Густав Эмар - Том 14. Сурикэ

— А главное, не церемоньтесь, Луи, — сказал вестовому Белюмер, — и не бойтесь, смело выбирайте самые лучшие.

— Слушаюсь, — отвечал солдат.

Бутылка не замедлила явиться, капитан наполнил стаканы.

Чокнулись.

— Господа, благодарю вас за любезность и пью за ваше здоровье.

— И за посрамление негодяев англичан, — сказал Белюмер, — я гонюсь именно за этим тостом.

— Вы правы, — сказал капитан с улыбкой, скорее напоминающей гримасу, — не знаю, как я о нем забыл. За посрамление англичан!

— И да здравствует Монкальм! — воскликнул Белюмер с энтузиазмом.

Сурикэ поставил стакан на стол и встал. Товарищи последовали его примеру. В это время появился вестовой, он нес четыре чудесных рыбы.

— Г-н комендант, — сказал Сурикэ, — мы не хотим долго злоупотреблять вашим любезным гостеприимством, позвольте вас поблагодарить и проститься с вами: нас ждут в Квебеке.

— Жалею, что вы так торопитесь, господа, но долг — прежде всего; если вам надо, уезжайте; еще раз благодарю вас.

Охотники простились и ушли.

— У него славный коньяк, — сказал Белюмер.

— Да, — заметил Мрачный Взгляд, — но он ему, вероятно, показался горьким после тоста за посрамление англичан.

— В самом деле, он скорчил странную гримасу, — сказал старый охотник, хохоча, — тем хуже для него; зачем он так благоволит к англичанам.

— Дай Бог, чтобы и англичане, и капитан получили должное возмездие! — сказал Мрачный Взгляд.

— Аминь, — от всего сердца прибавил Сурикэ. Охотники расхохотались.

Затем Сурикэ рассказал друзьям о своей встрече с Биго и о том, что между ними произошло. Смех возобновился.

— Что с ним теперь сталось? — спросил Бесследный.

— Это меня вовсе не касается, — сказал Мрачный Взгляд.

— Ба! Да он, может быть, еще там, — сказал Белюмер.

— Где?

— Да в лесу.

— Не думаю, — возразил Бесследный, — прошло столько времени.

— Это правда, — сказал Сурикэ, — однако же я надеюсь найти его там, где мы его оставили.

— Нет! Нет! — закричали охотники.

— Мне кажется, я прав, — возразил Сурикэ, — я хорошо знаю Биго; он, как все воры, малодушен и труслив; он, как заяц в басне Лафонтена, боится тени своих собственных ушей.

— Вероятно, он попросил какого-нибудь прохожего развязать его.

— Гм! — воскликнул Белюмер. — Если даже он остался там, где вы его оставили, надеюсь, вы ему не покажетесь.

— Зачем же я буду прятаться? — спросил Сурикэ.

— С вашей стороны это было бы большой неосторожностью.

— Да он меня не видел, я был в маске.

— И мы старались изменить наши голоса, — прибавил Мрачный Взгляд.

— Все равно будьте осторожны.

— Хорошо! Уж предоставьте мне действовать; я вас попрошу только об одном.

— В чем дело?

— Вы должны подтверждать и одобрять все, что я буду делать и говорить. Согласны?

— Ей-богу, я согласен! — воскликнул Белюмер.

— Была не была! Рискую! — сказал Бесследный.

— Вы сообразите, ведь это факт, что мы приезжали сюда и ловили рыбу; в случае надобности мы можем опереться на свидетельство самого коменданта здешнего военного поста.

— Верно! — сказал со смехом Белюмер.

— И потом, ведь нас четверо?

— Тогда как Биго имел дело только с двумя.

— Значит, дело чисто, и нам, кажется, нечего бояться, — сказал Бесследный, хохоча от души, — это будет презабавно.

— Не правда ли?

— Еще бы.

— Будет отличная комедия, — заметил Мрачный Взгляд.

— Но прежде чем продолжить наши подвиги, дайте мне прочесть письмо графа де Витре; оно, может быть, заключает в себе разрешение той загадки, над которой я уже давно бьюсь.

Сурикэ пошарил в своей охотничьей сумке и вынул оттуда письмо.

Биго еще не успел его распечатать, охотник не без церемоний сделал это за него. Он подозвал своего спутника, и оба, отойдя немного в сторону, принялись читать.

Письмо было следующего содержания:

«Любезный Биго.

Посылаю вам это письмо с доверенным человеком, его зовут Франциск; он лесной охотник и находится на службе у генерала Вольфа.

Свидание, которое я вам назначил в ночь с 12 на 13 сентября, не может состояться; надеюсь, вы довольны, вы ведь такой трус. В эту ночь я буду у Фулонской бухты, меня там ждут дела более важные, чем беседа с вами; тем не менее, так как для того, чтобы сохранить хорошие отношения с друзьями, необходимо с ними аккуратно рассчитываться, я посылаю вам с охотником Франциском три связки банковских чеков, по миллиону каждая; теперь я вам ничего более не должен; потрудитесь вручить подателю расписку в получении письма и, главное, трех миллионов.

Главнокомандующий, которому я передал ваше желание выехать отсюда на его корабле, буквально отвечал мне в следующих выражениях:

„Скажите г-ну Биго, что он вор, изменник и негодяй, если он осмелится ступить на палубу моего корабля, я без суда и расправы, прикажу его повесить на мачте“.

Что вы об этом думаете? Англичане не отличаются вежливостью; это — пробел в их воспитании, которое в остальных отношениях не оставляет ничего желать; но они ужасно любят высказывать правду в слишком резкой форме.

Прощайте, любезный Биго, очень вероятно, что мы более не увидимся.

Свидетельствую вам мое почтение, насколько вы его заслуживаете.

Прощайте.

Граф Рене, Денис де Витре и капитан французского флота.

Луисбург. 9 сентября 1759».

— Что вы скажете об этом послании? — спросил Мрачный Взгляд.

— Я скажу, что нельзя быть более дерзким и более насмешливым.

— Самое странное, — возразил Мрачный Взгляд, — что в своем восторге от того, что ему представилась возможность издеваться над своим другом, он совершенно упустил из виду, что все оскорбления, которыми он его осыпает, с двойной тяжестью падают на его же голову; граф, по-видимому, этого совсем не замечает.

— Тут нет ничего необыкновенного, разве когда-нибудь бывает иное? Из этого вы можете заключить, насколько неполна наша организация.

— К несчастью, — подтвердил Мрачный Взгляд, пожимая плечами.

— Теперь возвратимся к нашим товарищам.

— Кстати, вы нашли решение загадки?

— Конечно, а вы?

— Я — нет.

— Значит, вы умышленно закрыли глаза, любезный друг; оно так и сквозит во всем письме с начала до конца.

— Вы шутите.

— Нисколько! Припомните-ка параграф.

— Какой?

— «В ту ночь я буду у Фулонской бухты, у меня там будут дела более важные, чем беседы с вами». Теперь поняли?

— Ей-богу, не знаю, как я ухитрился не понять этого места, поразительного по своей ясности; наше предположение оправдывается, т. е. англичане сделают попытку высадиться у Фулонской бухты.

— Теперь более нельзя сомневаться, и сам граф будет служить им лоцманом.

— Очевидно, этот негодяй проникся непримиримой враждой к своему отечеству, которое к тому же осыпало его милостями; за свои позорные деяния он уже давно бы должен был сгнить в одном из казематов Бастилии.