Владимир Арсеньев - Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге

От устья реки Квандагоу Ли-Фудзин начинает понемногу склоняться к северо-западу. Дальше русло его становится извилистым. Обрывистые берега и отмели располагаются, чередуясь, то с той, то с другой стороны.

В долине Ли-Фудзина растут великолепные смешанные леса. Тут можно найти всех представителей маньчжурской флоры. Кроме кедра, лиственницы, пихты, ели, вяза, дуба, ясеня, ореха и пробкового дерева, здесь произрастают: жёлтая берёза (Betula costata Trautv.) с желтовато-зелёной листвой и с жёлтой пушистой корой, не дающей бересты; особый вид клёна (Acer barbinerve Maxim.) — развесистое дерево с гладкой тёмно-серой корой, с желтоватыми молодыми ветвями и с глубоко рассечёнными листьями; затем ильм (Ulmus montana Wither) — высокое стройное дерево, имеющее широкую развесистую крону и острые шершавые листья; граб (Carpinus cordata Blume), отличающийся от других деревьев тёмной корой и цветами, висящими, как кисти; черёмуха Максимовича (Prunus Maximoviczii К.) с пригнутыми к земле ветвями, образующими непроходимую чащу, и наконец бересклет (Euonymus macroptera Rupr.) — небольшое тонкоствольное деревцо с корой, покрытой беловатыми чечевицами, располагающимися продольными рядками, и с листьями удлинённо-обратноовальными. Около реки и вообще по сырым местам, где больше света, росли: козья ива (Salix caprea L.) — полукуст-полудерево; маньчжурская смородина (Ribes mandschuricum Kom.) с трёхлопастными острозубчатыми листьями; таволожка шелковистая (Spiroae media Schmidt) — очень ветвистый кустарник, который легко узнать по узким листьям, любящий каменистую почву; жасмин (Philadelphus tenuifohus Rupr. et Maxim.) — теневое растение с красивыми сердцевидными, заострёнными листьями и белыми цветами и ползучий лимонник (Schisndra chinensis Baill.) с тёмной крупной листвой и красными ягодами, цепляющийся по кустам и деревьям.

Лес, растущий около воды, скорее способствует обрушиванию берегов, чем их закреплению. Большое дерево, подмытое водой, при падении своём увлекает огромную глыбу земли, а вместе с ней и деревья, растущие поблизости. Бурелом этот плывёт по реке до тех пор, пока не застрянет где-нибудь в протоке. Тотчас вода начинает заносить его песком и галькой. Нередко можно видеть водопады, основанием которых служат гигантские стволы тополей или кедров. Если такому плавнику посчастливится пройти через перекаты, то до устья дойдёт только ствол, измочаленный и лишённый коры и веток.

В среднем течении Ли-Фудзин проходит у подножия так называемых Чёрных скал. Здесь река разбивается на несколько проток, которые имеют вязкое дно и илистые берега. Вследствие засорённости главного русла вода не успевает пройти через протоки и затопляет весь лес. Тогда сообщение по тропе прекращается. Путники, которых случайно застанет здесь непогода, карабкаются через скалы и в течение целого дня успевают пройти не более трёх или четырёх километров.

В полдень мы остановились на большой привал и стали варить чай.

При выходе из поста Ольги С. 3. Балк дал мне бутылку с ромом. Ром этот я берег как лекарство и давал его стрелкам пить с чаем в ненастные дни. Теперь в бутылке осталось только несколько капель. Чтобы не нести напрасно посуды, я вылил остатки рома в чай и кинул её в траву. Дерсу стремглав бросился за ней.

— Как можно её бросай? Где в тайге другую бутылку найди? — воскликнул он, развязывая свою котомку.

Действительно, для меня, горожанина, пустая бутылка никакой цены не имела. Но для дикаря, живущего в лесу, она составляла большую ценность.

По мере того как он вынимал свои вещи из котомки, я всё больше и больше изумлялся. Чего тут только не было: порожний мешок из-под муки, две старенькие рубашки, свиток тонких ремней, пучок верёвок, старые унты, гильзы от ружья, пороховница, свинец, коробочка с капсулями, полотнище палатки, козья шкура, кусок кирпичного чая вместе с листовым табаком, банка из-под консервов, шило, маленький топор, жестяная коробочка, спички, кремень, огниво, трут, смольё для растопок, береста, ещё какая-то баночка, кружка, маленький котелок, туземный кривой ножик, жильные нитки, две иголки, пустая катушка, какая-то сухая трава, кабанья желчь, зубы и когти медведя, копытца кабарги и рысьи кости, нанизанные на верёвочку две медные пуговицы и множество разного хлама. Среди этих вещей я узнал такие, которые я раньше бросал по дороге. Очевидно, всё это он подбирал и нёс с собой.

Осматривая его вещи, я рассортировал их на две части и добрую половину посоветовал выбросить. Дерсу взмолился. Он просил ничего не трогать и доказывал, что потом всё может пригодиться. Я не стал настаивать и решил впредь ничего не бросать, прежде чем не спрошу на это его согласия.

Точно боясь, чтобы у него не отняли чего-нибудь, Дерсу спешно собрал свою котомку и особенно старательно спрятал бутылку.

Около Чёрных скал тропа разделилась. Одна (правая) пошла в горы в обход опасного места, а другая направилась куда-то через реку. Дерсу, хорошо знающий эти места, указал на правую тропу. Левая, по его словам, идёт только до зверовой фанзы Цу-жунь-гоу [118] Цун-жун-гоу — поляна в лесу около реки. и там кончается.

Сразу с привала начинается подъем, но до самой вершины тропа не доходит.

С километр она идёт косогором, а затем опять спускается в долину.

К вечеру небо снова заволокло тучами. Я опасался дождя, но Дерсу сказал, что это не туча, а туман и что завтра будет день солнечный, даже жаркий. Я знал, что его предсказания всегда сбываются, и потому спросил его о приметах.

— Моя так посмотри, думай — воздух лёгкий, тяжело нету, — гольд вздохнул и показал себе на грудь.

Он так сжился с природой, что органически всем своим существом мог предчувствовать перемену погоды. Как будто для этого у него было ещё шестое чувство.

Дерсу удивительно приспособился к жизни в тайге. Место для своего ночлега он выбирал где-нибудь под деревом между двумя корнями, так что дупло защищало его от ветра; под себя он подстилал кору пробкового дерева, на сучок где-нибудь вешал унты так, чтобы их не спалило огнём. Винтовка тоже была — рядом с ним, но она лежала не на земле, а покоилась на двух коротеньких сошках. Дрова у него всегда горели лучше, чем у нас. Они не бросали искр, и дым от костра относило в сторону. Если ветер начинал меняться, он с подветренной стороны ставил заслон. Все у него было к месту и под рукой.

По отношению к человеку природа безжалостна. После короткой ласки она вдруг нападает и как будто нарочно старается подчеркнуть его беспомощность. Путешественнику постоянно приходится иметь дело со стихиями: дождь, ветер, наводнение, гнус, болота, холод, снег и т. д. Далее самый лес представляет собой стихию. Дерсу больше нас был в соответствии с окружающей его обстановкой.

Следующий день — 7 августа. Как только взошло солнце, туман начал рассеиваться, и через какие-нибудь полчаса на небе не было ни одного облачка. Роса перед рассветом обильно смочила траву, кусты и деревья. Дерсу не было на биваке. Он ходил на охоту, но неудачно, и возвратился обратно как раз ко времени выступления. Мы сейчас же тронулись в путь.