Нина Соротокина - Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

Лядащев рассмеялся невесело.

- Знаешь, как в городе называют дело об отравителях? «Бабий заговор». Лесток всем и каждому говорит: «Как же не быть строгим, если, кроме пустых сплетен да вздорной болтовни, ничего нельзя добиться от упрямых баб?»И этих «упрямых баб» пытают без всяких скидок на их красоту.

- Зачем же их пытать? Может, они и впрямь только сплетницы?

Лядащев хмыкнул неопределенно, опять зевнул и перекрестил рот.

- Знать надо, братец, о чем можно сплетничать, а о чем нельзя.А то больно много сплетников развелось. И посол австрийский Ботта в их числе. Ты на меня так преданно не смотри. Я тебе никаких тайн следственной комиссии не выдаю. Об этом весь Петербург говорит, - Лядащев вдруг подмигнул Белову, - и все «под страхом смертной казни».

- А какую роль во всем этом играет Бергер?

- Дался тебе этот Бергер!

- Так я еду с Бергером.

- Куда?- Лядащев быстро спросил и внимательно посмотрел на Александра. - Зачем тебе ехать с Бергером?

- Я вам уже говорил. Я еду с Бергером для опознания. Куда- не знаю.

- Хорошая компания, ничего не скажешь, - проворчал Лядащев.- Посиди-ка один. Пойду умоюсь. Башка раскалывается. - И ушел в другую комнату.

Мылся Лядащев долго, отфыркивался, старательно полоскал рот, Александр терпеливо ждал. Ему казалось, что Лядащев тянет время, решая для себя, насколько можно быть откровенным с пятидневным знакомым. А Лядащев раскачивался на нетвердых ногах и думал, с ненавистью рассматривая полотенце: «Как этой гадостью можно лицо вытирать? Хозяин Штос- сквалыга и сволочь! Это не полотенце, это - знамя после обстрела и атаки, все в дырах и в дыму пороховом. А может, это портянка? Не буду вытираться. Так обсохну. Еще водичкой покраплюсь и обсохну…»

- Слушай,- сказал он наконец, входя в комнату, - Расскажу я тебе, кто такой Бергер. Начнем с географии. Есть такой город - Соликамск. Знаешь такой город? В нем живет на поселении бывший гофмаршал Левенвольде, а при нем охрана, а при охране- офицер. У офицера вышел срок службы, и ехать к нему на смену должен был некто… - Лядащев многозначительно поднял палец.

- Бергер,- подсказал неуверенно Александр.

- Вот именно. Соликамск далеко, на Каме. Жить там, хоть ссыльным, хоть конвойным- пытка. Кругом соляные прииски и больше ничего, степи… Я всегда думал, Белов,- экая несправедливость! Считается, что ссылают одного, и никто не пожалеет ни в чем не повинных людей- солдат и двух офицеров, что едут в эту глухую, забытую богом дыру. А? Тебе не жалко конвой, Белов? Они ведь тоже люди!

- Мне очень жалко конвой, Василий Федорович,- твердо сказал Александр, опуская глаза в пол.- И палача жалко. Считается, что наказывают одного, а получается- двух.

- А ты остряк… Так о чем я? Ах, да, Бергер… С Иваном Лопухиным Бергер служил в одном полку и, говорят, был дружен. Про любовь Натальи Лопухиной к ссыльному Левенвольде знал весь двор. Не было этой тайной и для Бергера. И вот прослышала Наталья Лопухина про новое назначение в Соликамск и просит сына своего Ивана, чтоб передал он через Бергера поклон от нее Левенвольде. «Пусть верит, что помнят его в столице и любят», - наказала она передать да еще добавила такую фразу: «Пусть граф не унывает, а надеется на лучшие времена». Слушай, Белов, посмотри-ка в углу под окном. Там кусок обоев оторван. Там должна быть… Есть? Тащи сюда. Наливай. Мне чуток, себе полную. Пей, пей! У тебя уже щеки порозовели. Я когда тебя увидел, ты был на сосульку похож. Я еще подумал, что это Белов на сосульку похож? Лето ведь…

Александр оторопело посмотрел на Лядащева. «Как странно он говорит! Да он пьян,- понял Александр наконец.- Пьян в стельку. То-то он разговорчивый такой! Мне повезло. А то бы я из него лишнего слова не вытянул. Зачем же я, дурак, пьяному про Лестока рассказывал? Нет… Он меня не выдаст. Не такой человек».

