Роберт Стивенсон - Похищенный. Катриона (Романы)

- Простите меня, если сможете! - вскричал я.- Умоляю вас! Забудем то, что произошло,- во всяком случае, попробуем забыть!

Она не ответила, но рыдания стихли. Я еще долго стоял, стиснув руки, но затем ночной холод пробрал меня до костей и, пожалуй, вернул мне благоразумие.

«Так ты ни до чего путного не додумаешься, Дэви,- сказал я себе.- Ложись-ка и попробуй уснуть. Утро вечера мудренее,- может быть, ты что-нибудь и придумаешь».

Перед рассветом я было погрузился в тяжелый, беспокойный сон, но вскоре меня разбудил стук в дверь. Я поспешил открыть ее и едва не упал в обморок от нахлынувших на меня противоречивых и главным образом неприятных чувств: на пороге в грубом плаще и огромной шляпе с галунами стоял Джеймс Мор!

Быть может, мне следовало только обрадоваться, ибо в некотором смысле его появление выглядело удивительно своевременным. Всю ночь я твердил себе, что нам с Катрионой следует расстаться, и тщетно ломал голову, придумывая способ, как это осуществить. И вот способ сам пришел ко мне, а я не ощутил ни малейшей радости. Однако следует вспомнить, что он, если и снимал с меня бремя забот о будущем, зато настоящее делал еще более черным и угрожающим, и, по-моему, при виде его я пошатнулся, словно подстреленный.

- А! - сказал он.- Вот я и нашел вас, мистер Бальфур!

Он протянул мне свою крупную красивую руку. И я, вновь твердо встав на пороге, словно собираясь преградить ему путь, пожал ее с некоторым сомнением.

- Право, можно только удивляться,- продолжал он,- как нас сводит судьба. Но я должен принести вам извинения за злополучное вмешательство в ваши дела, причиной которому был вкравшийся в мое доверие лгун и обманщик Престонгрейндж. Мне стыдно признаваться вам, что я положился на слово судейского крючкотвора! - Он пожал плечами на французский манер.- Но, правда, этот негодяй умеет быть убедительным,- добавил он.- И вот теперь я узнаю, что вы великодушно взяли на себя попечение о моей дочери, поиски которой привели меня к вам.

- Мне кажется, сударь, - сказал я растерянно,- нам с вами необходимо объясниться.

- Что-нибудь случилось? - спросил он.- Мой доверенный, мистер Спротт…

- Ради бога, говорите потише! - воскликнул я.- Ей не следует ничего слышать, пока мы не объяснимся между собой.

- Она здесь? - вскричал он.

- За той дверью,- ответил я.

- Вы тут с ней один? - осведомился он.

- Но кого я мог поселить с нами? - воскликнул я.

Надо отдать ему справедливость, он побледнел.

- Странное положение! - сказал он.- Очень, очень странное. Вы правы, нам следует объясниться.

С этими словами он прошел мимо меня в комнату, и, не могу отрицать, в это мгновение высокая фигура старого плута выглядела полной достоинства. Теперь его взгляду открылась моя комната, и я взглянул на нее его глазами. В окно падал луч утреннего солнца, освещая мою кровать, баулы и таз для умывания. Погасшая печь и некоторый беспорядок в моей одежде (на мне были только штаны и рубашка) дополняли впечатление убогости. Жилище это выглядело холодным, нищенским и отнюдь не подходило для девицы из благородной семьи. Тут же мне вспомнились наряды, которые я ей накупил, и я сообразил, как дурно может быть истолковано такое сочетание скаредности и мотовства.

Он еще раз оглядел комнату в поисках сиденья и, не найдя ничего другого, опустился на край кровати, а я, затворив дверь, вынужден был последовать его примеру. Чем бы ни кончился наш разговор, вести его следовало так, чтобы не разбудить Катриону, а для этого нам пришлось сесть рядом и не повышать голоса. Но какое странное мы, должно быть, являли зрелище! Он в широком плаще - самом подходящем костюме для моей простывшей комнаты, я стучу зубами в одной рубашке. У него вид неумолимого судьи, а я (не знаю уж, как я выглядел) испытываю все чувства человека у подножия эшафота.

- Ну? - спросил он.

- Ну…- начал было я, но не нашел, что сказать дальше.

- Итак, она здесь? - спросил он, но уже с некоторым нетерпением, которое помогло мне взять себя в руки.

- Она в этом доме,- ответил я.- И не отрицаю, что это можно назвать странным. Но вспомните, каким странным все обернулось с самого начала. Юная девушка высаживается на европейский берег с двумя шиллингами и тремя полупенсами. Она отыскивает в Хеллевутслейсе дом Спротта. Вы назвали его своим доверенным. Я же могу ответить только, что при одном упоминании вашего имени он разразился проклятиями и отказался что-нибудь сделать. Мне даже пришлось заплатить из собственного кармана, чтобы он позаботился о ее багаже. «Странное положение»,- сказали вы только что. Так вот, мистер Драммонд, поставить ее в такое положение, раз уж вы выбрали это слово, было варварством.

- Вот этого-то я и не могу понять,- заявил Джеймс.- Мою дочь поручили заботам весьма почтенных людей, чью фамилию я забыл.

- Их фамилия Гебби,- ответил я.- И без сомнения, мистер Гебби был обязан проводить ее на берег в Хеллевутслейсе. Но он не согласился, мистер Драммонд, и мне кажется, вам следует поблагодарить бога, что я оказался там и мог его заменить.

- В самое ближайшее время я побеседую с мистером Гебби,- сказал он.- А что до вас, то, по-моему, вам следовало бы подумать, что для подобных обязанностей вы слишком молоды.

- Но ведь речь шла не о выборе между мной и кем-нибудь еще! - воскликнул я.- Кроме меня, не было никого! Никто другой не вызвался проводить ее вместо меня, и должен признаться, не замечаю, чтобы вы были благодарны мне, хотя иначе она оказалась бы совсем одна в чужой стране.

- Прежде мне надо подробнее разобраться в том, чем я вам обязан,- ответил он.

- Ах так? А по-моему, это видно с первого взгляда,- сказал я.- Ваша дочь всеми покинута, брошена с двумя шиллингами в стране, языка которой не знает. Хорошенькое дельце, ничего не скажешь! Я назвал ее своей сестрой и заботился о ней так, как если бы это было правдой. Разумеется, мне пришлось пойти на кое-какие расходы, но, полагаю, о них не стоит упоминать. Они были необходимы для сохранения ее репутации, к которой я отношусь с величайшим уважением, и, по-моему, будет странно, если я начну петь ей хвалы ее отцу!

- Вы молоды…- начал он.

- Вы уже мне это говорили! - воскликнул я с жаром.

- Вы очень молоды,- повторил он,- иначе вы понимали бы, что означает подобный поступок.

- Вам легко говорить! - вскричал я.- Но что мне оставалось делать? Пожалуй, я мог бы нанять какую-нибудь честную бедную женщину и поселить ее с нами, но, право же, мне это пришло в голову только сейчас! Да и где бы я нашел ее тут - я, иностранец? И позвольте напомнить вам, мистер Драммонд, что платить ей мне пришлось бы из собственного кармана. В конце концов все сводится именно к этому: я должен был тратить деньги, не считая, из-за вашей небрежности. И ей есть только одно объяснение: вы не любите свою дочь и так скверно о ней заботились, что бросили ее на произвол судьбы.