Юлиан Семенов - ГОРЕНИЕ. Книга 1 — 2

— Раздевайтесь.

Повесив аккуратно пальто с чуть блестящими боками — долго, видимо, носил, — Турчанинов, огладив лысеющую голову, продолжил:

— Партийные клички угодно ли?

Ганецкий сказал:

— Это интересно. Пожалуйста.

— Господин Уншлихт, Иосиф Станиславович, тысяча восемьсот семьдесят девятого года рождения, из интеллигентов, окончил техническое училище в Варшаве, член партии с 1900 года. Клички «Техник» и «Юровский». Господин Ганецкий-Фюрстенберг, Якуб Станиславович, рожден в Варшаве, в том же году, отчислился из университета в связи с переходом на профессиональную революционную работу. Получил, тем не менее, высшее образование в Берлине, Гайдельберге и Цюрихе. Член партии с 1901 года. Два года отбыл в десятом павильоне Цитадели. Клички «Чеслав», «Куба», «Хенрик». О господине Ротштадте знаю меньше. Кличка — «Красный».

— Вот так, — сказал Дзержинский и оглядел друзей потемневшими глазами. Так вот. Про Цадера вы тогда серьезно?

— Вполне, — ответил Турчанинов. — Он — наша «подметка».

Расселись, замолчали, рассматривали друг друга, напряженно наблюдая за тем, как Дзержинский не спеша доставал из шкафчика стаканы, блюдца и ложечки для варенья.

— Тебе помочь? — спросил Уншлихт.

— Возьми пару блюдцев, а то я разгрохаю, — ответил Дзержинский.

Турчанинов аккуратно кашлянул:

— Я могу выйти в коридор, Феликс Эдмундович, если вам надо переговорить с друзьями.

— Я бы сказал вам, коли нужда возникла. Не надо.

Первый стакан «липтоновского», со странным зеленоватым отливом чая выпили в молчании. Когда Дзержинский разлил по второму, Турчанинов, отказавшись от сахару, посмаковал варенье, даже глаза зажмурил:

— Альдона Эдмундовна прислала?

— Да, — ответил Дзержинский, вспомнив сразу же, что к баночке с малиновым вареньем была приложена записка сестры, шутливая, добрая. — Моя корреспонденция через вас проходит?

— Легальная — да.

— Кто еще освещает нас в охранке?

— Глазов так построил схему работы, что у меня в руках лишь люди из ППС и «анархо-коммунисты» — от них я черпаю данные про вас. Те, кто занимается ППС или эсерами, работают с агентурой, введенной в вашу партию, — меньше возможностей для утечки информации.

— Какова причина, толкнувшая вас прийти ко мне?

— Я отвечу вам, Феликс Эдмундович. После манифеста государя, после амнистии, я понял — все кончено. Теперь не спастись, теперь начнется отрицание всего и вся, кровь и ужас. Единственной силой, с моей точки зрения — нет, нет, не жандарма, а патриота России, — кто может удержать страну от гибели, от развала, словом, от исчезновения с карты мира, являетесь вы, социал-демократы, ибо у вас есть программа будущего. Другое дело, я с этим будущим не согласен, но ведь, в конечном-то счете, давайте жить по Тургеневу: «Россия может обойтись без любого из нас, но никто из нас не может жить без России». Преподавания в школе вы меня не лишите, думаю? Артиллерист — я могу учить детей математике. Словом, сейчас я пришел к вам с предложением: во-первых, я постараюсь выяснить имена всех «подметок», работающих среди вас, а во-вторых, сегодня вам надо поменять явки, сегодня же, — повторил Турчанинов, практически — все. Не потому, что мы их знаем, мы — сейчас — бессильны предпринять что-либо серьезное, но оттого, что Глазов прислал шифровочку Егору Саввичу Храмову, нашему «Михаилу Архангелу»… Вас сегодня «народ» будет убивать, верные царевы слуги; в-третьих…

— Погодите, — перебил его Дзержинский, — а где штаб «Архангела»? Откуда они должны идти к нам?

— Штаб у них на Тамке, а где именно — не знаю.

— Узнать нельзя?

— Можно, однако это поставит меня под удар: в полиции не любят, когда кто-то лезет в чужую епархию.

— В чьей епархии «архангелы»?

— Они у подполковника Крахмальникова, а тот подчинен непосредственно Глазову; здешнее начальство к нему не рискует подлезать.

— «Подлезать»? — удивился Дзержинский. — Это как?

— На жандармском жаргоне «подлезать» — означает переманивать чужого агента более высокою платою и стараться узнать первым ту информацию, которую собирает коллега.

— Смешно. — Дзержинский вздохнул. — Охрана устоев построена по системе воровского притона.

— Советовал бы вам, Феликс Эдмундович, — медленно сказал Турчанинов, достав из кармана несколько листков бумаги, — обратить внимание на этот документ. Мне его по прочтении верните, он — секретный. Это мы перехватили, горяченькое это.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО.

КОПИЯ ДОКУМЕНТА, ДОБЫТОГО АГЕНТУРНЫМ ПУТЕМ.

Среди прогрессивной части русского общества в Царстве Польском существует потребность сплотиться на почве сочувствия и содействия Польскому освободительному движению.

В настоящее время уже вполне ясно начинает сказываться различие во взглядах и стремлениях между буржуазною частью общества и трудящимися классами. В то время как первая, даже в лице лучших своих представителей, обнаруживает склонность вступить с правительством в переговоры на почве обещании бумажной конституции 17-го октября и под условием их выполнения готова даже сотрудничать с правительством в его работах по «умиротворению» страны, до борьбы с «крайними партиями» включительно, трудящиеся классы рабочие и крестьяне — отчетливо сознавая, что только переход реальной силы в руки народа может обеспечить действительную конституцию, решили вести борьбу до полной победы и необходимым результатом этой победы признают созыв учредительного собрания, которое одно компетентно решить вопрос о государственном устройстве обновленной России.

Несомненно, что там, где возникают подобные разногласия, прогрессивный союз может стоять только на стороне трудящихся.

Нам, живущим в стране, где вопросы национального самоопределения силою обстоятельств выдвигаются на передний план, необходимо с полной определенностью выяснить свое отношение к национальному вопросу вообще и к вопросу об автономии Польши в особенности.

Союз признает принцип национального самоопределения и высказывается против каких бы то ни было национальных и вероисповедных ограничении.

Исходя из того нравственно-политического принципа, что никакое насилие одной национальности над другой ничем не может быть оправдано; что настоящие отношения официальной России к Польше основаны именно на таком насилии: констатируя далее тот факт, что польский народ в настоящее время, помимо общей с русским народом борьбы за политическое и социальное освобождение, ведет одновременно борьбу за восстановление национальных своих прав и предъявляет требование широкой культурной, политической и правовой автономии, — Союз признает это требование безусловно справедливым.