Эмилио Сальгари - Последние флибустьеры

— Зато мы привыкли, — ответил командир, на которого, кажется, подействовала старая малага. — Готовы, алебардщики?

— Да, сеньор, — ответили солдаты, находившиеся не в лучшем положении.

— Пошли, и мы не дадим спуску ни дьяволу, ни чертенятам, ни привидениям. Карамба!.. Мы перевернем вверх дном весь погреб таверны «Эль Моро».

И трое полицейских, которых выпитое вино наполнило храбростью, отправились в поход под предводительством дона Баррехо, который держал масляную лампу и гордо размахивал своей верной драгинассой. За ними шла прекрасная кастильянка, вооруженная вертелом чудовищных размеров.

Четверо мужчин, полных решимости освободить винный погреб таверны «Эль Моро» от духа бледного блондина, потому что в душах стражников уже крепло убеждение, что это был какой-нибудь демон, спускались по длиннющей лестнице, которая насчитывала не меньше пятидесяти ступеней. Однако спустившись всего на десяток ступеней, дон Баррехо решил сделать короткую передышку и быстрыми широкими движениями начертал в воздухе своей драгинассой знак креста.

Призраки, кажется, быстро привыкли к этому христианскому знаку и продолжили удары молотком и волочение цепей, ударяя ими по бочкам и производя поистине адский грохот. Офицер и двое алебардщиков поспешно поднялись на несколько ступенек, толкнув прекрасную кастильянку, очень высоко поднявшую свой вертел.

— Сеньор офицер, — сказал гасконец, притворившись очень испуганным. — Вы хотите оставить меня наедине с духом этого таинственного человека?

— Нет, нет, я только переведу дыхание, — ответил сильно побледневший офицер.

— Придется глотнуть еще несколько капелек, прежде чем углубиться в эти катакомбы.

— А погреб ваш большой?

— Мне никогда не удавалось весь его обойти. Говорят, он заканчивается в оссуарии [25] Оссуарий — в латинском языке это слово обозначало погребальную урну; в новых языках используется для обозначения места, где хранятся человеческие кости (не обязательно кладбища). городского кладбища.

— Брр!.. — поморщился офицер. — Худшего помещения не найдешь.

— Так говорят, но я не смог это проверить.

— Не хотел бы я владеть подобным погребом, дражайший трактирщик, — ответил офицер.

Стражники, на которых произвели глубокое впечатление слова трактирщика, поколебались немного, прежде чем продолжить спуск.

Если бы предстояло помериться силами с разбойниками-индейцами или с флибустьерами, они без малейшего колебания храбро выполнили бы свой долг, не заставляя просить себя, но история о призраках, которую они слышали, да еще упоминание об оссуарии, вселили в их души ужас, впрочем, вполне извинительный в те времена.

— Ну, так идем? — спросил дон Баррехо, слегка покачивавший лампой, чтобы показать, как он дрожит от нарастающего страха. — Карамба! Нам придется обеими руками вцепиться в наши души.

— Прибавьте света, — отозвался офицер. — Кажется, ваши руки излишне дрожат.

— Еще бы!.. Я иду впереди всех, а стало быть, меня первого поймают и утащат в ад или в оссуарий. Подумайте о том, что у меня есть жена, да и красотка к тому же.

— Значит, вам надо показать при ней свою храбрость.

— Раз для Панчиты, то я быстренько спущусь и перебью всех призраков, которые проникли в мой погреб, — ответил гасконец, с трудом удерживаясь от смеха.

Он высоко поднял лампу, еще раз начертал в воздухе знак креста и отважно продолжил спуск, хотя внизу все время слышались удары цепей о бочки, а время от времени — и улюлюканья, напоминавшие вой бешеных волков. Гасконец на всякий случай забормотал молитвы. Добравшись до двадцать пятой ступеньки, то есть до половины лестницы, он снова остановился.

— Сеньор офицер, — сказал он взволнованно. — Ноги мне больше не подчиняются.

— Не показывайте свою трусость перед женой, — ответил командир. — Кому-то же надо идти первым, а вы как-никак привыкли к своему погребу. И потом: разве мы здесь не для того, чтобы поддержать вас?

— Но разве вы не слышите эти шумы?

— Я не глухой.

— Как вы думаете, отчего они возникают?

— Узнаем, когда доберемся донизу. Не робей, трактирщик! Будь посмелее и покрепче держи в руке шпагу!

— А если это и в самом деле привидения? — спросил с дрожью в голосе один из стражников. — Вы же знаете, начальник, что их не убьешь.

— И что алебарды пройдут сквозь их тела, как сквозь облачко дыма, — добавил другой.

— Мы их еще не видели, — отрезал офицер. — Если они и в самом деле появятся… Ну что же! Тогда мы поймем, что надо делать.

— Удирать во всю мочь, — сказал дон Баррехо.

Офицер не ответил. Он был слишком растерян, чтобы возразить.

Глубоко вздохнув, гасконец наконец-то решился спуститься еще на двадцать или двадцать пять ступенек и добраться до пола.

Перед спускавшимися открылся обширный и очень высокий погреб, весь заставленный, как мы уже сказали, более или менее полными бочками. Трем полицейским и трактирщику явился ужасающий спектакль, от которого могла бы застыть кровь даже у флибустьера.

Стоны, завывания, грохотание железа прекратились, но вместо этого неожиданно появились два привидения, соскочивших с верхних бочек последнего ряда; они принялись с бешеной скоростью крутиться, вздымая свои белые одеяния.

Дон Баррехо испуганно заорал и тут же выпустил из рук лампу.

— Бежим!.. Быстрее!.. — взревел он душераздирающим голосом.

Стражники мигом развернулись и, тяжело дыша, стали карабкаться вверх, подталкивая вперед Панчиту, испускавшую такие дикие вопли, словно с нее сдирали кожу. В одну минуту все трое выбрались в таверну. Стражники мертвенно побледнели и тяжело дышали; казалось, они лишились дара речи.

К счастью, на столе еще оставалось вино, и несколько бокалов старого хереса, выпитых один за другим, немного приободрили несчастных.

— Твой погребок проклят, — проговорил офицер, едва успел перевести дух. — А это действительно были призраки?

— А то?.. — возмутился дон Баррехо. — Спросите у своих стражников или у моей жены.

— Да, да, командир, — поспешили в один голос подтвердить алебардщики. — Это были настоящие призраки.

— Тогда, мой дорогой, закопайте этот погреб, как сможете, — предложил офицер. — Я такими вещами не занимаюсь. Откройте дверь.

— Как!.. Вы уже уходите, сеньор офицер? — вскрикнула Панчита, упавшая на стул, изображая неописуемый испуг.

— Солдаты никогда не бьются с тенями, милая моя, — ответил командир дозора, который никак не мог дождаться того мгновения, когда он окажется на улице. — Наши шпаги и алебарды здесь будут совершенно бесполезны.

— А куда же нам, с вашего позволения, отправиться спать? Под ливень? — спросил дон Баррехо, притворяясь, что рвет на своей голове волосы.