Нина Соротокина - Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

- Написал письмо? - спросил Никита.- Тогда поехали кататься.

- Пошли пешком на пристань. Вчера там военный фрегат пришвартовался.

- Нет, в карете.

Никита твердо помнил наставления Александра: «Алешку одного из дому ни под каким видом не выпускай.И вообще пешком по городу не шатайтесь». Никита попробовал удивиться,но Саша взял его за отвороты кафтана и, глядя в глаза, чеканно произнес: «Котовым Тайная канцелярия интересуется!»

- Один хороший человек?- усмехнулся Никита, вспомнив встречу на набережной после казни. - Ой, Сашка, знакомства у тебя…

- Очень полезные знакомства, - веско сказал Белов. - Алешке не говори, но если… почувствуешь опасность, сразу дай мне знать.

Военный фрегат слегка покачивался на волне, обнажая облепленный серым ракушечником бок. Паруса были спущены, и только высоко, на фок-мачте, трепетал на ветру синий вымпел. Щиты, прикрывающие от волн амбразуры, были подняты, и с двух палуб щетинились, как перед боем, дула пушек. Наверху стоял офицер в парадном мундире, красный воротник его полыхал, как закат, золотом горели галуны и начищенные пуговицы. Он картинно круглил грудь, лузгал семечки, шумно сплевывал за борт шелуху и лениво ругал босоногого матроса, который драил нижнюю палубу. Матрос на все отвечал:«Будет исполнено…»- и,уверенный,что его никто не видит, корчил офицеру рожи. «Вихры выдеру!»- прокричал последний раз офицер, обтер платочком рот и ушел в каюту.

Алексей и Никита простояли у причала до тех пор, пока на корме не зажглись масляные фонари. Пропал в темноте город, смешались контуры фрегатов и бригов.

- А теперь куда? Назад, в библиотеку…

Накануне Алексей,обшаривая книжные шкафы Оленевых, нашел старую английскую лоцию с описанием главных корабельных путей в Атлантическом океане. Вдохновленный образом военного фрегата, он разыскал теперь подробную карту и… смело повел из Гавра на мыс Горн бригантину «Святая Софья», не забывая наносить на карту маршрут и делать описания портов, в которых пополнялся продовольствием и пресной водой.

Глядя на увлекательную работу друга, Никита отложил в сторону Ювенала, предоставив римским преторианцам в одиночестве предаваться порокам, и послал вслед «Святой Софьи» три легкие каравеллы «Веру», «Надежду»и «Любовь», но скоро хандра взяла верх, и «Веру» он отдал на растерзание пиратским галерам, «Надежду» бросил в Саргассовом море без руля и без ветрил, а «Любовь» загнал в ньюфаундлендские мели для промысла трески и пикши.

- Га-а-аврила!

Камердинер явился в сбитом назад парике, озабоченный и очень недовольный, что его оторвали от дела. В руках у него были бутыль и два, сомнительной чистоты, стакана.

- Вместо того, чтобы вино лакать… - начал ворчливо он.

- Я не просил у тебя вина,- перебил его Никита.- Скажи, Саша сегодня заезжал?

- Заезжал. Вид имел очень поспешный, обещали завтра заехать.

- А что у тебя в руке?

- Настойка. Целебная. И еще хотел напамятовать, чтоб письмо батюшке князю написал.

- Да уже ему пять писем отправил.

- Да читал я ваши записки,- без всякого смущения,что залез в чужие письма, сказал Гаврила.- Прошу о встрече… Дело государственной важности. Ваше государственное дело совсем в другом.

- Вот негодяй!- разозлился Никита. - И в чем же мое государственное дело?

- А в том, что учиться нам надо. Написал бы князю, мол, море нам чужая стихия. Никита Григорьевич,- Гаврила молитвенно сложил руки,- в Геттингене шесть лет назад университет открыли. Вот бы нам куда! Я давно о загранице мечтаю. А нельзя в Германию, так проситесь в Сорбонну, в Париж…

- Хватит! Поговорил и смолкни. Принеси вина.

- Бесспиртную настойку пейте! Эх, Никита Григорьевич, живете кой-как, все терзаетесь да пьете сверх меры. А умные люди что говорят?- Гаврила расправил плечи и торжественно продекламировал:

Тягость забот отгони и считай недостойным сердиться.

Скромно обедай, о винах забудь,

Не сочти бесполезным бодрствовать после еды,

полуденного сна избегая.

Долго мочу не держи, не насилуй потугами стула.

Будешь за этим следить - проживешь еще долго на свете,

Если врачей не хватает, пусть будут врачами твоими трое:

веселый характер, покой и умеренность в пище.

- Ладно, убирайся, - рассмеялся Никита.

Когда Гаврила ушел, он взял чистый лист бумаги и принялся точить перо, бормоча: «Будем писать о деле…»

- Ты в самом деле хочешь в Геттингем? - с удивлением спросил Алеша.

- Ты же слышал. Гаврила о загранице мечтает.

- Ты можешь говорить серьезно?

- А ты можешь не смотреть на меня так угрюмо?Тебе же ясно сказали: веселый характер, покой… Не сердись. Надо уметь ждать. Древние говорили, что это самое трудное дело на свете.

По вечерам на Малой Морской улице часто собирались приятели Друбарева играть в штос. К игре относились со всей серьезностью, хотя карты были не более чем предлогом для того, чтобы посидеть в уютной горнице, поговорить и оценить кулинарные способности экономки Марфы Ивановны. Большинство игроков были отставлены от службы по возрасту, только Лукьян Петрович да еще один господин - Иван Львович Замятин, отдавали государству свои силы. Иван Львович служил простым переписчиком, но старики его очень уважали, так как переписывал он бумаги в весьма секретном учреждении.

Александра любили в этой компании. Умение приспосабливаться к любому обществу не подвело Сашу и здесь, и много полезных сведений и советов получил он, осваивая нехитрую карточную игру. Он узнал, где старики служили раньше, кто были их начальники, а также начальники над их начальниками. Жизнь двора тоже не была оставлена без внимания, и Саша не раз дивился, откуда такие подробности может знать скромный обыватель.Узнал он также, какие за последние тридцать лет в славном городе Святого Петра были наводнения, пожары, бури и великие знамения, какие блюда хорошо готовят в трактире на Невской першпективе и отчего партикулярная верфь работает судов мало и плохого качества.

Сегодня карты были отложены, потому что в честь какой-то годовщины старики решили приготовить жженку. Приготовление этого напитка требует, как известно, абсолютного внимания, полной сосредоточенности и даже некоторой отрешенности от всех мирских забот, а также наличия доброкачественного изначального продукта - мед должен быть непременно липовым, водка - чистейшей, без сивушного запаха.

После разговора с Лядащевым Саша бегом пустился к друзьям, но опять не застал их дома. «Пол третья часа изволили в карете уехать в Петергоф, дабы смотреть на море», - важно доложил Лука.

Саша не стал их дожидаться, а поспешил домой на Малую Морскую, надеясь разговорить стариков и выведать что-нибудь о князе Черкасском.