Виктор Смирнов - Адъютант его превосходительства. Том 2. Книга 3. Милосердие палача. Книга 4. Багровые ковыли

Нет, не так сухо и скупо рассказывали Миронову махновцы о своей столице, пока везли его «до батьки». Впрочем, и то, что он увидел своими глазами, поразило его воображение. Повсюду, даже на глухих окраинных улочках, на хатках под соломой и камышом, красовались аршинные вывески ресторанов, куаферен, банков, кофеен, магазинов, бань, гостиниц и даже заведений, предлагающих интимные услуги и райское наслаждение.

Миронов понял, что Махноград пытается конкурировать с Парижем, но это у него пока еще плохо получается. То есть различных заведений в пересчете на душу населения здесь уже было даже больше, чем в Париже. Но наблюдались и серьезные недостатки, мешающие обогнать Париж. Скажем, в городе, да не просто в городе, а в столице свободной анархической республики, не было ни одного игорного дома.

Этот пробел и помог ликвидировать городу Миронов. На одной из ближних к базару улочек, на фронтоне солидного кирпичного дома, появилась большая красивая вывеска — «Парадиз. Казино». И ниже, буквами помельче: «Заходи любой, кто хочет стать миллионером».

Однажды, после очередной своей победы где-то на Херсонщине или Николаевщине, Нестор Иванович во главе своей армии вступал в столицу. Гремели оркестры, на дворах всех многочисленных школ пели хоры, звучали здравицы, и даже собравшиеся у деревянной крашеной синагоги престарелые благочестивые хасиды, поглаживая пейсы, кричали: «Хай жывэ!» и «Слава батькови!»

Женщины плакали и смеялись, встречая своих мужей или любимых, которые без трофеев домой не являлись. У кого добыча помещалась в седельных сумках, а у кого и на отдельном возу, да еще запряженном добрыми коняками, выращенными где-нибудь в немецкой колонии и еще не привыкшими к русско-украинским забористым матюкам и злому кнуту.

Так случилось, что ехали они именно по той улице, где красовалась вывеска «Парадиз. Казино». Заметив ее, Махно сказал ездовому:

— А ну подверни! Поглядим, як жиды у хохлов гроши выдуривают!..

Не так давно раненного батьку сняли с тачанки, занесли в горницу, посадили в кресло перед стоящей на столе, как жертвенник, рулеткой. Рулетка была обновлена и разукрашена, переливалась всеми цветами радуги и ослепительно блестела лаком.

Миронов выступил вперед, сделал изящный поклон:

— Позвольте представиться. Миронов. Бывший граф, отказавшийся от аристократического прошлого в пользу пролетариата. Зарабатываю на жизнь трудом.

— Трудом? — спросил Махно, вонзая в Миронова свой самый беспощадный взгляд, перед которым даже боевые деникинские полковники ежились, как перед смертным ударом. — А мне сдается, я тебя в бою под Александровском в прошлом годе трошки не дорубал. Хиба то не ты был? У беляков. В золотых погонах. А теперь, значит, до пролетариев примазываешься?

— Белым никогда не служил.

— Значит, красным… Под Мелитополем. Весной… У меня добрая память на лица, — сощурившись, продолжал Махно.

— И красным не служил. К тому же я — французский гражданин.

— И сам запутался. То ты — граф, то пролетарий, а то и вовсе француз. А ну покажь документ!

Миронов паспорт всегда держал при себе. Он знал, в этой стране его надо предъявлять как можно быстрее, пока не успели вынуть пистолет и не взвели курок. Махно внимательно изучил паспорт.

— Ты не тушуйся! То я так шуткую, — осклабился он и кивнул на рулетку. — А это, значит, орудие твоей коммерции?!

— Это — так, для душевного времяпрепровождения… Назовите, к примеру, цифру — от одного до тридцати шести. И поставьте на кон деньги, сколько хотите. Условно, конечно.

— Ну почему ж условно? Можем и натурально. — Махно обернулся, поискал кого-то глазами, увидел стоящего сзади своего контрразведчика Леву Задова. — А ну пошукай, Левка, в карманах какую-сь мелочь.

Лева протянул ему царский червонец.

— Вот, пожалуйста.

— А цифра?

— Ну нехай будет тринадцать.

Миронов крутанул рулетку. Забегал по круглому замкнутому пространству шарик и…

Миронов, конечно, навсегда сохранил тайну, как он этого добился, но шарик, все замедляя свой бег, свалился не в другую лунку, а именно в ту, в которую и было нужно, — под цифрой тринадцать.

— А вы везучий, Нестор Иванович! — восхитился Миронов, протягивая Махно золотой и присоединяя к нему еще один. — Может, попытаетесь еще разок?

— Хватит, а то весь твой капитал выиграю, — отказался Махно. — Ну бывай! Хлопцев моих не очень забижай.

— Тут уж у кого какое счастье, — развел руками Миронов.

— Они — ничего. Они — нормальна людына. Заслуженным бойцам скидки делают, — похвалил Миронова кто-то из тех, кто не участвовал в походе и оставался в городе на хозяйстве. — И еще какую-то башню продают. Ну ту, шо в Париже где-то покаместь стоит. Хлопцы тут думают, может, скинуться та купить. На выгоне бы поставили.

— Какая башня? — заинтересовался Лева. Батьку уже вынесли, а он из любопытства еще задержался.

— И в «железку» мастер. И в карты, — одобрительно высказались еще несколько хлопцев.

— Позвольте объяснить, — быстро прервал махновцев Миронов. — Как вы, наверно, знаете, Эйфелева башня не только предмет гордости парижан, но также и радиостанция, волны которой достигают даже наших мест.

— Чув. Ну и что французы? Продают ее? — удивился Задов.

— А что им остается делать! Ввиду близости реки Сены болты и заклепки, которыми скреплены части этого железного сооружения, проржавели и быстро приходят в негодность. Еще год-два — и, как считают ученые, она рухнет. Французы, как люди практичные, решили ее разобрать по частям, продать, чтобы на вырученные деньги соорудить новую, поменьше. Я вошел в акционерное общество по продаже этой башни, Так как господин Анри Мориэль — мэр Парижа, является моим дядей. Кстати, фамилия Мориэль, если на наш с французского перевести, в аккурат и будет Миронов.

— Складно брешешь! — усмехнулся Задов.

— Все серьезно продумано. Из этих же денег оплачивается баржа — это копейки, — и через Средиземное, Черное и Азовское моря сюда, до Бердянска. Нестор Иванович столько раз брал Бердянск, что возьмет и еще раз, дня на два. Пока разгрузимся. А новые заклепки достать — вообще плевое дело. И этот вопрос у меня уже продуман…

Леве надоело слушать болтовню Миронова, он наклонился к самому его уху и тихо, чтоб никто из махновцев не слышал, сказал:

— Что ты жулик — и без свечки видно. Но хлопцы на тебя, видишь, не обижаются. Даже поддерживают. Давай продолжай дурить им головы. Меньше будут пиячить и фулиганить.

И, оставив растерянного Миронова, он покинул казино.

— Умный у вас начальник! Слыхали, что сказал? — тут же, с ходу, нашелся Миронов. — Хорошее, говорит, дело. С такой башни можно будет вести радиотрансляцию анархических идей на весь мир…