Наталья Павлищева - Боги Египта

Немного погодя, услышав крик птицы, которой просто не могло быть в Городе, Менес вдруг заторопился:

— Ладно, не буду я ждать твоего хозяина, поздно уже. Хотел выкупить у него свое же изделие, но… ему золото не нужно, что ли?

— А это ты сделал?

Впервые в жизни Менес солгал:

— Я. Красивый анх, а эта дуреха сказала, что сдала его Шебу за бесценок. Передай хозяину, что все равно готов выкупить.

— Зачем тебе? — усомнился слуга.

— Завтра должен отдать заказчику, — развел руками Менес, досадуя на себя, что не сообразил сказать это же самому Шеду.

Птица закричала еще раз…

Незер появилась из темноты неожиданно, увлекла его в сторону, сунула в руки какой-то горячий сверток:

— Держи свой анх.

— Он не мой, — зачем-то возразил Менес, словно и без того неясно.

— Поспеши, пока этот урод не вернулся.

Дельный совет, анх следовало как можно скорей вернуть владельцу.

— Я живу вон там, — Менес кивнул на свою мастерскую.

— А я тебе ничего не должна! — фыркнула девушка. — Я анх сама раздобыла.

— Может, и Гору сама отнесешь? — ехидно поинтересовался скульптор.

Девчонка примирительно проворчала:

— Неси уж…

Словно это она ему одолжение делала!

Некоторое время они шли молча, потом Незер поинтересовалась:

— Если ты знал, что это Гор, почему сразу меня не остановил?

— Я не знал. Никто не видел Гора без маски. Это потом мне ученик сказал.

— Какой ученик?

Спросила, просто чтобы что-то сказать, но Менес вдруг рассказал ей о Нармере, о том, что бог Тот привел к нему талантливого юношу, попросив обучить своему делу, что у Нармера с первой попытки получается то, чему другие учатся годами, что он умен, красив и… Менес покосился на красавицу:

— Приходи ко мне, я вас познакомлю. Не бойся, не скажу, что это ты украла анх.

— Вот еще! — фыркнула Незер. — Тебе туда, а мне туда…

Менес с трудом сдержал улыбку, в голосе девушки слышалась заинтересованность. Уже через несколько мгновений он понял, что… ревнует! Он ревновал неблагодарную девчонку к своему талантливому ученику. Это было нелепо, но ревновал!

Скульптор уже пожалел, что пригласил красавицу к себе, понимая, что самоуверенные молодые люди запросто столкнутся и ни к чему хорошему эта стычка не приведет. Брала досада на себя такого старого — он, пожалуй, вдвое старше этих юнцов, на то, что не может забыть россыпь рыжих локонов по плечам, точеную фигурку, что ревнует девушку к своему ученику, хотя ревновать не имеет права, и никакой приязни между молодыми людьми не только не было, но и быть не могло — они не видели друг друга.

Но если увидят?

Менес старше и не так хорош, Нармер подходил этой юной красотке куда больше, они ровесники и оба красивы.

Нармеру и Тоту Менес объяснил, что догадался, у кого может быть украденная вещь. Но как сам заполучил анх, рассказывать не стал, коротко сообщив, что выкупил.

Нармер обрадовался и умчался возвращать анх Гору. Бог Тот в объяснение не поверил, но расспрашивать не стал.

Оставалось радоваться, что все закончилось благополучно.

Но радоваться почему-то не получалось. Странный день заканчивался одиночеством — Менес зажег лампу и взял кусок глины… Этого у него никто отнять не может! Если Незер нет рядом, то ее можно вылепить, над глиной Менес хозяин.

Шеду возвращался домой довольным, несмотря на страшную усталость. Бедолаге никогда не приходилось ходить так далеко, да еще и в одиночку, его всегда несли сильные слуги, а под боком были мягкие подушки.

Но сегодня скупщик забыл обо всем — своих ногах, темноте, даже возможности быть ограбленным, он вообще не думал о происходящем вокруг.

Встреча с Сетметом прошла хорошо, услышав об анхе, жрец с трудом скрыл свой интерес, но Шеду прекрасно знал людей и не пропустил признаки заинтересованности в находке. Сетмет был согласен заплатить двойную цену (Шеду назвал именно ее), а еще обещал всяческую поддержку со своей стороны и со стороны своего Хозяина. Это было для Шеду главным.

Конечно, Шеду боялся мести богов, потому и старался сбыть поскорей, он был готов совершить нелегкое путешествие к жрецу еще раз ночью, такая прыть удивила Сетмета, но он согласился. Оставалось лишь взять драгоценность и снова незаметно пробраться в дом жреца. Шеду жалел, что не взял с собой анх сразу, но его беспокоило, что символ был горячим, словно противился чужим рукам.

Слуга сидел у входа, подпирая дверь спиной.

— Все тихо?

— Да, господин. Приходил только тот самый скульптор, хотел дождаться тебя, но потом ушел.

— Ты не впустил его в дом?

— Нет, он только жалел, что не может выкупить что-то важное. Сказал, что это его изделие и завтра надо отдать заказчику… А что это такое?

— Не твое дело! — огрызнулся Шеду.

Его беспокоило появление Менеса.

— Говоришь, он сказал, что сам сделал эту вещь?

— Да… а еще сказал, что девчонка призналась в продаже его тебе и что взяла слишком малую сумму.

— Себек его забери! — ругнулся Шеду на Менеса. — Путается под ногами! — Он повернулся к слуге: — Ты сказал, куда я ушел?

Тот удивился:

— Как я мог сказать, если не знал?

— Пойдешь со мной. Посторожи снаружи, — приказал скупщик, закрывая дверь в комнату, где разговаривал с Незер.

«Надо бы поменять место, слишком просто сюда попасть», — подумал он, зажигая дополнительный светильник. Слуга не успел выйти за дверь, как услышал вопль хозяина:

— А! Кто?! Где?!

Шеду стоял перед открытым тайником, пытаясь нащупать что-то внутри.

— Кого ты впускал в дом?!

— Никого. Клянусь Пером Маат, никого! Этот скульптор поговорил со мной снаружи, а потом быстро ушел.

— Поговорил? Ушел?

Трясущимися руками Шеду принялся выгребать из тайника все, что там находилось — на стол и ложе рядом полетели мешочки с шетитами, разные ценности, просто золотые слитки… Но главного — анха — среди них не было.

Получив от верного слуги еще тысячу заверений в том, что скульптор в дом не входил, а никто другой рядом не появлялся, Шеду застыл, в ужасе обхватив голову руками.

Если это сделали не люди, значит… Если анх вернул себе его владелец, то Шеду будет попросту испепелен его гневом в назидание другим. А если постарался жрец Сета, и анх уже у бога тьмы? Скупщик даже зубами заскрипел, ведь это означало, что он и золото не получит, и в приближенные Сета не попал.

Еще хуже — оказался меж двух воюющих богов!

Заскрипишь тут зубами…

В отчаянье он стиснул зубы так сильно, что кончик давно начавшего крошиться переднего зуба сломался, образовав заметную щербину.

Теперь Шебу просто взвыл. Одно из самых страшных уродств — отсутствие зуба или его дефект, чиновник со щербиной во рту не мог открыть этот рот нигде без того, чтобы не вызвать море насмешек со всех сторон. Потеря зуба или хотя бы части его означала потерю должности.