Густав Эмар - Том 12. Масорка. Росас

— Хосе, делайте то, что я вам приказала! — сказала решительно молодая вдова.

— Эрмоса! — вскричал дон Луис, — умоляю вас во имя нашей любви!

— Луис, — отвечала она с невыразимой нежностью в голосе, — я живу только вами: если вы умрете, милый, то и я умру.

Едва молодая женщина успела произнести последние слова, как на верхней дороге послышался галоп нескольких лошадей.

Дон Луис встал, спокойный и решительный; пройдя через двор, где расхаживал Хосе, он вошел в свою комнату. Скинув свое пальто, он вынул из-за пояса двуствольные пистолеты, осмотрел курки, взял свою шпагу и, вытащив ее из ножен, отнес ее в угол двора.

В этот момент на дворе появилась донья Эрмоса, за нею шла испуганная Лиза.

— Сеньора, — прошептала Лиза, — хотите, я прочту мою молитву?

— Да, дорогая крошка, — отвечала ее госпожа, целуя ее в лоб, — ступай в гостиную и молись, Бог, без сомнения, услышит твою невинную молитву.

Ночь была темна; удушливый воздух предвещал близкое наступление грозы.

Едва донья Эрмоса успела обменяться несколькими словами с доном Луисом и своим старым, верным, слугой, как вблизи дверей послышались голоса и шум шпор и сабель нескольких всадников, соскакивавших со своих лошадей.

Дон Луис и донья Эрмоса вернулись в гостиную, выходившую под навес, и увидели Лизу, которая, скрестив руки, молилась на коленях перед распятием.

Словно для того чтобы ребенок успел закончить свою молитву, в дверь раз двенадцать грубо ударили сабельными рукоятками именно в тот момент, когда Лиза поднялась с колен.

— Вот на чем мы с Хосе порешили, — сказал дон Луис донье Эрмосе, — мы не будем ни отвечать, ни открывать дверей. Если они попытаются взломать дверь, то потратят на это много времени, так как она очень толста и прочна. Если же, наконец, им удастся взломать ее, тогда у нас все-таки будет преимущество, потому что они к тому времени устанут.

Между тем удары в дверь возобновились.

— Взломать дверь! — раздался суровый голос.

Хосе рассмеялся и оперся плечом о косяк двери в гостиной.

— Это невозможно! — отвечало несколько голосов после тщетных усилий исполнить порученное приказание.

— Стреляйте по запору! — проговорил тот же человек, который отдал первое приказание.

Хосе сделал знак дону Луису и донье Эрмосе податься вправо и влево.

Одновременно раздались четыре выстрела из терсеролей — и замок упал к ногам Хосе, спокойно повернувшегося к своей госпоже.

— Сеньора, — произнес он, — эти пикарос [73] Пикаро — плут, хитрец. способны стрелять в окна — вам здесь опасно!

— Это правда, — вскричал Луис. — Пройдите с Лизой в вашу комнату, не теряйте ни минуты, умоляю вас!

— Нет, нет, — вскричала она с сверкающим взором, — я останусь с вами!

— Эрмоса!

— Нет! Я вам говорю, мое место здесь — подле вас!

— Сеньора, если вы не уйдете, я унесу вас на руках и запру! — возразил ей ветеран спокойным голосом и таким решительным тоном, что донья Эрмоса машинально повиновалась и увела Лизу с собой.

Дон Луис и Хосе встали между двумя окнами под защитой стен.

Эта предосторожность была не лишней, так как почти тотчас же стекла разлетелись в дребезги, и несколько пуль ударилось в противоположную стену гостиной.

Нападавшие также приняли меры предосторожности — они хорошо понимали, что в доме есть люди, потому что дверь была заперта изнутри, и из отверстий, пробитых пулями был виден свет.

Пассивное сопротивление, встреченное ими, особенно раздражало их тем, что они были вооружены терсеролями и саблями и, следовательно, являлись представителями власти всемогущего Ресторадора.

Страшный удар, почти сокрушительный, согнувший болты и заставивший отскочить все крепления, вдруг потряс дверь, которая задрожала, как бы готовая упасть, потому что сотрясались сами стены.

— Я знаю, что это такое, — спокойно сказал ветеран, — дольше она не устоит!

И он направился под навес, вооружившись своей терсеролью.

Дон Мигель последовал за ним с пистолетами в руках.

Донья Эрмоса сделала движение, чтобы бежать во двор, но Лиза, бросившись к ее ногам, умоляла ее остаться с нею.

Второй тяжелый удар вновь заставил задрожать весь дом. Сноп щепок полетел от двери.

— Третьего удара она уже не выдержит! — сказал невозмутимо ветеран.

— Но чем бьют эти демоны? — вскричал дон Луис, желая в безумном гневе, чтобы дверь скорее упала.

— Крупами двух или трех лошадей сразу, — отвечал Хосе, — в мое время мы таким же образом взломали дверь в одной казарме в Перу.

В этот момент — вся сцена происходила с быстротой мысли — Лиза, все еще склоненная у ног доньи Эрмосы, чтобы помешать ей уйти, вскричала:

— Сеньора, Бог нам поможет, я вспомнила: то письмо, я знаю, где оно, то письмо спасет нас, сеньора!

— Какое письмо, Лиза?

— То, которое…

— Ах, да! Это действительно Божье внушение! Это единственное средство спасти его, дай письмо, дай его мне!

Лиза вынула письмо из ящика, стоявшего на одном из столов комнаты, и подала своей госпоже.

Донья Эрмоса побежала к дверям гостиной и обратилась к двум мужчинам, притаившимся под навесом:

— Не шевелитесь, ради неба! Слушайте все, но не говорите ничего и ни в коем случае не входите в эту комнату.

Не ожидая ответа, она защелкнула дверную задвижку и, подбежав к окну, внезапно открыла его.

При шуме открывшегося окна десять или двенадцать человек, оставив дверь, бросились к нему и просунули дула своих терсеролей через отверстия железной решетки, защищавшей его.

Донья Эрмоса не отбежала, она даже не двинулась с места, а сказала спокойным и исполненным достоинства голосом:

— Зачем вы нападаете на жилище женщины, сеньоры? здесь нет ни мужчин ни богатств!

— Разве вы принимаете нас за воров? — сказал грубого вида человек, выступивший впереди всех.

— Кто же вы тогда? — спросила она сухо.

— Мы военный патруль!

— Ах, если этот отряд военный патруль, то он не должен пытаться взломать двери этого дома.

— А кому принадлежит этот дом, скажите, пожалуйста? — отвечал тот, который казался начальником патруля, пародируя тон молодой женщины в словах «этот дом».

— Прочтите и вы узнаете это, — высокомерно сказала донья Эрмоса, — Лиза, посвети!

Тон доньи Эрмосы, ее молодость, красота, загадочность того спокойствия и той угрозы, которые заключались в ее словах, сопровождаемых представлением бумаги, произвели должное впечатление на этих людей, начинающих бояться, что они были обмануты и могут таким образом подвергнуться гневу Росаса.

— Но почему, сеньора, вы не открываете дверей? — сказал почти учтиво начальник патруля, который был не кто иной, как сам Мартин Санта-Калома.

— Читайте сначала, а затем я открою вам, если вы все еще будете требовать этого! — отвечала донья Эрмоса, с еще большим упреком.