Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена

— Господи Иисусе… — послышался крик и тут же склон холма будто взорвался громом мушкетных выстрелов, просвистели пули и я услышал, как кто-то рядом со мной застонал, а потом рука Мура дернула меня вниз и я, разбрызгивая жидкую грязь, шлепнулся прямо в воду. Я погрузился с головой и отчаянно замолотил руками и ногами, придя в себя только после того, как врезался головой в борт одной из барок. Надо мной кричали женщины, затем раздался отдаленный выстрел из пушки и я увидел, что узкий участок воды между мною и берегом, весь покрылся рябью от ударившей в него картечи. Я приподнялся, уцепился за планшир и с трудом подтянулся, а затем всю барку словно качнула какая-то гигантская рука, и я снова плюхнулся в воду.

Когда, задыхаясь, я поднялся на ноги, панди уже спускались по холму, держа сабли и мушкеты со штыками наготове, надвигаясь на остатки нашей береговой партии, которые пытались перебраться через мелководье. Другие мятежники, стоя на гребне склона, стреляли по лодкам, а в тени под тремя деревьями я заметил отблески залпов трехорудийной батареи, раз за разом посылающие порции картечи и ядер в беспомощно сгрудившиеся у берега барки. Люди барахтались в воде всего лишь в нескольких ярдах от меня — я видел, как одного британского солдата зарубили саблей, другой опрокинулся на спину, когда сипай выстрелил в него почти в упор, а третий, пронзенный штыком, медленно тонул у самого берега. Уилер, побледнев, кричал: «Предательство! Отходите от берега — быстро! Предательство!» Спотыкаясь и скользя по илистому дну, он выхватил саблю, замахнулся на наседающего сипая, потерял равновесие и погрузился с головой, но руки, показавшиеся из-за планширя ближайшей барки, ухватили и потащили его на борт; с генерала текла вода и он судорожно кашлял. Рядом в воде стоял Мур, а Вайберт пытался доплыть до нас, волоча свою раненую руку. Когда Мур рванулся ему на помощь, я снова ушел под воду, ударившись о дно лодки, а когда вынырнул, то абсолютно ясно понял — ну что ж, Флэши, мой мальчик, вот ты и ошибся еще раз — все же Нана-сагибу нельзя было доверять.

Я перебрался к другому борту и первое, что увидел, было тело, падающее в воду с лодки. Наверху горела солома, и большой пылающий пучок, зашипев, упал в воду, Я отпихнул его подальше и огляделся: на следующих двух барках солома также пылала, а люди кричали и прыгали в воду — я видел, как одна женщина бросилась за борт, сжимая в руках младенца — похоже, это была та самая, старший сын которой так смеялся при виде обделавшегося слона. За баркой мне не было видно берега, но треск огня значительно усилился, а крики и стоны просто оглушали. Люди торопились покинуть барки; я видел, как ниже по течению двое бились среди горящей соломы, а третий, слегка покачиваясь на волнах, похоже, плыл к противоположному берегу. «Нужно и мне последовать за этим парнем», — подумал я, но тут тростниковый борт барки лопнул прямо у меня над головой, с грохотом рассыпая вокруг потоки искр, из под которых доносились стоны и проклятия.

Несмотря на ужас, царящий вокруг, мне стало абсолютно ясно, что произошло. Очевидно, Нана с самого начала задуман обман — он только и ждал, чтобы мы собрались на лодках, чтобы открыть огонь из мушкетов и засыпать нас картечью из всех своих пушек. С места, где я находился, мне было видно, что одна барка уже тонет, а люди барахтаются вокруг в воде; по крайней мере еще четыре были в огне, а две беспомощно дрейфовали по течению. Панди зашли в воду, окружив оставшиеся три лодки, в которых в основном были женщины и дети, но затем густая пелена дыма затянула от меня картину происходящего, и в ту же секунду я услышал треск выстрелов с противоположного берега — эти вероломные ублюдки зажали нас с обеих сторон! Я опустил голову и поплыл к следующей барке, которой, по крайней мере, кто-то управлял. Когда я был уже невдалеке от ее кормы, то рядом в воде разглядел Мура, который изо всех сил толкал руль, пытаясь отвести барку подальше от берега. За ним я увидел Уилера, Вайберта и пару других офицеров, которых также удалось втянуть на борт, а наши солдаты стреляли в панди, столпившихся на берегу.

Мур что-то крикнул мне, но я не расслышал. Когда я вцепился в руль рядом с ним, его лицо оказалось всего в футе от меня — и вдруг оно взорвалось фонтаном крови, так что я был буквально забрызган его мозгами. Я, визжа, выпустил руль из рук и когда мне удалось очистить глаза от жуткого месива, барка уже медленно плыла по реке, так как наши люди смогли разобрать весла и мне в последний момент удалось ухватиться за планшир, в смертельном ужасе волочась за ней и крича, чтобы меня втянули на борт.

Должно быть, мы проплыли пару сотен ярдов, прежде чем я вскарабкался на палубу и немного пришел в себя. Первым, кого я увидел, был Уилер, мертвый или умиравший; на шее у него зияла широкая рана, кровь из которой заливала рубашку. Рядом на досках растянулся раненый солдат; тлеющая солома наполняла все вокруг едким дымом, а люди с обоих бортов палили по берегу. Я выглянул через планшир, посмотрев за корму — теперь мы уже плыли почти в полумиле от Сутти-Гат вниз по течению, а большинство барок все еще колыхались на местах своей стоянки, окутанные столбами дыма; река вокруг них была забита людьми, гребущими к берегу. Стрельба вроде бы ослабела, но вспышки мушкетных выстрелов по-прежнему были видны, а время от времени над вершиной дальнего холма появлялась яркая вспышка выстрела тяжелой пушки, и глухой гул разносился над водой. Еще двум баркам за нами, похоже, удалось выбраться на чистую воду, но наша была единственной, которой удалось продолжить движение, так как с полдюжины парней гребли веслами с каждого борта.

Я быстро обдумал создавшееся положение. Итак, мы выбрались, выстрелы мятежников не достигают нас. Уилер — мертвым лежит на палубе, а рядом с ним у планшира лежит Вайберт — глаза закрыты, а обе руки сочатся кровью. Кто-то бредит в агонии и я увидел, что это Тернер, одна нога которого была согнута под невообразимым углом, а вторая плавала в луже крови.

Уайтинг окровавленным привидением цеплялся одной рукой за оттяжку тента, а второй ковырялся в замке карабина. Похоже, командовать на барке было некому. Я заметил за одним из весел Делафосса, за другим — Томпсона, а сержант Грейди, с перевязанной головой, как раз выстрелил по берегу. А затем вдруг, с легким удивлением я обнаружил, что одним из раненых, лежащих на палубе, был Ист — и он умирал.

Не знаю, почему, но я бросился к нему и почувствовал, что пульс еще бьется. Он открыл глаза и посмотрел на меня, а кто-то, стоящий рядом со мной — я так и не понял, кто это был — прохрипел:

— Панди ранили его на берегу… штыком в спину бедолагу.