Густав Эмар - Том 12. Масорка. Росас

— Возвышенная программа!

— Христианская — вот какой я желаю ее видеть! Но теперь вам пора пойти к монахиням и исполнить мое поручение.

— Сейчас?

— Не теряя ни одной минуты.

— Ваше превосходительство не думает, что этот сумасшедший падре дожидается меня у дверей?

— Я так не думаю, это было бы недостаточно почтительно ко мне, но, на всякий случай, примите меры предосторожности.

— О, я их приму, ваше превосходительство можете быть спокойны!

— Я не хочу крови!

— Крови! Клянусь вашему превосходительству, что я сделаю все, что будет от меня зависеть, чтобы не пролить ее ни капли!

— Хорошо, вот этого я и желаю. Итак, идите к монахиням и возвращайтесь сегодня ночью!

— Сегодня ночью?

— Да.

— Это время преступлений, высокочтимый сеньор!

— Нет, нет, ничего не случится теперь я пойду отдохнуть немного перед обедом.

Две монахини сидели на каменной скамье под апельсинными деревьями и смотрели на прогулку других монахинь в саду, примыкавшему к стене монастыря, который находился на улице дель-Такуари.

Эти две монахини были сестра Марта дель Росарио, аббатиса монастыря капуцинок, и сестра Мария дель Пилар.

Сестра Мария внимательно читала какую-то бумагу, закончив чтение, она обратилась к матери со следующими словами:

— Это шедевр, сестра Марта!

— Бог просвещает нас, сестра Мария, когда мы должны исполнить его волю, — сказала смиренно аббатиса, — но прочтите мне вслух это письмо, может быть, я что-нибудь пропустила.

Сестра Мария развернула бумагу и прочла:

«Храни вас Господь, высокочтимый сеньор!

Мы возносим хвалы Богу, повелителю армий, могучая рука которого поддерживает их и придает величайшую силу оружию вашего превосходительства для одержания многочисленных побед. Во имя милосердного Бога и нашей святой общины, я тысячу раз приветствую ваше превосходительство. С неутомимым усердием мы будем продолжать молить Всевышнего, чтобы он сохранил за вашим превосходительством высокие державные права, доброту, милосердие и спокойствие для утешения любимого Им народа и для славы вашего превосходительства, которая, подобно славе святых и самого Бога, пребудет вечной!

Желаю вашему превосходительству наслаждаться добрым здоровьем, постоянно воспламеняемым Божественной любовью, о чем за вас молит смиренная и любящая Ваша дочь и бедные капуцинки в монастыре Богоматери дель-Пилар.

— Я думаю, что тут ничего не пропущено! — сказала сестра Мария, свертывая бумагу.

— Я давно думала об этом в глубине души.

— И ваша реверенсия полагает, что и вся община думает так же?

— Община должна думать так же, как его аббатиса, иначе это будет не только отсутствие уважения ко мне, но и неблагодарность, ересь и неисполнение наших обязанностей перед сеньором Ресторадором. Ведь он дал нам решетку для храма, он уладил наши дела с синдиком, затем мы постоянно получаем подарки от него и его семьи. Что с нами станет в случае его падения? Кроме того, и другие общины — Санто-Доминго, Сан-Франциско и монахини-каталинки должны служить нам примером: если мы забудем поздравить его, то неминуемо впадем в немилость. Пусть это поздравление с победой в сражении под Лос-Грандес будет немного запоздалым, зато мы определим остальные общины в другом деле; но последнее, мы обращаемся к нему, необходимо сначала в черновике показать дону Фелипе Аране.

— Ваша мысль нравится мне, действительно, никто не может нам дать лучшего совета, чем этот святой человек.

— Сейчас придет один человек, через которого все это можно устроить.

Едва сестра Марта успела проговорить последние слова, как у дверей прозвонил колокольчик, — ив сад вошла монахиня с докладом, что кто-то спрашивает мать аббатису.

Последняя встала и направилась в приемную. Там был сеньор дон Кандидо Родригес, который, проговорив принятое «Ave Maria» и пр., сказал аббатисе:

— Высокочтимый сеньор временный губернатор, советник, доктор дон Фелипе Арана поручил мне приветствовать от своего имени ее реверенсию мать аббатису и всю святую монастырскую общину и осведомиться о здоровье ее реверенсии и всей общины.

— По милости Божьей мы все здоровы и возносим молитвы за здравие сеньора дона Фелипе и всех, пользующихся милостью святого духа, — отвечала сестра Марта, которая; по уставу своего ордена, могла разговаривать с посторонними только через отверстие в нижней части «разговорной».

— Высокочтимый сеньор временный губернатор приказал мне благодарить вашу реверенсию за присланные ему торты и лимонные лепешки.

— Торты не были хороши!

— Я слышал, они так понравились высокочтимому сеньору, что он съел их целых три штуки.

— Завтра мы пришлем ему маленьких пирожков.

— Маленькие пирожки высокочтимый сеньор ест с наибольшим удовольствием.

— Мы и вам пошлем их. Вы живете в доме дона Фелипе?

— Нет, мать аббатиса, я имею свою квартиру, я недостойный секретарь сеньора дона Фелипе, но если вместо маленьких пирожков вашей реверенсии и всей общине угодно было бы помолиться Богу о безопасности и спокойствии моей жизни в переживаемом нами хаосе, я был бы вечно благодарен за ваши благочестивые молитвы.

— Разве вы не федералист и не секретарь его превосходительства?

— Да, это так, но я боюсь интриг врагов Бога и людей и в особенности, мать аббатиса, боюсь недоразумения и клеветы.

— Будьте покойны, мы будем молиться. Как вас зовут, брат мой?

— Кандидо Родригес, родился в Буэнос-Айресе, сорока шести лет от роду, холостяк, в настоящее время частный секретарь его превосходительства временного губернатора, смиренный раб Божий и слуга ее реверенсии и всей общины.

— Сеньор дон Фелипе не поручал вам ничего более?

— Да, поручал, мать аббатиса, получить от вашей реверенсии письмо, адресованное его превосходительству Ресторадору всех законов, герою всех пустынь и федерации, и черновик другого, которое ее реверенсия от своего имени и всей общины должна ему послать.

— Это так. Все уже готово. Вот письмо! — сказала аббатиса, просовывая его в отверстие.

— Оно в моих руках, мать аббатиса.

— Очень хорошо. Вот черновик другого.

— И его я взял!

— Посоветуйте сеньору дону Фелипе внимательно прочесть черновик и сделать в нем исправления, какие он сочтет нужным.

— Вряд ли там будет много исправлений, мать аббатиса: письма вашей реверенсии, должно быть полны, закончены и совершенны.

— Не желаете ли прочесть черновик?

— С величайшим удовольствием, мать аббатиса.

— Читайте вслух: я люблю слушать то, что написала.