Кровавое родство

Альберт Шрейе напирал на него. Он вынул сверток пергамента и торжественным, но холодным тоном сказал:

— Смотрите, князь Фризский, Эмдена и Ауриха, вот договор наш. Мы уполномочены его исполнить и подписать, если вы согласитесь на постановленные условия в договоре, главное из них: выдача находящихся у вас врагов Гамбурга.

При этих словах Кено вскочил, как ужаленный, с своего места. Он побледнел весь и не мог говорить.

Но Шрейе неумолимо продолжал:

— Это бесполезно отрицать, Кено-том-Броке. Сенат знает, что Штертебекер в ваших руках. Правда это или нет?

Предводитель Фризов с трудом выговорил:

— Нет, того, кого вы ищите, здесь нет.

Но его нерешительный голос говорил, что это неправда.

— Вы лжете, Кено-том-Бреке, — вскричал сенатор. — С такими господами мы не вступаем в союз; я разорву договор….

Одну секунду он медлил, чтобы видеть впечатление этих слов. Тогда он поднял сверток пергамента вверх, желая разорвать его на части; остальные сенаторы поднялись и грозно взглянули на князя.

— Стойте! — вскрикнул Броке хриплым голосом. Шрейе, как бы недоумевая, вопросительно посмотрел ни него.

— Вы хотите что-нибудь оказать, прежде чем я разрываю договор на куски? — спросил сенатор.

— Да, — бормотал он.

— И вы выдаете его Гамбургу?

Кено не решался ответить.

— Мы требуем решительный ответ, — гремел Шрейе, — иначе уничтожаю договор.

— Я хочу… его выдать! — задыхался князь.

Как подкошенный свалился он в кресло и бессильно опустил голову.

Сенатор торжествующе посмотрел на окружающих. Гамбург победил.

Лучший друг начальника пиратов на их стороне. С сатанинской улыбкой подал Шрейе князю перо, чтобы подписать договор.

Князь бессильно взял перо и подписал.

Но как только это было сделано, совершилось нечто, что изменило всю картину.

Кено-том-Бреке еще не успел подписать договор, как двери с шумом распахнулись и в залу влетел Штертебекер.

— Что здесь такое? — загремел он на сенаторов, которые страшно перепугались.

Альберт Шрейе, однако, не потерял присутствие духа; он ожидал этого.

Он смело выступил против короли виталийцев и сказал:

— Князь фон Эмден-Аурих заключил с свободным ганзенским градом Гамбургом союз, по которому вы, Клаус Штертебекер, начальник банды разбойников, передаетесь в наши руки.

— Это предательство! Позорная измена! — вскричал Штертебекер, как разъяренный лев, — Кено-том-Бреке мой кровный брат. Это вы его принуждали так позорно поступить. Но погодите, подлые мерзавцы, за это неслыханное мошенничество я с вами рассчитаюсь!

С этими словами он бросился на сенаторов, чтобы задушить их своими железными руками. Как гость в крепости, он не носил оружия.

Но Альберт Шрейе угрожающе выступил против Штертебекера и сказал:

— Остерегись, наглец, задеть послов. Ты поплатишься за это!

Сенатор сразу заметил, что Штерребекер безоружный. Двери, через которые послы вошли, он нарочно велел не закрыть. Теперь, по условленному знаку, в залу моментально ворвались вооруженные люди.

Прежде чем Штертебекер успел броситься на своего противника, он был окружен. На голову накинули ему пальто, и дюжина крепких рук повалила его на пол.

Через минуту он был связан по рукам и ногам, так что не в состоянии был шевельнуться.

Кено не двинулся с места для спасения Клауса. Он знал, что это бесполезно.

Правда, Фризский князь мог с помощью виталийцев из Эмдена взять все посольство в плен.

Но какая же польза? Конечно, он бы победил, Но тотчас же Гамбург пошел бы на него, чтобы наказать за измену против неприкосновенных послов, и лишил бы его трона.

Он допустил, чтобы Штертебекера запирали в самую крепкую башню, заковали в цепи. Он так далеко ушел в своей «дипломатии», что даже благодарил гамбуржцев за освобождение от Штертебекера, которого он вынужден был принять.

Альберт Шрейе был слишком хитрый, чтобы верить князю, Он знал, что Кено в душе верен Штертебекеру, но, боясь гнева Гамбурга, вынужден был примириться с этим. Однако он притворился верящим и сказал:

— Вы сдержали договор с Гамбургом, князь Кено-том-Броке. Поэтому и мы теперь подпишем этот договор. Печать нашего города, как видите, уже есть.

Все сенаторы подписали договор, после чего Альберт Шрейе, передавая его Кено, сказал:

— Теперь вопрос, как перевозить Штертебекера в Гамбург. Говорят, что он обладает геркулесовой силой и разрывает цепи как нитку.

— На дворе крепости я видел большую железную клетку, служащую, видно, для перевозки диких зверей, — вмешался Иоганн Нанне. — Может быть, князь одолжил бы союзному Гамбургу эту клетку. Она хотя слишком большая, но зато надежное это место для Штертебекера.

— Так ли? — обратился Шрейе к князю.

— Да, — ответил тот. — Это клетка четырех львов, которых крестоносцы привезли с собой с востока. Львы тут издохли. Эту клетку можете взять.

Кено говорил это весьма охотно. Он беспрестанно думал о том, каким образом освободить своего кровного брата, не причинив себе этим вреда.

С львиной клеткой открылась возможность помочь другу. Хитрый, как лисица Кено, дабы не возбудить подозрения у сенаторов, устроил для них роскошный пир, на котором вино лилось ручьями, и Кено все время уверял сенаторов в своей искренней радости по случаю заключения договора.

Но лишь только послы удалились на покой, как Кено в строжайшей тайне отправил гонца в Эмден известить Годеке Михаеля о случившемся.

Виталийцы должны были напасть на гамбуржцев, когда эти перейдут на свою территорию.

Годеке Михаель, узнав о случившемся, впав в такую ярость, что хотел тотчас грянуть на крепость Аурих и взять все посольство в плен.

Но гонец возразил, что Кено-том-Бреке именно это строго запретил, потому что оно навлечет подозрение за него.

— Этого ни в коем случае не должно было случиться. Гамбуржцы никогда не должны узнать, что Кено побудил виталийцев к нападению.

— Ладно! — ворчал Годеке Михаель. — В таком случае мы освободим нашего льва из клетки, и тогда горе вам, лавочники! Однако, эта история на руку мне: теперь отплачу моему Клаусу долг за свое освобождение из рук этих же проклятых гамбуржцев.

В то время как виталийцы сделали первые шаги к освобождению своего короля, последний вовсе не бездействовал. Он все обдумывал планы, как освободиться из темницы, в которую его так позорно заманили.

Он заметил, что ключник всегда сам приносит ему скудную пищу. Видимо, он поручился Альберту Шрейе своей головой и потому очень усердно исполняет свою службу.

Он являлся не только с пищей по несколько раз в день нарочно для того, чтобы удостоверить, что пленник не убежал еще.