Тим Северин - Меч Роланда

Наконец, Хроудланд закончил восхождение и подождал, когда я заберусь на один с ним уровень. Потом двинулся под углом вбок по склону. Я следовал за другом, мне мешал лук на спине. Теперь продвигаться было легче, и мы пробирались быстрее, шаг за шагом, раскидывая руки, чтобы охватить как можно больше земли. Когда мы пересекли линию гряды и увидели дом, нам повезло наткнуться на еле заметную овечью или, возможно, козью тропу. Это помогло нам двигаться быстрее. Иначе мы бы еще карабкались по склону в наступающей темноте.

Оказавшись на расстоянии выстрела до цели, Хроудланд подождал, пока я приближусь к нему, и тихо сказал:

– Не вижу никаких признаков жизни. Может быть, они не выставили дозора.

Я посмотрел мимо него. Мы были достаточно высоко, чтобы заглянуть через окружавшую стену и лучше рассмотреть дом. Он стоял у дальнего края огороженного стеной участка, вход находился со стороны скалы позади него. Построенный из обтесанных каменных блоков, он имел бочкообразную крышу, крытую выветрившейся черепицей. Это была определенно не пастушья хижина. В доме не было трубы или пятен сажи из вытяжной дыры – со своего места я мог разглядеть лишь деревянный пол, – и никаких окон. Не было и никаких признаков укреплений, и сам дом был слишком мал, чтобы вместить гарнизон.

– Больше похоже на маленькую часовню, чем на горное убежище, – сказал я Хроудланду.

Он повернул ко мне голову, и я увидел в его глазах возбужденный блеск.

– Очень подходящее место для Грааля! Еще пятьдесят шагов, а потом найди точку, откуда сможешь пустить стрелу в любого, кто высунет голову из-за стены. Я пойду один.

Слегка поднявшийся ветер заставил меня взглянуть на небо. Погода менялась. Передний край густой тучи двигался через горную гряду на север. Когда он оказался над нами, вечерний свет погас, и мы оказались среди черной беззвездной ночи.

– Лучше поспешить. Но будь осторожен, – сказал я.

Он улыбнулся уверенной, беспечной улыбкой и на мгновение стал прежним жизнерадостным Хроудландом. После чего устремился вниз и, пригнувшись и перебегая от камня к камню, стал подбираться к дому.

Я нашел себе место, полускрытое большой глыбой упавшей скалы, снял со спины лук и привязал на руку нарукавник из жесткой кожи. Это могло помочь целиться. Мои мышцы дрожали от усилий при карабканье по склону. Граф внизу все еще двигался короткими перебежками от одного укрытия к другому. В доме, который я теперь считал горной часовней, по-прежнему не было никакого движения. Все зловеще замерло.

Оказавшись не более чем в двадцати шагах от окружающей дом стены, Хроудланд остановился и вынул меч, после чего обернулся и махнул рукой мне. Я вышел на открытое место, вложил стрелу на тетиву и прицелился в точку над непрочными с виду деревянными воротами. В такую цель было нетрудно попасть. Мой друг пробежал последние несколько ярдов и со всей силы пнул ворота. Они распахнулись, и он ворвался внутрь. Его голова и плечи несколько раз мелькнули над стеной, пока он обыскивал огороженное место.

Вскоре он снова появился в воротах и позвал меня:

– Здесь никого нет. Пусто.

Я расслабился, распрямил лук и начал спускаться по склону к дожидавшемуся меня Хроудланду.

– Все это скрытное карабканье оказалось зря, – уныло улыбнулся он. – Мы могли бы прийти сюда по тропинке.

Мы вошли в сломанные ворота, и я осмотрелся. Двор служил овечьим загоном. Пыль на земле была усеяна навозом. На ветках, прислоненных к внешней стене, был натянут навес из холста. Перед ним кто-то недавно разводил огонь. Угли казались теплыми.

– Тот, кто здесь останавливался, не хотел занимать сам дом, – сказал Хроудланд. Он попробовал острием меча дверной косяк, проверяя на прочность. – Его друзьям требовалась помощь, чтобы вынести ценности из города и спрятать в горах. Ни к чему портить Дюрандаль, – проговорил граф, вкладывая меч в ножны, и вышел за каменные стены.

Они были сложены без раствора. Мой друг вытащил большой камень и отнес к дому.

– Не подходи! – предупредил он и ударил камнем по деревянной двери. Та оказалась крепкой, и потребовалось с дюжину тяжелых ударов, прежде чем она поддалась и, в конце концов, открылась.

Граф заглянул внутрь.

– Слишком темно, ничего не разглядеть.

Притолока была такой низкой, что, переступая порог, ему пришлось пригнуть голову. Я осторожно последовал за ним.

Внутри стоял слабый аромат жженых трав. Казалось, что мы в пещере, а не в доме. Разведя руки в стороны, я мог бы почти коснуться обеих стен. Места едва хватало, чтобы выпрямиться. В дальней стене под самым потолком виднелось единственное окошко размером с кулак. Свет из него не мог рассеять глубокого мрака. Мы оба постояли, привыкая к темноте.

Я услышал, как Хроудланд тихо хмыкнул, отчасти удивленно, отчасти удовлетворенно.

– Вон там, прямо перед нами.

Я отодвинулся в сторону, чтобы свет проник через сломанную дверь. У дальней стены, как широкая полка, стояла большая каменная плита почти во всю ширину дома, и на обоих концах ее стояло по маленькому деревянному чурбачку. Это были подставки для тростниковых свечей, но свечей не было. Между чурбачками стояло два самых обычных предмета, которые можно найти на кухне скромного дома. Одним из них был маленький кубок. Пяти или шести дюймов высотой, он казался тусклым и очень обыденным. Рядом стояла еще более заурядная тарелка, на какие кладут кусок мяса или рыбы. Если не считать этих предметов, дом был совершенно пуст.

Хроудланд шагнул вперед.

– Это и есть Грааль? – неуверенно спросил он, и в голосе его слышалось не просто легкое разочарование.

Граф взял с полки кубок и поднес к двери, чтобы лучше рассмотреть.

Солнце уже село, и часовня, если это была часовня, стояла в глубокой тени. Тем не менее, когда он поднял кубок, я увидел в чаше еле заметный темно-желтый блеск.

– Он сделан из какого-то камня, – сказал Хроудланд.

На среднем пальце его левой руки было золотое кольцо с большим куском янтаря. Он постучал им по кубку, и тот издал жесткий глухой звук.

Граф протянул кубок мне.

– Что думаешь, Одноглазый?

Увидев такой кубок на алтаре, я бы, возможно, назвал его потиром. Верхняя часть, чаша, как будто была вырезана из одного куска темного камня, который в глубине имел коричневатый оттенок. Она стояла на основании из кондового темного дерева с черными прожилками. Получилось довольно неуклюже и тяжеловесно, и кубок с толстым краем не выглядел ни ценным, ни изящным. Я повертел его в руках в слабой надежде найти какой-нибудь узор или украшение вроде тех, что видел на бронзовом кубке из Бросельяндского родника, но ничего не увидел и осторожно сказал:

– Вряд ли это Грааль, если он вообще существует.