Яков Свет - Одиссея поневоле [Необыкновенные приключения индейца Диего на островах моря-океана и в королевствах Кастильском и Арагонском]

Мабуйя силен, но он опасный союзник, стоит тебе только подставить ему ноготок — и, не ровен час, он отхватит всю руку.

Бледнолицые вернутся победителями, но не пожелают ли они приумножить свои победы и следующий удар нанести нам?

Кто знает? Быть может, белокрылые хуже длинноволосых. Во всяком случае они сильнее их.

— Молчите! — сорвался Гуабина. — Я скажу вам все, что подсказывают мне духи света. «Меня никто не слушает, — с горечью подумал он. — Я бросаю слова на ветер». Схватив палку, он ударил по голове первого попавшегося ему под руку крикуна.

Стало тихо. Тяжело дыша, стиснув кулаки, ошеломленные советники ждали, что скажет разгневанный вождь.

— Я не знаю, откуда пришли белокрылые. Быть может, с неба, быть может, с берегов дальней и неведомой земли. Я знаю другое: без них нам было лучше. Сердца наши не замирали от страха и тревоги, яд корысти не отравлял нашу кровь. Белокрылым до нас нет дела. Того, чего они ищут, на острове нет. Стало быть, они вскоре уйдут от нас. И рано или поздно найдут те острова, где живут длинноволосые. Вы знаете длинноволосых — с чужаками они передерутся, разгорится костер вражды, но в него нам лучше не подкладывать хвороста. Надо держаться подальше от белокрылых.

Ушибленный Гуабиной советник, потирая шишку на темени, тоненьким голоском пропищал:

— Я слышу речи труса. Да, Гуабина трус, трус и плохой вождь. Горазд он лупить своих братьев, но душа у него уходит в пятки, когда он говорит о длинноволосых и белокрылых. По мне, и те и те враги. Нас много, белокрылых — горсть. Заманим их в лес, ударим на них из засады, сожжем их каноэ, и все будет, как было вчера.

— Ты сед, — сказал Гуабина, — но разумом беднее щенка. Я хотел бы снять с неба вон ту звезду — она такая яркая и красивая, но сделать этого не могу. Ты хотел бы заманить в лес белокрылых и истребить их, но их много, да и наши маканы ничто против их больших кожей и палок, извергающих огонь. Но даже если мы одолеем белокрылых и сожжем их каноэ, то через две-три луны сюда придут их соплеменники — ведь однажды белокрылые уже одолели Большую Соленую Воду — и без труда доберутся сюда снова. Что тогда будет с нами? Желтоголовый сказал: больших каноэ в Стране Восхода больше, чем песка на берегу этой бухты. Стало быть, снова явятся сюда белокрылые и не оставят здесь камня на камне. Так пусть уходят с миром. Пусть ищут золото на полдневных островах. Будем надеяться, что вернется еще вчерашний день, хотя и слаба эта надежда…

Мужи совета согласились с Гуабиной. Не очень охотно, но иного выхода найти они не могли.

А затем великий вождь сказал:

— Предводитель белокрылых просил меня: пришли завтра семь человек. Они пойдут со мной на малых каноэ в полночную сторону, и вечером я верну их. Кого послать?

Тут споров не было. Быстро решили: пусть каждый род направит по одному человеку к белоглазому вождю. Послали и младшего внука Гуакана и Ягуа. Гуабине очень не хотелось расставаться с любимым племянником, но уж очень об этом хлопотал сам Ягуа.

На рассвете я велел приготовить лодки на своем корабле и на каравеллах и отправился вдоль острова в северо-восточном направлении, чтобы осмотреть другую его часть — восточную, а также обследовать селения. Я видел два или три селения, а также людей, которые выходили на берег, взывая к нам и вознося хвалу господу. Одни приносили нам воду, другие — пищу, иные же, заметив, что я не собираюсь выйти на берег, бросались в море и добирались до нас вплавь; и мы поняли, что они спрашивают, не свалились ли мы с неба.

И один старик вошел в нашу лодку, все же другие — мужчины и женщины — громко возглашали: «Идите смотрите — вот люди, явившиеся с неба, несите им пищу и питье!» Пришли многие, и среди них было немало женщин, и все что-нибудь приносили, благодаря бога. Бросаясь на землю, они поднимали руки к небу, а затем громкими криками призывали нас на берег.

Но я не решился высадиться: весь остров окружен подводными камнями, и хотя за ними есть глубокие места и гавань, способная вместить корабли всех христианских стран, но вход в нее очень узкий. Правда, за этим поясом камней есть отмели, причем вода в них так спокойна, как в глубине колодца. Чтобы все это осмотреть, я отправился утром на берег, желая дать обо всем отчет вашим высочествам и выбрать место для сооружения крепости. Я приметил клочок земли, похожий на остров, и на нем шесть хижин; за два дня можно отгородить его от большого острова, хотя я в том не вижу нужды: люди здешние очень уж простоваты и не искушены в ратном деле, как в том убедятся их высочества по тем семи индейцам, которых я приказал взять и отправить обучаться нашему языку, чтобы потом они сюда вернулись. Впрочем, вашим высочествам, быть может, будет угодно повелеть отправить всех индейцев в Кастилию или оставить их на этом острове пленниками, ибо достаточно пятидесяти человек, чтобы держать их в покорности и заставить их делать все, что угодно.

Затем на этом острове есть сады с деревьями, с самыми прекрасными деревьями из тех, какие мне приходилось видеть на своем веку, и листья у них столь же зелены, как в апреле и мае в Кастилии. И на острове есть также много воды.

Я осмотрел всю гавань, а затем вернулся на корабль, поднял паруса и отправился в путь и видел столько островов, что я не мог даже решить, к какому из них пристать раньше. Люди, захваченные мной, знаками объяснили мне, что этих островов такое множество, что и счесть их невозможно; при этом они называли более сотни островов, и у каждого было свое имя. Поэтому я решил пойти к самому большому из них. Так я и поступил. Остров этот лежит на расстоянии 6 лиг от острова Сан-Сальвадор, другие же расположены либо ближе, либо дальше. Все они очень ровные, без гор и очень плодородные, и все воюют друг с другом, хотя их жители очень простодушны и обладают красивым телосложением.

Итак, первая земля «Индий» открыта. Колумб полагает, что лучше всего назвать жителей этих неожиданно обретенных Индий индейцами. В этом есть своя логика. В самом деле: во Франции живут французы, в Московии — московиты. Стало быть, Индии населены индейцами. Название дано, ему суждено будет удержаться на века.

Восхищаясь веселыми берегами и «майскими» лесами этих «Индий», великий мореплаватель заодно решает и грядущие судьбы «индейцев». Можно будет, если сочтут выгодным их высочества, отправить всех индейцев в Кастилию; можно будет и оставить их здесь. Разумеется, в качестве пленников; ведь надо держать этих людей в покорности, дабы они в поте лица трудились на благо пришельцев-христиан.

А «индейцы» по-прежнему встречают великого бледнолицего вождя радушно и приветливо.