- Еще налей, - сказал Лядащев и тряхнул головой. - На чем мы остановились? Ага… «Так надейся на лучшие времена», - передала Наталья Лопухина своему соколу.Дальнейшие события по-разному объясняют.Кто говорит, что Бергер сразу пошел с этой фразой к Лестоку, мол, какие же это такие «лучшие времена»- опять младенца Ивана на трон? Кто рассказывает, что за домом Лопухиных давно слежка была. Все это не суть важно. А важно то, что Лесток усмотрел в этой безобидной фразе скрытый намек, что готовится левенвольдево освобождение, и поручил Бергеру выведать у Ивана Лопухина все, что возможно. А тут случилась пирушка в вольном доме у Берглера.

- У кого?- переспросил Александр.

- Да у курляндца одного,пакостника. Все немцы эти- кто Бергер,кто Берглер. И все пакостники. Какой уважающий себя немец поедет в Россию? У него и дома дел полно.

- Я знал в Москве одного немца- он производил очень хорошее впечатление, - виновато сказал Александр.

- Да? Впрочем, я тоже знал двух. Отличные парни! Один, правда, был французом, а второй- скорее всего эфиопец…

- Ну вот видите… Но мы опять отвлеклись от темы.

- На этой пирушке вызвал каналья Бергер пьяного Лопухина на откровенность. - Лядащев налил еще вина, выпил.

«На что это он намекает? Уж не считает ли он и меня такой же канальей?»- смятенно подумал Александр и заерзал на стуле, но Лядащев утер рот ладонью и, не обращая на смущение Александра ни малейшего внимания, продолжал:

- А Иван и рад поговорить. Мальчишка тщеславный, заносчивый! Наплел таких несообразностей, что дух захватывает. Ныне мол, веселится одна государыня да приближает к себе людей без роду,без племени.Мол,каналья Сиверс из матросов, Лялин из кофишенков. И чины им, мол, дали за скверное дело. Государыня, мол, потому простых людей любит, что сама на свет до брака родителей появилась.

- Как можно? - не выдержал Александр.

- Ты дальше слушай. Царица Елизавета, мол, императора Ивана с семейством в Риге держит под караулом, а,того не знает, что рижский караул с ее канальями лейб-гвардейцами потягаться может.

- Ну и подлец! - воскликнул Александр. - Зачем же это все говорил?

- Затем,что дурак! Болтун безмозглый! Три дня водил его Бергер по кабакам. Иван водку лакает и приговаривает: «Мне отец говорил, чтобы я никаких милостей у царицы не искал, потому что наши скоро за ружья примутся», а за стеной сидит лестоков человек и слово в слово эти дурацкие речи записывает.

- А каких «наших» он имел в виду?

- Да не было никаких «наших», одно хвастовство. Ну а дальше уже Лесток постарался.Бергера представили императрице, и она подписала приказ об аресте Лопухиных. А Бестужева- сердечная подруга Натальи Лопухиной. После того, как у Бестужевой брата Михаила Головкина сослали, она во всех гостиных жалобами да воплями язык обтрепала. Может, и наговорила чего лишнего. Какая за ней вина- не знаю, но Лесток держит ее за главную заговорщицу. И знаешь, Белов, мне их не жаль. Они под пытками столько ни в чем не повинных людей оболгали, что их и впрямь надо смертию казнить. У Ягупова сестра в крепости сидит. Она замужем за поручиком Ржевским. Сам-то он лишнего не болтал, но был, на свою беду,в тот вечер в доме у Берглера,этого вздорного мальчишку Лопухина слышал и не донес куда следует.