Евгений Таганов - Морской князь

Не простаивали и войсковые плотники, спешно закупая у ирбенцев доски и бруски и превращая их в повозочные щиты и запасные колеса.

Помимо продовольствия войсковым тиунам приходилось закупать и оружие, мечи были слишком дороги, но клевцы, секиры и железные палицы – в самый раз. Самуил недовольно бурчал, но все же выдавал необходимые им суммы, трагическим голосом сообщая князю, что окончательная расплата уменьшилась на столько-то и на столько-то.

Пример дарникских мамок оказался заразительным. За три дня в Ирбени хазарскими сотскими и ромейскими илархами были раскуплены все продаваемые молодые и не слишком молодые рабыни, а также все веселые девки из гостевых домов. И дирхемы на это тоже были взяты из хазарской казны, что доводило уважаемого визиря вообще до полного отчаяния.

Видя такое дело, Дарник о рабыне-наложнице для себя Корнею уже и не напоминал. Впрочем, хорунжий, как показалось князю, не забыл об этом и сам. Перехватил как-то с утра Дарника на ристалище и, довольно ухмыляясь, сообщил:

– Твоя зазноба уже ждет тебя в твоем шатре.

– Убью – если пошутил, – пригрозил Дарник и, чуть освободившись, направился к своему походному жилищу.

– Попробуй только не одобрить мой выбор, – вслед ему крикнул весельчак, даром что начинал свою службу в дарникском войске в качестве княжеского шута.

При подходе к шатру князь увидел группу незнакомых людей, одетых в ромейскую одежду: двоих рослых бритых мужчин лет тридцати и женщину лет сорока, по виду служанку. Тут же находился немного смущенный вожак княжеской охраны Янар. Незнакомые ромеи низко поклонились князю. Дарник ответил сдержанным кивком и прошел в шатер. После яркого полуденного солнца легкая тень шатра была как полумрак. Стоявшая посреди шатра высокая женщина в ромейской одежде смотрела в упор на князя.

– Здрав будь, князь! – по-словенски с сильным ромейским акцентом произнесла она.

– Здрава будь и ты! – Дарник не мог никак вспомнить, где уже видел ее.

– Ты меня не узнаешь? – перешла на ромейский гостья. – Я так сильно изменилась?

– Лидия, ты! – догадался наконец он.

Это в самом деле была та самая дикейская стратигесса, что пять лет назад целых два месяца провела у него в плену. Когда-то гордое, красивое лицо ее чуть поблекло, в нем появилась какая-то мягкость и уже не такое холодное презрение ко всему окружающему. Фигура оставалась все такой же стройной и статной, пахло от нее восточными благовониями одновременно восхитительно и отталкивающе.

– Я привезла тебе подарки, – она указала на столик, на котором лежало несколько книг, одна из них была его «Жизнеописанием», остальные с незнакомыми названиями.

– А как?.. – Князь все еще не мог поверить в происходящее – ни о каком ромейском посольстве ему никто не сообщал. Тогда каким образом она здесь?

– Я просто приехала повидать тебя… Одна, – уточнила гостья. – Захотела доказать, что путешествовать женщине по Словении и Хазарии так же безопасно, как и по Романии.

Теперь он вообще уже ничего не понимал. Завтра или послезавтра ему переправляться на левый берег, а тут какое-то безумное гостевание взбалмошной стратигессы.

– Князь здесь? Занят? – послышался снаружи голос одного из сотских.

– Афолий! – громко позвал Дарник. Оруженосец тут же явился. – Размести стратигессу Лидию и ее людей в отдельной палатке.

– Да-да, я понимаю, ты сейчас очень занят, – поспешила оправдать Дарника Лидия.

– Вечером встретимся, – пообещал князь и поспешил из шатра к поджидавшему его сотскому.

Невдалеке дожидался, пока князь освободится, еще и зловредный Корней. Как только сотский отошел, хорунжий был тут как тут.

– Я свое обещание держу, прямо из Константинополя заказал для тебя наложницу.

Дарнику с трудом удалось добиться от него более вразумительного ответа.

– Тебе же мирарх обещал кучу поклонниц, вот первая из них. Взяла и поехала. До Ургана из Константинополя на торговом судне, потом до Калача на почтовой биреме, а тут уж до Ирбеня на повозке и рукой подать. Кто ж ее, такую знатную, тронуть осмелится, если даже ты в Дикее не тронул.

– Она говорит, что просто повидать меня приехала, – все никак не мог определиться со своей гостьей князь.

– Ага, повидаться! – продолжал зубоскалить Корней. – Она что, должна прямо тебе сказать: бери меня к себе в наложницы и делай со мной что хочешь? Не дождешься! Но именно за этим она к тебе и приехала. У тебя, между прочим, уже и выхода нет. От моей Эсфири отказался – войско кое-как проглотило, но еще от этой откажешься – кто ж тебя слушаться тогда будет?!

И Дарник понимал, что его хорунжий прав как никогда. Вот только…

– Я же тебе заказывал наложницу, чтобы о ней не надо было думать?

– А то ты много о ней в Дикее думал, – хорунжего было не прижучить. – Я уже даже об Эсфири почти не думаю. Ты об этой Лидии точно на второй день тем более забудешь.

Насчет Дикеи хорунжий сильно ошибался, Дарник хорошо помнил, какой занозой сидело в нем тогда поведение стратигессы, так что ему едва не пришлось ее повесить. При воспоминании об этом князь слегка повеселел. Ведь, что бы сейчас ни выкинула его гостья, через два дня его войско все равно переправится через Итиль и там уже будет то, что будет.

Появлением бывшей заложницы дело не ограничилось, в тот же день прибыл гонец из Новолипова с посланием от Смуги. Старший княжич хвастал, что занимает теперь в княжеских хоромах отцовскую спальню и каждое утро Зыряй приходит и докладывает о том, что произошло в городе со вчерашнего дня. Точка возле четвертого слова свидетельствовала, что и со вторым сыном все в порядке.

Возвращаясь в свой шатер, Рыбья Кровь гадал, будет ли там Лидия или нет. Служанка, балагурящая у входа с Афолием, не оставляла насчет этого сомнений. Князя запоздало удивило, как это его верные янарцы и охранники княжеского знамени допускают присутствие в шатре чужеземной женщины, а вдруг она там ядовитого зелья ему в постель или в питье подсыпет?

Зелье в виде фруктов и зеленых приправ к мясным блюдам и в самом деле ждало его на столе, а еще прилегшая с книгой в руке на его ложе стратигесса. Впрочем, при виде Дарника Лидия сразу встала и быстро переместилась на лавочку у стола, готовая откушать с князем вечернюю трапезу. Это так сильно напоминало чинный семейный ужин, что у Дарника даже промелькнуло желание позвать сюда потрясти голой грудью Евлу. Неужели невозмутимое выражение и тогда не слетит с лица высокородной ромейки?

Холодная утка с черносливом была хороша, терпкое ромейское вино приятно кружило голову, а голоса охранников, не допускающих в княжеский шатер поздних посетителей, окончательно свидетельствовали, что никакого другого выхода у князя просто нет. Ему оставалось лишь смириться и со стороны понаблюдать, как все свершится на самом деле.