Нина Соротокина - Гардемарины, вперед! Книга 1 и 2

- Я князь,- согласился Никита.- Но Гаврилу не так просто заставить. И потом, он очень боится Черкасской…

Гаврила явился только к полудню. Прошел в ткацкий сарай, расчистил от хлама большой,грубо сколоченный стол и начал неторопливо опорожнять холщовую суму.

В его лишенных суеты движениях,в осторожности и даже скрытой ласке, с которой он выкладывал на стол сухие травы и очищенные от земли корневища, была такая значимость, что друзья, собиравшиеся обрушить на голову Гаврилы весь свой гнев, нерешительно топтались рядом и молча,с некоторой ошеломленностью смотрели на приобретенные Гаврилой богатства. Как-то получалось, что они: три смелых молодых человека, готовых к осуществлению грандиозных замыслов, вдруг потускнели рядом с камердинером, который не мучился все утро от безделья, не убивал время, а занимался полезной работой и теперь был глубоко уверен в уважении к себе и к своему делу.

- Что это? - Алексей ткнул пальцем в аккуратно подрезанные желтоватые корни.

- Черемица, - ласково сообщил Гаврила.

- А зачем она - черемица?

- Настойку делать. Ломоту в костях излечивает, от чесотки помогает, если мазать. Внутрь не принимать. Оч-чень ядовита.

- А здесь какие-нибудь травы, чтоб чирьи с лица удалить есть? - спросил Саша, как всегда смотря в существо вопроса.

- А как же! Есть. Вот… - Пальцы Гаврилы легко встряхнули коробочку семян.- Белена. Настойку делать… маслица подсолнечного или конопляного влить- и готово. Мажь… Только вы ее, Александр Федорович, руками не трогайте, оч-чень ядовита.

Алексей явно входил в роль и, уже чувствуя себя помощником Гаврилы и желая приобщиться к сложной науке врачевания, уверенно сказал:

- Это дурман. Помогает при воспалении глаз.

- А как же, - согласился Гаврила, - при падучей, при кашле…

- Ядовита?

- Оч-чень! - с восторгом отозвался камердинер.

- Ты что одних ядов набрал? - обрушился на Гаврилу Никита. - Уж не травить ли кого собрался?

Тот хмуро глянул на барина и кхекнул. Перевести этот взгляд и звук можно было однозначно: «Если надо, то и отравим. Нам, химикам, все по плечу!»

Друзья переглянулись. Как начинать разговор о главном?

- Гаврила,- начал Никита строгим голосом. - Ты сегодня поедешь к Аглае Назаровне Черкасской. Лечить ее будешь. Понял?

- Что же вы, Никита Григорьевич? То спасаете от верной гибели, то режете без ножа, - спокойно сказал Гаврила, не секунды не веря, что такое дикое предложение можно высказать всерьез, и продолжая сортировать растения.

- Да не трусь! Там тебе только рады будут. И денег кучу заработаешь.

Упоминание о деньгах насторожило Гаврилу, он понял, что барин не шутит.

- Всех денег не заработаешь, - сказал он с испугом. - Хоть вяжите, не пойду. Лучше дома погибать.

- Гаврила, нам очень нужна твоя помощь,- мягко сказал Алексей.- Нам очень нужно попасть в дом Черкасских, а без тебя мы не сможем этого сделать.

- Зачем это вам в этот дом?

- Мы тебе расскажем.

Сам того не ведая, Алексей нашел правильный тон в разговоре, и когда Гаврила понял, что страшный визит в дом Черкасских неотвратим и что он пойдет туда не один, то перестал причитать и охать.

- Будь по-вашему,- сказал он с таким видом, словно шел для любимого барина на Голгофу.

Гавриле не надо было долго объяснять, кто он и зачем пожаловал. Как только он назвал себя лакею, его сразу схватили с двух сторон под руки и поволокли по длинной анфиладе комнат. Алексей еле поспевал за бегущими гайдуками. Маленькая заминка у высокой двери, и Гаврила уже стоит на коленях перед крытым ковром возвышением, увенчанным креслом и восседающей на нем роскошной барыней.

- Встань!- раздался сверху зычный крик и сразу заполнил собой всю комнату, словно не из женской гортани выходил этот голос, а сам Зевс-вседержитель гаркнул под небесными сводами на провинившихся смертных. Но дальнейшие фразы утратили грозную торжественность первого окрика. Ругань, настолько цветистая и смелая, что могла бы украсить любого забулдыгу и пирата, но никак не трон, на котором восседала велеречивая княгиня, полилась на Гаврилу сплошным мутным потоком. Потом тяжелый вздох, минутная пауза, и голос опять обрел царское спокойствие.

- Мне уже лучше. Помогла твоя мазь. Почему сразу не приехал?

- Узнав о великой беде вашего сиятельства, - голос Гаврилы слегка дрожал, но держался он с полным достоинством, - я с помощником, - небрежный кивок в сторону оробевшего Алеши,- сразу же пошел в лоно лесов, дабы собрать нужные для лечения противоядия.- И он выразительно встряхнул в руке холщовую сумку. - Теперь я приехал, дабы находиться в доме неотлучно до полного выздоровления вашего сиятельства. - И Гаврила осмелился взглянуть на княгиню Черкасскую.

На него в упор смотрели отекшими веками блестящие темные глаза. Лицо, обычно худое и смуглое, а теперь одутловатое и болезненно красное, напоминало маскарадную маску. На иссиня-черных взбитых волосах топорщился кружевной чепец.

Худой фигуре было очень просторно не только в кресле, но и в самом золототканом, жестком, сильно декольтированном платье.

На ступеньках у барских ног сидела карлица с иссохшим телом, маленькими ручками и огромной, казавшейся еще больше из-за кудрявого рыжего парика, головой. Лицо карлицы было тоже отечным и язвенным - видно, зловредные румяна коснулись и ее морщинистых щек.

- И меня, батюшка, полечи, - сказала карлица, притворно шепелявя, и стрельнула в Гаврилу озорными синими глазами.

Княгиня дернула ее за рыжие кудри, и та рассмеялась весело.

Гаврила не обратил внимания на игривые слова карлицы, он был весь сосредоточен на что-то злобно бормочущей княгине. «Я тебе поору, бесстыдница,- думал он, твердо выдерживая горящий,с сумасшедшинкой взгляд. - Ты-то мне никак не нужна,а я- спасение твое.Ишь как личность-то покорежило!» Страх совсем пропал, будто его и не было. Гаврила встал на ноги и спокойно, по-домашнему, сказал:

- Спускайтесь вниз, ваше сиятельство. Лечиться будем. Вам лечь надо, а платьице это златотканое - снять. Тяжел наряд, когда покой нужен.

- Мне платьице снять? - захихикала карлица.

- Цыц! Тебя и так вылечим, - злым шепотом сказал Алексей. Карлица еще звонче захохотала.

- Какой же ты пригоженький!

- Помолчи, старая…

Но, видно, не обидное для себя, а что-то доброе услыхала синеглазая карлица в отрывистых этих словах, потому что перестала гугнить и хихикать, а подперла щеку маленьким кулачком и затихла, i грустно глядя на Алексея.

- Пойдемте в спаленку, ваше сиятельство, - продолжал давать распоряжения Гаврила. - Да пусть принесут туда горячей и холодной воды.

Мосластая рука княгини цепко схватила колокольчик, зазвонила.

- Ванька, Санька, Шурка, Варька…