Нина Соротокина - Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

Происходящее на половине государыни показалось ему столь интересным, что он придумал просверлить несколько дырочек в двери, чтобы устроить подобие спектакля. В зрители он позвал великую княгиню и двух фрейлин. Екатерина отказалась. Во-первых, потому что подглядывать нехорошо, а во-вторых, - просто опасно. Вместо Екатерины подвернулся капрал кадетского корпуса, который зачем-то болтался в покоях великого князя. Фрейлины встали на стулья и, радостно хихикая, приблизили глаза к дырочкам, капрал примостился у замочной скважины.

За забитой дверью шел веселый ужин государыни с нежным другом ее Алексеем Разумовским, и все атрибуты этого ужина указывали на домашний, семейный его характер. Разумовский сидел против государыни в халате, они смеялись, потом государыня села к нему на колени-Фрейлины не решились досмотреть спектакль до конца, и у них, конечно же, хватило ума держать язык за зубами, если бы не великий князь… Тот, напротив, всем и каждому сообщил, что делает вечерами его тетушка. По дворцу поползли самые пикантные сплетни. Здесь интересен был и сам факт семейного ужина, и его пикантные подробности. Скоро сплетни и их источник стали известны государыне.

Давно во дворце не видели ее в таком гневе. Дело расследовала Тайная канцелярия. Любопытного капрала высекли розгами, а Петра Елизавета вызвала к себе для ответственного разговора.

Петр Федорович только играл раскаяние, в глубине души его тешила мысль, что позлил он тетушку, и Елизавета это почувствовала.

- Ты, Петруша, вспомни, как на Руси наказывают неблагодарных сыновей. Да, да, - покивала она головой, видя, что Петр испугался. - Я о дяде твоем говорю, Алексее Петровиче. Помнишь, как дедушка с ним поступил?

Петр вспомнил, и воспоминания заставили его посерьезнеть, однако ненадолго.

После истории с дверью Елизавета и сказала канцлеру:

- Ну, Алексей Петрович, сочиняй свои пункты.

И Бестужев сочинил. Документов было два: один для великого князя Петра, другой для супруги его Екатерины Алексеевны. Главная мысль обоих документов: достойных особ необходимо перевоспитывать, для чего императорским высочествам назначались гофмейстер и гофмейстерина. Достойным особам надлежало ознакомиться с документом и поставить свою подпись.

Пунктов в инструкции Петру Федоровичу было много, и они были самые разнообразные, например, забыть непристойные привычки, как-то: опорожнять стакан на голову лакея, забыть употреблять неприличные шутки и брань, особливо с особами иностранными, забыть искажать себя гримасами и кривляньями всех частей тела… Всего не перечислишь.

Пунктов, предъявленных Екатерине, было всего три, но по значимости они перевешивали воспитательную инструкцию, врученную великому князю. Екатерине надлежало: во-первых, быть более усердной в делах православия, во-вторых, не вмешиваться в дела русской империи и голштинские, в-третьих, прекратить фамильярничать с «особами мужеска пола» - вельможами, камер-юнкерами и пажами. Тон документа был оскорбительный.

Даже время не рассудило, кто прав в этих пунктах, пятидесятилетний канцлер или семнадцатилетняя девочка, которая и в те годы, как цветок в бутоне, несла в себе все задатки будущей Екатерины Великой. Да, наверное, она не прониклась до конца духовной красотой православия, но зато добровольно забыла старую, лютеранскую веру. Она не собиралась вмешиваться в дела русской империи, но мать в письмах задавала ей вопросы, и она, зачастую бездумно, отвечала на них. Последний пункт наиболее деликатен. Окидывая взглядом жизнь императрицы Екатерины, мы видим, что она умела поддерживать с «особами мужеска пола» дружественные отношения, но посмертное горе Екатерины, и не без основания, в том, что имя ее связывалось с откровенно сексуальными, порочными, почти скабрезными историями. Но пока супруге великого князя семнадцать лет, и она еще девица.

Екатерина отказалась подписать эту бумагу. Алексей Петрович не настаивал. Спокойно и скучно канцлер сказал, что этим она только вредит себе, что государыня будет недовольна и что он имеет сообщить ей кое-что устно: ей запрещается переписываться с родными, поскольку письма эти вредят русской политике. И Екатерина подписала документ.

Отныне она живет под присмотром, вернее, под надзором племянницы государыни - гофмейстерины Марии Семеновны Чоглаковой, двадцатичетырехлетней особы, имеющей мужа, детей, дамы добродетельной, пресной и излишне любопытной.

Чтобы правила вежливости были соблюдены и переписка с родными не прекращалась,секретный чиновник из Иностранной коллегии, обладающий хорошим слогом и почерком, пишет за великую княгиню письма в Цербст. Депеши эти сам член коллегии Веселовский носит к великой княгине на подпись, а ей остается только кусать губы от злости, плакать и жаловаться. Впрочем, жаловаться было некому. Молодые вельможи, поставляющие ей книги, любители потанцевать, поговорить и посмеяться, теперь обходили молодой двор стороной. Наконец, Екатерине было запрещено писать напрямую не только родным, а вообще кому бы то ни было.

Бестужев, как ему казалось, пресек заразу в корне и перерубил все нити, соединяющие Екатерину с Европой. У канцлера и без великой княгини дел достаточно, Фридрих II засылает шпионов в русскую армию и обе столицы десятками. Где они оседают, в каких местах, как получают доступ к важным документам? «Черный кабинет»- секретная канцелярия для вскрытия и расшифровки иностранной корреспонденции - работает днем и ночью.

Это было год назад, и за это время от Екатерины были удалены одни за другими верные ей люди, та же участь постигла великого князя. Вслед за прусским послом Мардефельдом, который был другом и советником герцогини Иоганны и самой Екатерины, Россию вынуждены были покинуть господин Бредаль, обер-егермейстер великого князя, его бывший воспитатель Брюммер, Люлешинкер, камердинер великого князя, мадемуазель Кардель, воспитательница Екатерины. Молодой двор терял ряды, вокруг них образовывалась пустота.

И вдруг неожиданность! Не секретной цифирью написанное и не по тайным каналам посланное, а обычной почтой в Петербург пришло письмо на имя великой княгини. Вся почта российская находилась в ведении Бестужева, и зоркий чиновник выловил нужное из груды прочих пакетов. Письмо легло к Бестужеву на стол. Это было послание Иоганны дочери, и по тексту письма видно было, что они давно и прочно общаются в обход депеш, сочиненных в Иностранной коллегии.

Скоро выяснилось, что письмо было отправлено с почтой вице-канцлера Воронцова, который в это время с супругой своей Анной Карловной путешествовал по Европе. Воронцовы проехали Италию, Францию, и отовсюду вице-канцлер слал своему двору отчеты о самом благоприятном приеме. Побывал Воронцов и в Потсдаме у Фридриха II, получил от короля в подарок шпагу с брильянтами и был бесплатно возим по всем германским областям. Конечно, Воронцовы встречались с Иоганной, и она передала письмо дочери, но почему вице-канцлер доверил сей секретный документ обычной почте- это одна из загадок русского характера: забывчивость, рассеянность, беспечность- Бог весть!