модными остроносыми полуботинками коричневого шевро. Лицо ее выражало растерянность.

— Вам кого? — чуть слышно прошептала она, невольно отступив на шаг перед галантно расшаркивающимся «демоном».

— Могу я видеть Нину Георгиевну?

Лицо девушки порозовело:

— Здесь нет никакой Нины Георгиевны, — еще тише проговорила она.

— Может быть, вы все-таки прочтете эту записочку? — не отставал энергично «демон» и протянул записку.

Едва девушка бросила взгляд на записку, она побледнела и воскликнула:

— Вы от него? Значит, вам можно доверять?

— О, еще бы! — в восторге пропел журналист.

— В таком случае… Я… Нина Локутова!

Бедняга даже попятился:

— Ну вот, ну вот! Не надо было пить второго графинчика.

— Виноват-с. — Но как же, сударыня, вы, так сказать, вас, так сказать. — Извините за выражение, но ведь вы уби-ты-с?

— Они не нашли меня…

— Мадама! Купи аперсина. Шибко дешево! — в комнату нахально влез китаец с лотком. Лицо его показалось странно знакомым репортеру. Впрочем, все китайцы на одно лицо.

— Цубо! — и нахальный ходя вытолкнут за дверь разъяренным «демоном».

Девушка сидела в кресте, слегка испуганная.

Она была так прекрасна в этом полумраке мало меблированной комнаты. В сердце журналиста что-то затеплелось.

Остро вспомнились мужские имена, которыми так изобиловала записка.

— А кто такие Крайбург и Жак? — не вытерпел он.

Девушка весело засмеялась:

— Смотрите! — она быстро схватила карандаш, зачеркнула все четные слова, и в каждом оставшемся слове вторую половину.

Протянула бумажку собеседнику. Теперь ясно было можно прочесть: «Сижу крайней каморке второго этажа. Помогите бежать».

Г. Травин

В городе произошло кошмарное убийство богача. Преступники оставили записку с двумя загадочными буквами «Б. Б.». Возникло предположение, что буквы эти означают название «Безымянной батареи». На батарее был найден труп убитой молодой женщины. Герой романа был захвачен на Безымянной батарее и уведен на Полтавскую № 3. Во время поднявшегося интереса к событиям была обнаружена другая находка — человеческая голова. В дальнейшем оказывается, что вместо Нины Локутовой убита какая-то другая женщина, а Локутова скрывается в одном на больших домов на Светланке. Она получает шифрованную записку от заключенного в д. № 3 по Полтавской ул. с просьбой о помощи.

Как заметил читатель, герои нашего романа весьма предприимчивы в способах передвиженья — еще один Фоккер и одна какая-нибудь субмарина, и все существующие виды передвиженья будут налицо в нашем коллективном труде.

Но пусть на Фоккере летает в позднее время в Улисс Арсений Несмелов, если, однако, выдержит это путешествие его лирическое сердце; а субмарина ждет давно у подножья Безымянной батареи Н. В. Кока.

Мои герои через харбинскую вокзальную площадь пошли пешком, — драндулеты, фаэтоны извозчиков, купе такси и автобусов, все это осталось без внимания.

Их было двое: высокий и низенький, оба в коротких американских пальто и фетровых шляпах. Высокий нес в левой руке трэнк [2] От англ. trunk, дорожный сундук, чемодан. коричневой кожи, внимательный глаз заметил бы серию цветных отельных наклеек, где особенно отчетливо читалась этикетка гостиницы «Ямото» — не однажды; а т. к. гостиница с этим названием имеется почти при каждой крупной станции корейских железных дорог, — то можно сделать вывод, что лицо, путешествовавшее с трэнком, когда-то медленно продвигалось по Корее…

На Вокзальном проспекте владивостокские путешественники зашли под ворота многоэтажного дома. В тесном дворе они продолжали шагать столь же уверенно, как и на улице: через узкий коридор между каменными флигелями они прошли к дверям японской фотографии и, отпахнув застекленную и занавешенную зеленой тафтой дверь, очутились в приемной фотографии. Там за столом сидел японец в синем керимоне и в роговых американских очках.

— Ибо-сан? — спросил высокий.

— Дозо, дозо [3] Здесь: пожалуйста, входите ( яп .). , — закланялся японец и, вежливый чрезвычайно, шумно втянул воздух.

Приехавшие прошли четырехаршинную приемную и одинаковую площадью лабораторию, где у стены были устроены низенькие нары для спанья. За лабораторией была комната без окон, в ней горело электричество, на письменном столе лампа в низком зеленом абажуре. А от стола обернулся человек, блеснули стекла его очков.

— Добрый день! — говорил по-французски высокий и поставил трэнк к стене. — Вот и мы. Как ваши дела?

Сидевший помолчал, наблюдая, как разоблачаются от своих пальто приехавшие.