Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена

С этими словами, коротко шепнув что-то Биндли, он вернулся в свой кабинет и закрыл дверь.

Можете себе представить, как это вскружило мне голову: беседовать с самим герцогом, быть представленным королеве — от таких вестей я буквально воспарил в облака. По пути домой я витал в розовых мечтах: мне представлялось, как воспримет эту новость Элспет и что при таком раскладе я поставлю на место ее проклятого папашу, а еще будет странно, если впоследствии не сумею выудить из него чего-нибудь, коль не сваляю дурака.

Я взбежал наверх по лестнице, но не нашел ее в комнате. На мой зов откликнулся старина Освальд, сообщивший, что леди ушла.

— И куда это? — спрашиваю я.

— Хм… Точно не знаю, сэр, — отвечает он, слегка замешкавшись.

— С мисс Джуди?

— Нет, сэр, — говорит. — Не с мисс Джуди. Мисс Джуди у себя внизу, сэр.

Что-то в манерах Освальда заставляло подозревать неладное, но большего от него добиться было невозможно, и я спустился вниз, где застал мисс Джуди, играющей с котенком в своей комнате.

— Где моя жена? — говорю я.

— Ушла с капитаном Уотни, — эдак преспокойно заявляет она. — Кататься. Кис-кис, сюда. В парк, я полагаю.

С минуту я стоял, ничего не понимая.

— Ты ошибаешься, — говорю. — Я выставил его отсюда два часа назад.

— Ну, значит, он не выставился, потому как полчаса назад они уехали на прогулку. — Она взяла котенка на руки и принялась его гладить.

— Что ты имеешь в виду?

— Что они ушли вместе, ничего более.

— Черт побери, — вспыхнул я. — Я же запретил ей.

Не переставая наглаживать котенка, она одарила меня своей ехидной улыбочкой.

— Значит, она не поняла тебя, иначе не пошла бы, разве не так?

Я смотрел на нее, чувствуя, как внутри у меня расползается холодок.

— На что ты намекаешь, черт побери?

— Ни на что. Это ты что-то там воображаешь себе. Я ведь догадываюсь, какой ты ревнивый.

— Ревнивый? И почему это я должен ревновать?

— Тебе самому виднее, конечно.

Я мрачно глядел на нее, раздираемый гневом и страхом, что ее намеки могут иметь смысл.

— Послушай-ка, — говорю. — Давай без уверток. Если ты хочешь что-то сказать о моей жене, черт побери, будь осторожна…

В этот момент в холл вошел отец, чтоб ему провалиться. Он звал Джуди. Та вскочила и пробежала мимо меня, не выпуская из рук котенка. У двери чертовка задержалась, одарила меня еще одной ехидной улыбочкой и говорит:

— Чем ты занимался во время пребывания в Индии? Читал? Пел псалмы? Или время от времени отправлялся погулять в парк?

С этими словами она захлопнула дверь, оставив меня, терзаемого сомнениями, с ужасными мыслями, крутящимися в голове. Подозрения никогда не нарастают постепенно: они обрушиваются на вас внезапно и затапливают все сильнее с каждым ударом сердца. Если у вас ум направлен на дурное — как, скажем, у меня, — то в плохое поверить вам будет легче, чем в хорошее. Поэтому как ни убеждал я себя, что эта ведьма Джуди только хочет заставить меня терзаться и что Элспет просто не способна на такое, у меня перед глазами постоянно возникала картина, как моя жена голая катается по постели, а руки Уотни обвивают ее шейку. Боже, это было невыносимо! Элспет совершенно невинная, честная дурочка, мне даже пришлось объяснять ей, что значит «прелюбодеяние» во время нашей первой встречи… Но ведь это не помешало ей завалиться со мной в кусты при первом же приглашении? И все-таки невероятно. Не может быть! Элспет моя жена, она такая любящая и преданная, как ни одна другая женщина. Она вовсе на такая свинья, как я сам, она не может оказаться такой. Но разве не мог я заблуждаться? А вдруг?

Я продолжал терзать себя тысячью предположений, но тут на помощь мне пришел здравый смысл. Боже правый, все, что она сделала — отправилась покататься с Уотни. Ну и что, она даже не вспомнила, кто он такой, когда я наставлял ее сегодня утром. Элспет — самая простодушная из особ в юбке, ей даже невдомек уловки, привычные всем этим вертихвосткам. Слишком податлива и мягка. Нет, она не посмеет. Чем больше я размышлял, тем больше становился мой ужас. Что мне делать? Отречься от нее? Развестись? Выгнать из дому? Боже, я не могу этого сделать! Просто не сумею — отец был прав!

С минуту я пребывал в состоянии ужаса. Если Элспет стала любовницей Уотни или еще чьей-нибудь, то я не в силах ничего изменить. Можно исполосовать ей спину, и что дальше? Выгнать на улицу? Но без средств я не смогу ни остаться в армии, ни в столице…

А, к черту все это! Это бред, который отцовская шлюха с милыми каштановыми локонами специально напела мне в ухо, чтобы заставить меня страдать от ревности. Так она хочет отплатить мне за трепку, полученную три года назад. Так и есть. Нет ни малейшего основания плохо думать про Элспет: все в ней опровергало домыслы Джуди. Клянусь Богом, эта корова сполна ответит мне за эту ложь и насмешки. Не сомневайся, я найду способ посчитаться с тобой, и да поможет тебе Господь в тот миг!

Направив свои мысли в более благоприятное русло, я вспомнил о новостях, которые собирался рассказать Элспет. Что ж, теперь ей придется подождать моего возвращения из дворца. Так-то услужила ты себе, отправившись на прогулку с этим Уотни, чтоб ему провалиться! Следующий час я потратил, подбирая одежду, приводя в порядок прическу — волосы у меня здорово отросли и выглядели весьма романтично, — и ругаясь на Освальда, пытавшегося помочь мне с галстуком. С мундиром было бы проще, но я до сих пор не удосужился заказать себе новый, проводя все время с возвращения домой в цивильном платье. В волнении я даже не стал тратить времени на ланч, зато разнарядился в пух и прах, и поспешил на встречу с Его Высоконосием. [74] Прозвище герцога Веллингтона.

Когда я подъехал, у его ворот уже стоял бругам. Не прошло и пары минут, как герцог вышел, уже при полном параде, кроя по пути своего секретаря и лакея, вышагивающих рядом с ним.

— У вас тут даже грелки днем с огнем не сыщешь, — грохотал он. — А нужно, чтобы каждая вещь лежала на своем месте. Выясните, не берет ли Ее Величество с собой в дорогу свое постельное белье. Я думаю, что берет, но Бога ради, разузнайте без шума. Спросите Арбетнота, он должен знать. Можете быть уверены, что в итоге чего-то не учтете, но тут уж ничего не поделаешь. А, Флэшмен, — он смерил меня взглядом, словно строевой сержант. — Ну, так едем!

У выхода собралась кучка детей и взрослых, и кто-то закричал: «Да это же тот парень, Флэш! Ура!». Некоторое время мы не могли тронуться, поскольку кучер замешкался с поводьями, а вокруг уже собралась толпа. Герцог ерзал и ворчал.

— Черт тебя побери, Джонсон! Поторопись, иначе здесь соберется весь Лондон.

Под приветственные крики толпы мы въехали в прекрасный осенний денек. Беспризорники, вопя, бежали за нами, а взрослые по проезде герцога принялись поднимать разлетевшиеся по мостовой шляпы.