Энтони Ричес - Твердыня тысячи копий

Эксцинг криво усмехнулся, тряся головой в комическом унынии.

– Да, дорогой коллега, ничуть не сомневаюсь, что твои гвардейцы вмиг прошлись бы кровавой косой по здешним бунтовщикам. Увы, преторианцев я тут не вижу, зато перед глазами маячит все тот же вопрос. Будем ли мы ждать прибытия легионов с севера, когда они закончат свои дела там и повернут на юг, – или же мы сами все-таки рискнем отправиться дальше, раз уж приказа префекта Перенна никто не отменял? Думаю, ясно, чему я отдаю предпочтение, хотя последнее слово в вопросах военного искусства за тобой.

Хищник подарил ему хмурый взгляд, задумчиво похлопывая по рукояти меча.

– Наши с тобой предпочтения совпадают, братец. Надо немедленно идти на север, пока юный Аквила не укрылся еще надежнее. С другой стороны… Пара центурионов и кучка легковооруженной стражи мало что смогут противопоставить полнокровной дружине, если мы на нее нарвемся. Даже если бы нас охраняла сама гвардия. А я, в отличие от тебя, на себе испытал, что такое рубиться с варварами, еще в ту войну. Император послал нас тогда на квадов с маркоманами. Ох и насмотрелся же я на трупы тех, кого они брали в плен или выкрадывали из наших лагерей по ночам. С них потом живьем сдирали кожу на жертвенных алтарях… Короче, если тебе и впрямь неймется, завтра с утра туда и отправимся. Кто знает, может, и доберемся до Вала, никого по дороге не встретив, тем более что преимущество неожиданности на нашей стороне… – тут Хищник зловеще улыбнулся фрументарию, – …ведь на такую выходку осмелится разве что полоумный. Мои люди точно решат, что я окончательно свихнулся, но перечить не посмеют. Кстати, здесь военным искусством и не пахнет, такое предприятие – без достаточного количества людей, да еще в разгар мятежа – чистой воды самоубийство.

Фрументарий ответил не сразу. Несколько долгих минут он молча разглядывал далекие молчаливые холмы на северном горизонте.

– Ты во многом прав. Вылазка действительно куда более опасна, чем простое ожидание, пока не вернутся войска, чтобы навести здесь порядок. Если бы все было так просто, то не сомневайся, я бы давно принял решение. Боюсь только, дело много сложнее. Представим себе на минуту, что мы задержимся тут с месячишко. Каковы шансы, что слухи о появлении некоего преторианца в компании фрументария не долетят за это время до легионов? Зная солдатскую любовь к сплетням, я бы на это вообще не рассчитывал. Ну а коли новость о нашем прибытии более чем наверняка станет известна либо Аквиле, либо тем, кто помогает ему скрываться от правосудия, готов поставить собственные гонады против денария, что он удерет еще дальше. Не успеем мы добраться до Вала, как его тунгрийская когорта вновь растворится в здешних лесах. И ищи их тогда свищи…

Он помолчал, насмешливо разглядывая кислую физиономию напарника.

– Вот она, проблема-то. А, Квинт? Если вернемся домой с пустыми руками, потому что потеряли время на ожидание, не стоит рассчитывать на теплый прием. Вопрос не столько военный, сколько политический. Что перевешивает: неопределенный риск погибнуть от руки варваров или вполне предсказуемые последствия нашего появления в Риме без подарка, который так ждет Перенн? Я за то, чтобы идти на север прямо завтра. А твои несомненные навыки позволят нам избежать ненужных встреч с дикарями и добраться до Вала в целости и сохранности.

Состроив недовольную мину, Хищник с неохотой кивнул.

– Коли так, поговори с местным центурионом и заодно постарайся добыть указания поточнее, чем простое «от северных ворот скачите на полночь и не слезайте с седла, пока не наткнетесь на Вал». Ну а я пойду, сообщу отличные новости моим парням. Ох, радости-то будет…

– Эй, ты! Чего шляешься по лагерю после отбоя?

Маний едва не обделался, заслышав из мрака грубый голос и до боли знакомый лязг, который издает выхватываемый из ножен гладиус.

– Это я! Это я! Маний!

Из теней между палатками показалось мрачная физиономия Ото.

– Во имя Гадеса! Я уж собрался проткнуть тебе брюхо!

Тут Маний уловил в дыхании центуриона несомненные винные нотки и облегченно выпрямился.

– Не спится что-то, командир. Вот, решил выйти на свежий воздух…

К его изумлению, офицер понимающе кивнул, шумно сопя раздутыми ноздрями.

– Не спится ему… Я вот тоже ворочался-ворочался… Столько людей положили, и каких людей!..

Он пошатнулся. Маний выбросил было руку, желая поддержать пьяного сотника, и перепуганно ее отдернул, когда Ото заорал:

– Руки прочь, скотина! Убирайся на свое место!

– Слушаюсь!

Отсалютовав, ауксилий развернулся и заторопился к палатке, где встал в тень, чтобы понаблюдать, как пошатывающийся Ото бредет к себе, после чего облегченно выдохнул: пронесло! Неподалеку простонал во сне кто-то из солдат – бедолагу явно не отпускали кровавые события минувшего утра.

Дождавшись, когда Ото окончательно скрылся из виду, Маний продолжил путь по лагерю, старательно держась проходов потемнее. Доспехов на нем не было, только туника да солдатский плащ-сагум. Из оружия одинокий кинжал. Покинув расположение Первой Тунгрийской, он благополучно пробрался сквозь палаточный лагерь Второй когорты и очутился на участке, отведенном кавалеристам Петрианы. Благоразумно держась подальше от лошадей, приученных бить копытом в лоб каждому, кто неожиданно появлялся рядом, Маний забирался все глубже, пока, наконец, не увидел нужную ему палатку. Будучи куда больше соседних, она превосходила размерами даже шатер командира кавалерийской алы. Здесь хранились все припасы, потребные коннице для длительного похода. Высвободив кинжал из припрятанных под плащом ножен, Маний откинул входной полог и шагнул внутрь. Там он обнаружил единственного обитателя, который, шевеля от тяжкого умственного труда губами, корпел над списком истраченных за минувший день материалов. Не отрывая взгляда от перечня, интендант-актуарий раздраженно заворчал:

– Ну, чего тебе? Новый меч? Пару копий? Или, может, ты пришел сказать, что в сегодняшней заварушке потерял свою любимую сандалию? Чес-слово, сроду не видывал более наглых врунов, чем…

Его голос замер при виде молчаливого и неподвижного пехотинца. Рука интенданта скользнула под стол, где он держал дубинку на случай, если кому-то взбредет в голову поживиться драгоценным имуществом без надлежащих приказов и разрешений. Впрочем, таинственный ауксилий знаком показал, мол, не беспокойся, все в порядке, после чего сунул ладонь за пазуху туники и выудил оттуда нечто сияющее, да еще ошеломительного размера. Желтушный свет масляного фитиля заиграл на узорчатой поверхности, сводя с ума человечка, который всю жизнь мечтал о золоте. Позабытая дубинка глухо брякнулась на утрамбованный земляной пол, когда интендант суетливо выбрался из-за стола, чтобы благоговейно замереть над тяжелой шейной гривной, что держал незнакомый солдат. Обретя наконец дар речи, актуарий проблеял: