Юлиан Семенов - ГОРЕНИЕ. Книга 1 — 2

— Нет, послушайте, Эндрю (Есин теперь называл Глазова на американский манер — у него была страсть со всеми переходить на «ты» и сразу же отбрасывать отчества), это какой-то дом для умалишенных! Я первый день слушал их внимательно, в кулуарах во время перерыва Бруклинский познакомил меня с Махновцем и Масловым — милые люди, но они все безумцы! Я ничего не могу уловить, Эндрю! Национализация, муниципализация — о чем они говорят?! Какое это имеет значение?!

— Большое значение, Майкл, — ответил Глазов грустно: он понял, что Есин относится к числу людей, неспособных оценивать других отстраненно, он был словно покупатель в магазине платья — все примеривал на себя и ругал не свою фигуру — портных.

— Неужели вы берете их всерьез?! Я лично ничего не понял из их перепалки, а я неглупый человек, иначе бы меня давно съели конкуренты вместе с потрохами. В России сидит царь, под ним работает правительство, губернаторы правят волостями, а эти люди обсуждают, как сажать цветы, не купив землю!

— Кто вам показался наиболее интересным из собеседников, резким, убежденным, сильным? Что вас оттолкнуло или, наоборот, покорило в чьих-то выступлениях? Меня интересуют подробности, Майкл.

— Покорить может хорошая девка! Там все понятно: отвел в аптеку, потом в отель, а утром дал деньги на сабвэй…

— Вы что-то перепутали, — усмехнулся Глазов, — в аптеку надо идти после того, как дали деньги на сабвэй.

— Нет, не перепутал, у них аптека как у вас кондитерская, только все дешевле, и можно выпить неплохо, со скидкой в двенадцать процентов…

— Скажите, Майкл, а вы со своими соседями здесь, в отеле, познакомились?

— С этим грузином? Ивановичем?

— Да. И с Рыковым.

— Э, — Есин махнул рукой, — ничего интересного, поверьте моему опыту распознавать людей. Я предложил им свою резолюцию по аграрному вопросу, вместо их безумных «муниципализации» и «разделов». Я предложил систему контрактов: мужик — посредническая контора; я могу дать проект, безвозмездно рассказать про то, как сам работаю: внутренний рынок — аукцион — посредник — внешний рынок. Тогда отпадет нужда во всех этих безумных реформах, мужика завертит, ему будет не до размышлений, следовательно, не до бунтов, надо работать с утра и до ночи.

— Ну и что вам ответили делегаты?

— Ничего. Я же говорил вам, они витают в эмпиреях, совершенно не деловые люди. Повторяю, Эндрю, вы должны заставить мужика потеть!

— А сейчас он, по-вашему, бьет баклуши?

Глазов не понял отчего, но вдруг испытал обиду за мужика.

«От иностранца б перенес, — признался он себе, — а от этого не могу».

Есин быстро отхлебнул холодный чай.

— Конечно, бьет баклуши! Какой-то делегат, погодите, сейчас вспомню, ага, вспомнил — Григорий Адамович, говорил мне, что на пути мужика к помещичьей земле стоит шериф, ну, как это, староста, исправник, уездная власть, банк, отсутствие банка, а достал он, допустим, денег, так помещик в Ницце отдыхает, а срок сева проходит, вот вам и недород, вот вам и революция! А если бы вы открыли широкую сеть посреднических контор, тогда все бы переменилось. Кстати, поддержите мою кандидатуру как автора проекта для России, Эндрю… Я перезнакомлюсь со всеми вашими эсдеками, кадетами, эсерами, я смогу вам помочь по всем линиям! Неплохая идея, а? Вы получите процент с оборота, мы распространим акции. «Есин дивэлопинг инкорпорэйшн фор Раша», а?!

— Хорошая идея, обсудим, — согласился Глазов, представив сразу же, как Есина с эдакой-то идеей встретят в северной столице. — Но мы с вами отвлеклись, Майкл. Давайте-ка по порядку, воспроизведите, кто с какими предложениями выступал, в чем пик разногласий, — я же просил вас об этом.

— Эндрю, если вы хотите получить бесплатный совет — я вам его даю: забудьте этих наивных, беспомощных, одержимых людей. Забудьте. Они не представляют никакой опасности. Верьте моему опыту. Я как-то взялся поставлять зеркала для компании по производству лифтов…

— Погодите с лифтами, Мишенька, погодите…

— Вы сердитесь? На что, мой бог?! Эндрю, вам больше никто не поставляет информацию? Ответьте правду! Вполне может быть, что мой конкурент работает нечестно, ставит на повышение. А там не на кого ставить! Если я их не могу понять, я, культурный человек, то как их поймут рабочие, о которых они спорят?! Ну? Вы подумайте только! У них, в Нью-Йорке, есть своя рабочая партия, тоже шумят. И что? Кому они мешают? Говорят себе, и ладно! Если в унисон дудеть — оглохнешь от тишины! Надо, чтобы был комарий писк, тогда все по-настоящему слышно! Пусть себе шумят, отчего вы боитесь позволить им шуметь?

— У вас шумят, а у нас помещиков жгут.

— И будут жечь, если не организуете посредническую службу!

«Хоть как-то надо тысячу долларов оправдать, — устало подумал Глазов, деньги немалые, по моей просьбе дали, а его болтовню к отчету не подошьешь…»

Есин нажал кнопку большого, сделанного в форме головы негра звонка, вызвал горничную, спросил чаю и сливок, обернулся к Глазову:

— Может, покутим? А? Тут прекрасное розовое варенье и торт, я подсчитал, всего два доллара сорок три цента, там это стоит шесть.

— Конечно, заказывайте, — ответил Глазов, не поднимая затяжелевших век менялась погода, небо заволокло тучами, низкими, изнутри черными, затылок потому ломило нестерпимо, отдавало в глаза.

— Здесь жизнь значительно дешевле, — продолжал Есин, — хлеб примерно на два цента…

— За фунт?

— Ну что вы! За десять фунтов…

— Вы и такие мелочи высчитываете?

— Такая мелочь даст экономию бюджета семьи из пяти человек за год в двенадцать долларов шесть центов, а это деньги, Эндрю.

И Глазов вдруг понял Есина — раньше-то ошибался, себя переоценивал.

— Слушайте, Майкл, — сказал Глазов, — сто долларов у них — деньги?

— Там и цент — деньги, Эндрю, — сухо ответил Есин, — а в чем дело? Есть предложение?

— Я хочу попробовать одну посредническую операцию.

— Каков объем сделки?

— Сто долларов.

— Это не сделка.

— Тогда отменяется, — вздохнул Глазов.

— Но тем не менее сто долларов — это деньги, — сразу же отработал Есин. — Они могут стать основой для посреднической операции…

— Мне предлагают сто долларов за пять страниц.

— Воровать эти страницы не надо? — деловито осведомился Есин.

— Нет. Тот человек, посредником которого я думаю стать, выплатит сто долларов за фамилии, клички, имена, места рождения, краткую характеристику делегатов съезда.

— Сколько вы дадите мне, если я приготовлю эти пять страниц?

Глазов удивился:

— То есть? Я же сказал — сто долларов.

— Если вы так думаете посредничать, Эндрю, тогда Россия погибнет. Вы должны просить у посредника триста, мне из этой суммы уплатить сто пятьдесят, сто двадцать пять положить в банк, а на остальные устроить парти, где соберутся нужные для дела люди, причем вы вправе попросить и у меня восемь долларов, потому что я, возможно, заимею хорошие знакомства. Возможно, и нет, но надо уметь рисковать! Плачу восемь долларов. Хотите наличными или выписать чек?