Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!

– Я по твоему совету в Соль-Вычегодск намеревался, да вот решение твое все планы нарушило.

– А при чем здесь я? – удивился Костя. – Чем мои ранения тебе мешают?

– Ну как же – за тебя переживал. Все-таки я не из врагов твоих.

– Это верно. Видишь, как случай судьбами людскими играет? Могли ли мы с тобой оба подумать тогда, когда ты меня с Василием на Вятке спас, что знакомство наше в дружбу долгую перерастет? И ведь как получается – то ты мне поможешь, то я тебя выручу. Ты в Соль-Вычегодск ехать еще не раздумал?

– Нет, собираюсь. Наши купцы с обозом скоро туда за солью пойдут, и я с ними.

– Правильно. Всем гуртом ехать веселее и от разбойников отбиваться сподручнее. Много их развелось в последнее время. Государство единое нужно и рука твердая, чтобы все тяжелую длань государя чувствовали и боялись. Человек ведь так устроен – или пряник должен быть, или кнут.

– А вера?

– И вера на том построена! Согрешишь – наказание получишь, хоть и на том свете. Разбойники, тати и убийцы тоже ведь в церковь ходят, молятся, а дела свои гнусные творят. Здесь, на земле, должны они получать наказание за мерзость, которую творят. Тогда и порядок будет.

Странно как-то… О чем бы Михаил с Костей ни говорили, все сводилось к тому, что необходимо одно княжество великое и правитель один. И Мишаня все больше склонялся на сторону Кости. Может – оно и правильно? Деда с бабкой Мишаня почитал и уважал, но делами и домом правил единолично.

А через неделю, когда уже снег толстым покрывалом землю укрыл, Мишаня на своих санях вместе с купеческим обозом выехал из Хлынова. Обоз на полночь, на север направлялся. Кто-то из купцов путь держал в Великий Устюг – за мехом белки да песца, другие – чуть подальше, в Соль-Вычегодск, за солью, товаром ценным и нужным. Без нее и за стол не сядешь – еда безвкусной будет, и рыбу не посолишь, не говоря уж об огурцах.

Мишаня не один ехал – с Саввой. И по возрасту Савва ненамного Мишани старше – есть о чем поговорить в пути дальнем, и охотник он неплохой, и в бою не оплошает. Арбалет свой Мишаня тоже взял – вместе с мешочком, в котором болты были, и саблей трофейной.

Обоз большой получился – о двадцати санях, потому тянулся медленно. На третий день едва Шадрино миновали. И по льду Моломы – вверх. Только река, не доходя до Лодейно, влево ушла.

Через десять дней до Великого Устюга, что стоял на слиянии Сухомы и Северной Двины, добрались. Часть купцов с санями здесь осталась, другие по льду Двины за Вычегду направились, а там и Соль-Вычегодск. Городишко маленький, однако солью славен. И ходят по ней зимой обозами санными, а летом – на судах. Поморы с севера – на ногах, новгородцы – на лодьях, остальные – на ушкуях да стругах.

Соль была везде – в амбарах, лавках купцов, в мешках на причалах. И везде люд торговый, приезжий только и говорил, что о цене на соль здесь, в Соль-Вычегодске, и в своих землях.

Почти каждый славянин носил с собой в котомке или на поясе мешочек с солью, наполовину перемешанной с перцем. Солили круто. Потому и соль была товаром ходовым.

Мишаня подошел к делу обстоятельно. Поговорил с местными, узнал, сколько стоит солеварня и от чего цена зависит. И только выяснив все нюансы – вроде близости реки к солеварке и производительности скважины, решился на покупку.

Солеварня отражала процесс добычи. По деревянным трубам соль в виде рассола поступала в чаны, разливалась по жаровням – огромным сковородам, или, правильнее – противням, потому как они были квадратными. Под противнями горел огонь, вода выпаривалась, а соль оставалась. Поскольку иногда куски соли были крупными, то она пропускалась еще и через мельницу. А дальше – в мешки и на продажу.

Процесс простой, как медная полушка. Мишаня увидел раз и все понял. Затрат на оборудование – минимум, нужны только рабочие руки и хороший управляющий.

После покупки солеварни – причем вместе с рабочими – Мишаня нашел-таки управляющего, переманив его с соседней солеварни выгодными посулами. Пригласил человека, показал солеварню, спросил, сколько мешков соли она может выдать в неделю. Человек был опытный, знающий, потому сразу сказал – полсотни мешков, и сверху – пять, не больше.

Жалованье управляющему Гавриле Мишаня положил, как у всех, но оговорил, что пятьдесят мешков – его, а все, что сверху добудут – личная доля управляющего. Личная заинтересованность – основа любого дела. Тогда управляющий спать не будет – и неисправность устранит, и свои пятьдесят мешков Мишаня получит. С них ведь еще налог платить надо да жалованье рабочим.

Михаил захватил с солеварни мешок в сани – не возвращаться же пустым. Больше грузить не стал – дорога впереди дальняя. С частью обоза в Великий Устюг вернулся, а там оказалось, что не все купцы еще товар купили. Пришлось останавливаться на постоялом дворе.

Мишаня об этом и не пожалел. В трапезной, на первом этаже постоялого двора собирались купцы – все люди солидные. После выпивок да сытного обеда велись неспешные разговоры о видах на урожай, о предполагаемых ценах на рожь и пшеницу, о стоимости мехов, тканей и многих других товаров. Пересказывались новости из других городов и княжеств – купцы-то прибыли за солью из самых разных мест, были даже из княжества Литовского.

Сидя за столами, они делились наболевшим – как уберечься от надоевших разбойников, в каких городах торговые пошлины ниже – своего рода купеческое собрание. Учитывая, что одни купцы уезжали, а другие приезжали, посиделки такие длились каждый день, с утра до вечера.

Мишаня для себя много нового узнал. А одна новость не понравилась: вотяки, почти соседи с восхода, начали вести себя как казанцы: обозы грабили, на деревни и села нападали. Сбивались в шайки, руководимые племенным вождем, да делали набеги. Города не трогали – сил не хватало.

У князей руки не доходили дать им укорот. А с другой стороны – охраняемых границ нет, только редкие порубежные заставы, да и то – со стороны наиболее вероятного удара – от Казанского ханства и Дикого поля.

Не было у князей столько воинских сил – охранять порубежье и держать в центре княжества дружину. О нападениях узнавали с опозданием – от гонцов да по дымам пожарищ. Пока соберутся да доскачут до места – малочисленная, а потому мобильная шайка уже скрыться успевает на своей земле вместе с полоном и трофеями.

Дня через два купцы закупили товар, а на следующий день выехали из Устюга. Обоз был велик, поскольку к хлыновцам присоединились с санями купцы из других мест.

Мишаня начал считать сани, насчитал до полусотни, сбился со счета, плюнул и уселся на мешок с солью. Савва гордо восседал на месте ездового. Их сани были в первом десятке, и на изгибах санного пути Мишаня, оглядываясь, мог видеть весь длинный санный поезд.