Густав Эмар - Том 14. Сурикэ

— Может быть, дайте мне обдумать, завтра я найду средство.

— Хорошо, — сказал вождь. — Тареа подождет. Сурикэ умен, все знает и найдет средство.

— До завтра, — сказал канадец, — на ночь усильте караул.

— А пироги их? — спросил Шарль.

— Они, собаки, спрятали, мы не могли к ним подойти, может быть, они понадобятся нам?

— Совершенно верно! До завтра.

Через полчаса дамы были уже в пироге, которая поплыла дальше.

На следующее утро пирога причалила к берегу в то же время, как накануне, и так же благополучно; высадка на берег производилась таким же образом, как в первый раз, с той только разницей, что дамы провели день не в дупле дерева, а в прелестном гроте, которых так много в этой стране.

Они были очень довольны этим неожиданно открытым помещением, которое в сравнении с предыдущим, казалось дворцом.

Расположившись очень удобно в пещере, дамы целый день не выходили из нее.

Вожди по-прежнему продолжали бдительно охранять занятую местность.

Бесследный опять открыл следы, но они оказались не страшны, напротив, Шарль Лебо был в восторге, узнав, кому они принадлежат.

Это были следы Мрачного Взгляда, которого Шарль Лебо ожидал в крепости Дюкен, но который не приехал, потому что следил за партией ирокезов, выслеженной Бесследным; партию эту ему непременно хотелось настичь, потому что, судя по следам, в ней должен был быть белый.

Следы бледнолицего так резко отличались от следов краснокожих, что пионер ни на минуту не сомневался в своем предположении.

Мрачный Взгляд вел с собой двадцать смелых и опытных охотников из Канады, которые могли в случае надобности оказать большую помощь, особенно при столкновении с индейцами, что было неизбежно.

Кроме войска, Мрачный Взгляд привез большой запас новостей.

Он сообщил, что главнокомандующий французской армией, собрав все силы, направился к крепости Вильям Генри, которую он намеревался атаковать и взять окончательно. Экспедиция барона Диеско потерпела полное фиаско; Монкальм льстил себе надеждой, что ему удастся вознаградить своего предшественника.

Англичане, в свою очередь, во многих пунктах атакуют французов, словом, все данные были за то, что война будет жестокая.

Тареа тотчас же приказал одному индейскому охотнику пробраться к пироге, везущей багаж, и предупредить ее о соседстве ирокезов; пирога была немедленно спрятана; врагам был предоставлен совершенно свободный проезд; в этом отношении все шло как нельзя лучше.

Ирокезы проехали около самой спрятанной пироги, чуть не задевая ее бортов и не подозревая, что они делают такую ужасную ошибку. Нигамон, несмотря на всю свою проницательность, никак не предполагал, чтобы при начавшейся уже войне французы могли так далеко зайти от Канады.

Шарль Лебо был в восторге от приезда Мрачного Взгляда, потому что его присутствие давало полную уверенность в успехе путешествия.

Собравшиеся четыре вождя имели продолжительный совет, на котором составили хотя и очень смелый план действий, но который, при точном исполнении, должен иметь верный успех.

План этот состоял в следующем.

Мрачный Взгляд, никому не показываясь, пойдет стороной со своими канадцами, а более ловкие пионеры отправятся по следам ирокезов и будут наблюдать за каждым их движением, стараясь оставаться сами незамеченными.

В течение нескольких дней спокойное однообразие путешествия ничем не нарушалось, несмотря на то что выполнение его в эту эпоху постоянных всеобщих волнений представляло большие опасности.

Четыре дня уже пироги плыли по Миссури, еще несколько дней, и они выйдут в Мешакобе, известную под именем Миссисипи, данным французами.

Однажды утром Шарль Лебо, Тареа, Бесследный, Мишель Белюмер и Мрачный Взгляд составили тайный совет.

Рассуждения были очень продолжительны и оживленны, но, как и всегда бывает в подобных случаях, мнение Сурикэ имело больше всех значения и было всеми принято.

По окончании совета Сурикэ велел втащить пирогу на землю, а сам отправился к дамам, для которых была устроена палатка в несколько отделений.

Когда путешественники выехали из реки Прекрасной, им грозило меньше опасностей, им нечего было уже бояться, если только не считать опасного соседства Нигамона, намерения которого было невозможно угадать. Находясь в неприятельской стране, краснокожие не решились бы на открытое нападение, они сами боялись всего, что только могло открыть их присутствие, между тем как французы на границе Луизианы были дома.

Тем не менее таинственное путешествие Нигамона сильно беспокоило Сурикэ и вынудило его предупредить своего врага, помешав ему выполнить, по-видимому, давно уже задуманный план.

Что Нигамон скоро сбросит свою маску, в этом не было никакого сомнения.

Охотникам хотелось застичь врасплох этого ловкого обманщика, нанести ему удар раньше, чем он будет способен отразить его.

А беспечная самоуверенность Нигамона, подмеченная французами, давала им большую надежду на успех.

Нужно было только спешить, быстрее действовать, что и было решено на тайном совете.

Войдя в палатку, Шарль Лебо попросил позволения у графини переговорить об одном очень серьезном, не допускающем отлагательства деле.

Дамы были очень удивлены этой просьбой молодого человека, потому что он имел свободный доступ в их общество и, бывая у них, нисколько не стесняясь, болтал и смеялся; хотя и на этот раз, как всегда, он улыбался и был, по-видимому, беззаботно весел, но опытный глаз графини Меренвиль и Марты де Прэль, знавшей его лучше других, подметил, что он был далеко не так покоен, как казался. Они поняли сразу, что он хочет сообщить им что-то важное, и поэтому, приняв его крайне любезно, попросили сесть, приготовясь слушать, что он будет говорить.

Но Шарль отказался садиться, он молча поклонился, поставил ружье на пол и, облокотившись на него скрещенными руками, стал говорить.

Хотя он и был адвокатом, но не всегда отличался красноречием; в противоположность своим собратьям в парижском парламенте, он, вместо того чтобы запутывать предлагаемый вопрос, старался разъяснить его насколько возможно; он всегда прямо шел к цели.

Как видите, это был очень странный адвокат, которого бы парламентские адвокаты забраковали окончательно.

В ту эпоху адвокаты парижского парламента пользовались громкой репутацией самых красноречивых в целой Европе.

Я не знаю, каковы они теперь, но во всяком случае я не позволю себе резко выразиться по этому поводу, боясь ошибиться.

— Графиня, — сказал Сурикэ, еще раз почтительно кланяясь дамам, — мой долг предупредить вас о том, что значительная партия ирокезов едет почти вместе с нами чуть не от самой крепости Дюкен.