Александр Лукин - Сотрудник ЧК. Тихая Одесса

…Проснувшись, он несколько минут лежал неподвижно, прислушиваясь к разбудившему его шороху.

Возле сеновала кто-то стоял. Сеновал был временный, с плетенными из лозы стенами. Человек касался стены плечом, и лоза шуршала.

Если бы этот человек двигался, делал что-нибудь, Алексей не стал бы задерживаться и вылез. Но тот просто стоял, точно ожидая чего-то, и непонятное это ожидание насторожило Алексея. Человек проговорил:

— Наконец-то!

«Цигальков…» — узнал Алексей.

К есаулу кто-то подходил. И прежде чем подошедший произнес первое слово, Алексей каким-то шестым чувством угадал Галину…

— Извините, — сказала она, — я заставила вас ждать. Никак не могла вырваться.

Ничего, — ответил Цигальков, — я мог бы ждать вас всю жизнь! — По тону его нетрудно было определить, что есаул настроен весьма игриво.

— Здесь никого нет? — озабоченно спросила — Галина.

— Не беспокойтесь, я все осмотрел.

— Пойдемте все-таки за сарай, здесь могут увидеть.

«Ого, — подумал Алексей, — есаул не зря хвастал! Вот тебе и „непорочная пасхальная голубица“!..»

Он слышал, как они обошли сеновал. Голоса стали чуточку глуше.

— Я так ждал, так ждал… — бормотал Цигальков. Галина вдруг возмущенно сказала:

— Вы с ума сошли! Как вы смеете!..

Цигальков что-то неразборчиво буркнул, Послышались звуки короткой борьбы, и Галина проговорила, задыхаясь:

— Стойте там! Если вы сделаете хоть один шаг, я немедленно уйду!

«Э, дело не так просто!» — подумал Алексей. Он навострил уши.

— Галина Сергеевна! Галиночка… — томно промямлил Цигальков. — Ну что за ребячество!..

— Прекратите сейчас же! — крикнула Галина. — Стойте там, вам говорят! Фу, мерзость какая!.. Угодно вам выслушать меня или я сейчас же ухожу?

— Право же, Галина Сергеевна, вы меня удивляете! — есаул играл голосом, как любовник-резонер из плохого провинциального театра. — Зачем такая суровость? Вы же знаете, как я к вам отношусь! Достаточно мне увидеть вас, и я точно сам не свой. Будьте же снисходительны к человеку, который готов на все ради вас!

— Да замолчите же наконец! — с сердцем сказала Галина. — Боже мой, всюду одно и то же! Я думала, хоть вы-то отличаетесь от всех этих мужланов! Такие страшные годы, растоптаны все святыни, несчастная наша родина в крови, в муке… А мы… — В голосе ее дрожали злые слезы. — Все, все на один лад! Говорим о высоких идеалах и сами же их попираем!.. Я последний раз спрашиваю: намерены вы разговаривать серьезно? У нас так мало времени, а вы несете невесть что!

— О господи! — вздохнул Цигальков. — Ну давайте поговорим, если уж вы непременно того желаете. Что же вы хотите мне сказать?

Помолчав, Галина заговорила быстро и сердито:

— Во-первых, я передала Шаворскому то, о чем мы с вами беседовали на прошлой неделе. Он велел благодарить и заверить вас, что все учтет.

— Очень рад.

— Кроме того, я должна была сообщить вам нечто очень важное. Но теперь, мне кажется, это ни к чему. Боюсь, что Викентий Михайлович ошибался в вас!

— Галина Сергеевна! — усмехнулся Цигальков. — не надо путать дело и… чувства. Я ведь представил достаточно доказательств моей…

— А, ладно! — перебила его Галина — Мое дело — выполнить поручение, а там — как знаете! Так вот, имейте в виду… здесь, в районе Днестра, Шаворский делает главную ставку совсем не на Нечипоренко.

— Вот как! А на кого же? Неужто на Гуляй-Беду?

— На вас!

Цигальков издал губами звук, похожий на звук откупориваемой бутылки.

— Вы уверены?

— Я передаю его слова.

Последовала длительная пауза. Когда Цигальков заговорил, игривости его как не бывало. Голос звучал настороженно:

— Та-ак… А с чего бы это?

— Очень просто. Нечипоренко, при всех его достоинствах, все-таки обыкновенный украинский самостийник, а вы — казачий офицер, и трудно допустить, что вас волнует идея самостийной Украины…

— Я действительно за неделимую Россию.

— Ну вот Шаворский и хочет добиться того, чтобы во главе украинского националистического движения стояли кадровые русские офицеры. И в данном случае он рассчитывает на вас.

— По-нят-но… — протянул Цигальков. — Что же я должен сделать?

— Прежде всего снабдить нас информацией. Нечипоренко скрытничает, не дает почти никаких сведений, отговаривается тем, что, мол, сам все расскажет Шаворскому при встрече. Но где гарантия, что он не передумает?

— Верно… А как Шаворский предполагает заменить его мною? — Видимо, есаул очень заботился о «продвижении по службе».

— Нечипоренко собирается в Одессу, — помедлив, сказала Галина — Возможно, его вызывают как раз для этой цели…

На миг Алексей растерялся. Настолько он знал, Шаворский вовсе не думал «убирать» атамана. Но Галина говорила правду: расставить своих людей во главе украинских националистов было заветной мечтой одесского заговорщика… И тут неожиданная мысль пришла Алексею в голову. Ну конечно, как он сразу не догадался! Шаворский действовал сразу в двух направлениях. Старый интриган велел Алексею договориться с Нечипоренко о встрече, а Галине тем временем поручил вести подкоп под атамана, чтобы в подходящий момент прибрать к рукам его банду! Цигальков-то, видно, давно у них на крючке…

Что касается Галины, то Алексей просто не узнавал ее. Волевой голос, сильные уверенные интонации. А когда говорила про «высокие идеалы», так даже со страстью! Вот гадюка! Не-ет, эта будет покрепче и куда опаснее, чем та истеричка в Алешках! «Непримирима до фанатичности» — так, кажется, сказал о ней Шаворский?..

— Что вы хотите знать? — спросил Цигальков.

— Вы, кажется, куда-то собираетесь? — вопросом на вопрос ответила Галина.

— Да, за Днестр, в Бендеры. [15] То есть за границу, в боярскую Румынию

— Зачем?

Наступило молчание. Потом Цигальков решительно произнес:

— Ладно, я вам верю, Галина Сергеевна. Надеюсь, вы это оцените… В Бендерах — наш информационно-оперативный центр. Там разработан подробный план захвата уезда. В общих чертах он сводится к следующему. В Парканах, как вы знаете, большая офицерская организация. Она готова выступить каждую минуту. Здесь — наш отряд. Из Бендер двинется ударная группа в несколько сотен человек. Одновременно активизируются Палий, Заболотный и прочие в других уездах. чтобы отвлечь внимание красных. Остается уточнить день восстания и некоторые детали. Для того и еду.

— Видите, как все это важно! — горячо сказала Галина. — Ведь если в задуманную вами операцию включится одесское подполье, не уезд, а вся губерния окажется в наших руках!

— Пожалуй…

— Когда вы едете?

— Сегодня ночью.

— А вернетесь?

— Дня через два-три.

— Где вы будете переправляться через Днестр?