Джозеф Конрад - Дуэль. Победа. На отмелях

Резкий звук колокола прервал рассуждения Шо. Где-то высоко застонал сухой блок, и звук этот, короткий и жалобный, прозвучал криком боли.

Он глубоко пронзил ночную тишину и словно разрушил ее обаяние, сковывавшее голоса собеседников. Теперь они заговорили громко.

— Прикройте компас, — распорядился Лингард деловым тоном. — А то он светит, как полный месяц. Когда мы стоим ночью близко от берега, да еще при полном штиле, мы должны держать как можно меньше огней. Если сам не можешь видеть, так надо, чтобы и тебя не видели. Не так ли? Запомните это, мистер Шо. Может быть, тут шныряют какие-нибудь бродяги…

— Я думал, все это уже давным-давно кончилось, — сказал Шо, возясь у компаса, — Ведь сэр Томас Кокрэн со своей эскадрой несколько лет тому назад очистил все побережье Борнео. Он ведь не мало-таки подрался, а? Мы слышали об этом от экипажа «Дианы», которая чинилась в Калькутте в то время, как я был там на «Варвик Касле». Эскадра Кокрэна даже взяла какую-то столицу вверх по реке, неподалеку от этих мест. Матросы только об этом и говорили.

— Сэр Томас сделал хорошее дело, — сказал Лингард, — но пройдет еще немало времени, прежде чем эти моря будут так же безопасны, как Па-де-Кале в мирное время. Я сказал насчет света главным образом для того, чтобы обратить ваше внимание на те мелочи, за которыми здесь нужно внимательно следить Вы заметили, как мало туземных судов мы видели до сих пор в этих местах?

— По правде, сэр, я не придал значения этому обстоятельству.

— Это значит, что что-то готовится. Стоит только донестись сюда какому-нибудь слуху, и он переносится с острова на ост ров, сам собой.

— Я всю жизнь провел на океане, в рейсах между портами, — медленно проговорил Шо, — а потому не могу претендовать на знание особенностей этих малоизвестных мест. Но, вообще, я умею смотреть в оба и заметил, что последние дни судов было мало. А между тем мы все время держались в виду берега.

— Вы узнаете эти особенности, как вы их называете, если проплаваете со мной подольше, — небрежно заметил Лингард.

— Надеюсь, вы будете мной довольны, сколько бы времени я с вами ни пробыл, — сказал Шо, подчеркивая значительность своих слов особой отчетливостью произношения. — Человек, проведший тридцать два года своей жизни на воде, не может сказать большего. Если, прослужив пятнадцать лет офицером на английских судах, я и не понимаю обычаев этих диких язычников, то во всем, что касается плавания и исполнения моих обязанностей, вы всегда найдете меня начеку, капитан Лингард.

— Кроме разве тех случаев, когда придется драться, судя по тому, что вы только что сказали, — проговорил Лингард с коротким смехом.

— Драться! Я не думаю, чтобы кто-нибудь захотел со мной драться. Я — мирный человек, капитан Лингард, но если дело дойдет до серьезного, то я смогу драться не хуже этих тупоносых ребят, которыми мы должны пробавляться вместо настоящих христианских матросов. Драться! — продолжал он с неожиданной воинственностью. — Если кто-нибудь вздумает со мной драться, он найдет меня начеку, даю вам слово.

— Хорошо, хорошо! — сказал Лингард, вытягивая руки над головой и поводя плечами. — Черт возьми! Мне бы очень хотелось, чтобы поднялся ветер и унес нас отсюда. Я несколько тороплюсь, Шо!

— Еще бы, сэр! Я еще ни разу не встречал настоящего моряка, который бы не торопился, когда проклятый штиль держит его за пятки. Когда подует ветер… Прислушайтесь, сэр, что это?

— Я слышу… — отвечал Лингард. — Это волна, Шо!

— Мне тоже так думается. Но что за странный у нее звук. Я редко слышал такой…

Далеко в море появилась полоса кипящей пены, похожая на узкую белую ленту, которую как будто быстро тянули по ровной поверхности моря за оба ее конца, терявшиеся во тьме. Полоса достигла брига, пронеслась под ним, растянувшись по обе стороны; и по обе стороны вода зашумела и забилась маленькими волнами, точно охваченная неистовым волнением. Однако, несмотря на этот внезапный и шумный набег, судно оставалось столь же недвижимым, как если бы оно стояло в надежном доке между двумя каменными стенами. Через несколько мгновений пиния пены и зыби быстро пронеслась к северу, исчезла из вида и перестала быть слышной, не оставив на водной глади никакого следа.

— Это очень занятно… — начал было Шо.

Лингард подал знак молчания.

Он, казалось, прислушивался, словно шум волны мог откликнуться эхом, которого он ждал. И раздавшийся впереди мужской голос звучал безлично, как голоса, отраженные от твердых и высоких скал на пустынном морском просторе. Этот голос заговорил по-малайски, тихо.

— В чем дело? — окликнул Шо.

Лингард, останавливая своего помощника, положил ему руку на плечо и быстро двинулся вперед. Шо, ничего не понимая, пошел вслед за ним. Быстро произносимые и непонятные фразы, которыми перебрасывались в призрачной тьме палубы капитан и сторожевой матрос, заставляли его чувствовать себя посторонним и лишним здесь.

Лингард резко спросил:

— Что ты видишь?

— Я слышу, туан, — последовал быстрый ответ. — Я слышу весла.

— Где?

— Кругом ночь. Но слышно, что близко.

— Слева или справа?

На этот раз ответ замедлился. На шканцах, под кормой, зашуршали босые ноги. Кто-то кашлянул. Наконец, голос неуверенно сказал:

— Канан.

— Позовите серанга, мистер Шо, — спокойно сказал Лингард, — и велите разбудить матросов. Они все лежат на палубе. Теперь не зевайте. К нам кто-то едет. Неприятно, когда вас застигают врасплох, — прибавил он раздосадованным тоном.

Он перешел к правому борту и стал прислушиваться, держась за бакштаг и повернув ухо к морю; но ничего не было слышно.

Шканцы наполнились тихими шумами. Вдруг прозвучал долгий и резкий свисток, отдался громким эхом среди плоских поверхностей неподвижных парусов и постепенно замер, как бы вырвавшись на свободу и убежав в море. Хаджи Васуб был на палубе, готовый выполнять приказания белого человека. Бриг снова погрузился в молчание. Шо спокойно сказал:

— Я пойду на нос, сэр, вместе с тиндалем. Мы будем все на местах.

— Хорошо, мистер Шо. Смотрите, как бы они не прицепились к борту. Впрочем, ничего еще не слышно. Ни звука. Вряд ли что-нибудь серьезное.

— Малайцу, должно быть, пригрезилось. У меня тоже хороший слух, но… — Шо прошел вперед, и конец его фразы донесся как неясное ворчание.

Лингард внимательно слушал. На корме появились один за другим трое матросов и занялись чем-то у большого ящика, стоящего у входа в капитанскую каюту. Слышались стук и бряцание складываемого на палубу стального оружия, но люди да же не перешептывались.

Лингард пристально вглядывался в темноту и покачал голо вой.

— Серанг! — окликнул он негромко.