Сергей Минцлов - Приключения студентов [Том II]

— Я заплачу!..

Что-то блеснуло в глазах колдуньи.

— Вот что… — проговорила она. — Заплатишь хорошо — сделаю хорошо; духов подземных вызову, наша будет красавица! Здесь нельзя — надо на крови стоять человеческой!..

— Как, зарезать кого-нибудь нужно? — весь похолодев, воскликнул Ян.

— Зачем? Ночью в Колизей приди, на арену… вся она — кровь человеческая: золота больше с собой возьми! И чтоб ни одна душа не знала, куда идешь и зачем! Можно и патера найти — он в церкви в полночь черную мессу отслужит — Христа проклянет и причастие ногами растопчет?.. Тогда все на свете знать будешь!

— Нет!.. — в ужасе произнес Ян. — Только не это! А в Колизей приду…

— Когда?..

— Завтра…

— Буду ждать!.. Приходи перед самой полуночью. Если кто-нибудь окликнет тебя в Колизее, отвечай — «по приказу пославшей».

Старуха проводила Яна до улицы и, кинув ему — «так смотри же, ждать буду!» — исчезла, как провалилась.

Взбудораженный Ян вернулся домой и, памятуя слова колдуньи, ни словом не обмолвился о своей встрече; чтобы скрыть свое возбуждение от сожителей, он преувеличенно восторгался своей статуэткой.

На другой день Ян достал из узелка, где хранилась его доля денег, один золотой, затем подумал немного и вынул еще один: он был несколько расчетлив. Чтобы не подвергнуться расспросам товарищей, он решил уйти еще днем и где-нибудь в кабачке близ Мамертинской тюрьмы подождать наступления ночи и тогда пробраться в Колизей. Мысль об опасности свидания с ведьмой в голову ему не приходила — страх перед появлением духов подавлял все мысли. Часа в четыре на следующий день он сунул за пазуху приобретенный им и освященный на церковном алтаре кинжал и вышел как бы пройтись по улицам. Миновав два-три перекрестка и убедившись, что знакомых кругом нет, он прибавил шага и через недолгое время уже сидел в просторном кабачке за кружкой вина. Кабачок был небольшой; против входа в него темнели два яруса бочек; от стены до стены вытягивались два длинные стола со скамейками около них; посетителей было всего человек пять и все они держались тесною кучкой.

Ян прислушался к разговору: он велся о Колизее и примыкавшей к нему местности.

— Не дай Бог там ночью проходить!.. — сказал один из собеседников. — Нынче утром у самого входа зарезанного человека нашли!

— Это что!.. — возразил другой. — В Риме за ночь мало ли людей режут? А вот ночью львы, говорят, в Колизее ревели — это уж похуже будет!

— Как львы?.. — усомнился третий. — Ведь там нет ничего и никого?

— Тени их ревели!.. — убежденно ответил сообщавший эту новость. — Быть чему-то недоброму: их всегда перед бедой слышат!..

Жуть сжала сердце Яна.

— А что это за черные мессы такие бывают? — осведомился третий. — Несколько раз я о них слышал!

— Тссс… не поминай их!!. — произнес первый. — Это обедни дьяволу. Кто хочет клад найти богатый — тому без них не обойтись!

— Много здесь всего позарыто!.. — со вздохом зависти сказал третий. — Не знаешь только где.

— И зная, без нечистой силы не достанешь! — подхватил второй. — На Ватиканском обелиске золотой шар стоит — весь самыми редкими на свете драгоценными камнями усеян — все мы его видим, а достать не можем!

— А правда, что в нем пепел какого-то Юлия Цезаря положен?

— Говорят так.

— А кто он такой был?

— Цезарь и Цезарь, а больше кто ж его знает?..

Беседа незнакомцев затянулась надолго.

Что-то слегка толкнуло Яна под столом и на колени к нему мягко вскочил и замурлыкал черный кот.

Ян вздрогнул от неожиданности..

— Не время ли идти?.. — подумал он. — Не напоминание ли этот кот?..

Он выглянул за дверь на звезды — было еще рано — около одиннадцати часов.

Бесконечностью протянулось еще с полчаса и Ян поднялся, расплатился с полусонным хозяином и вышел на улицу.

Стояла светлая ночь; черные, спящие дома озирал полный месяц; шаги Яна защелкали по всему безмолвному переулку. Он пошел осторожнее и с покатости холма увидал серебрившуюся, как широкая река, площадь; будто из воды вставали чудовищные серые стены Колизея, отбрасывавшие огромную черную тень. Нигде не виднелось ни души.

У фонтана гладиаторов Ян остановился и стал всматриваться во мрак, заполнявший широкий вход; ничто в нем не заворохнулось. Ян высвободил из-за пазухи кинжал, взял его в руку, скрытую плащом и решительным шагом двинулся вперед; страх, шевелившийся все время где-то в душе, исчез — теперь действовал только рок и Ян всецело отдался ему.

В проходе, вопреки ожиданию, никто Яна не окликнул. Он пересек темный широкий коридор; впереди тускло засияла, освещенная месяцем, громадная овальная арена с высоко устроенными, безопасными местами для зрителей. Мертвенно светилась ложа цезарей. Прямо против нее, из стены, черным пятном глядела дверь — ведшая, как Ян уже знал, в тюрьмы для христиан; справа от ложи глядело другое отверстие — более низкое — оттуда им навстречу выходили звери. Близ нее, на песке арены-пустыни, словно прилегшие для прыжка львы, лежало несколько больших камней.

Не видя никого, Ян неуверенно направился к ним. Один из камней вдруг ожил — с него поднялась старуха-колдунья.

— Вовремя пришел, молодец!.. — проговорила она. — Час близок! Встретил тебя кто-нибудь?

— Нет… — ответил Ян.

Старуха нагнулась и взяла с земли стоявший у ног ее небольшой горшок.

— Здесь вода с черной мессы!.. — сказала она. — Поди на середину поля, принеси горсть песка… левой рукой бери!..

Ян исполнил приказание; старуха стала бормотать непонятные заклинания.

— Сыпь!.. — велела она; Ян сделал это и увидал, что вода в горшке замутилась, закипела и превратилась в кровь.

— Золото принес?.. — хрипло спросила старуха.

— Да.

— Ну, садись сюда!.. — она указала на соседний камень.

— Думай о том, что хочешь узнать! — Она села против него, поставила себе на колени горшок и нагнулась над ним. Космы ее свесились.

— На корабле ты стоишь… — проговорила она. — Едешь ты куда-то далеко… и еще трое человек с тобой… все мужчины!.. Друга похоронишь и дальше поедешь; вдвоем поедешь. Вижу тебя в городе чужом… богатый ты, золота вокруг тебя много… Женишься в своем городе, жена молодая, красивая… троих детей вижу, но не весь ты будешь дома: часть души здесь оставишь, много раз вспоминать будешь!

— А она?.. — осыпавшись мелкою дрожью, неопределенно спросил Ян.

— Туча ее покрывает… — медленно выговорила старуха.

— Черная туча, молнии там блестят!

Она прислушалась и покосилась на звериную дверь.

— Ты приворожить ее мне обещала?.. — изменившимся голосом сказал Ян.

— Ох, трудно теперь это!.. — старуха покачала головой. Будет она на пиру и не вернется с него!..

Лицо Яна казалось белее мрамора. Он встал.