Энтони Ричес - Твердыня тысячи копий

Гвардеец хотел помотать головой, утопая в панике пополам с непониманием, и даже потянулся было встать с постели, несмотря на резкую боль в простреленном бедре. Хуже того, загадочный мститель сунул руку ему под тунику и сдавил гонады, заставив выгнуться от боли. Последовала долгая пауза, раз уж преторианец не мог говорить, а нежданный гость просто ждал, когда начнутся спазмы. У лежавшего уже кружилась голова от нехватки воздуха, когда здоровяк заговорил вновь. На сей раз угроза в его голосе прозвучала совсем отчетливо:

– Хочешь, раздавлю их, как спелые сливы? А, гвардеец? Нет? Ну тогда лежи смирно, и я дам тебе подышать. Пикнешь – сдохнешь. Все понял?

Хватка на горле слегка ослабла, позволив сделать судорожный глоток воздуха.

– Не дергайся, и я расскажу тебе про мою маленькую досаду и о том, как ты поможешь с ней разобраться. Итак, сегодня к тебе наведывался твой центурион. Ты, конечно, решил, что я спал, но знаешь, на таких, как ты, у меня издавна уши навострены. Так вот, пока я делал вид, что дрыхну, до меня донеслось, что наша докторша якобы «что надо для забав». Что меня несколько огорчило, раз уж у них с моим сотником-побратимом кое-что наметилось. Мало того, ты и моего центуриона поименовать успел, дескать, некий Корв. И что же я узнаю дальше? Наша-то докторша, говорят, пропала куда-то, и нескольких часов не прошло. А в последний раз ее видели в компании твоего Рапакса, в седле, когда они выехали через северные ворота. Отсюда единственно доступный мне вывод: он ее похитил и хочет, чтобы она вывела его на Корва. Следишь за мыслью?

Преторианец осторожно кивнул. Глаза привыкли к тени, в которой прятался таинственный владелец тонкого слуха, и гвардеец обнаружил, что смотрит на жесткие черты соседа по палате, здоровяка-ауксилия.

– Отвечай: куда он ее повез?

Если бы хватило смелости, раненый рассмеялся бы тунгру в лицо. Впрочем, он все же позволил себе легкую ухмылку.

– Понятия не имею. Надо думать, куда-то на север, искать местечко, где удастся застать Корва врасплох. Хищник скорее всего прикажет кому-то из отряда отодрать девку, та примется визжать, вот Корв и прибежит – бешеный и потому ничего не замечающий. А может, центурион и сам решит ее оприходовать. У него знаешь какая в этом практика, особенно в последнее время…

Тунгр брезгливо прервал:

– А кто с ним приходил, с этим твоим Хищником?

Тут уже преторианец не выдержал и злорадно оскалился:

– Некто, чья власть тебе и не снилась. Центурион-фрументарий. Слыхал про таких? Да он тебя…

Тунгр ухмыльнулся в ответ, поигрывая пальцами на глотке гвардейца.

– Слыхал, как не слыхать… Ладно, хорош трепаться.

Он сомкнул кулак, с легкостью раздавив кадык и одновременно вжав преторианца в тюфяк. Подождал, пока умиравший корчился, силясь сбросить душившую его руку.

– Эх, слишком легкая смерть тебе досталась. Твоему центуриону так не посчастливится, когда я до него доберусь…

Трибун Павл не привык, чтобы его решения подвергались сомнению нижними чинами, а потому прямо-таки растерялся, когда у его стола вдруг возник какой-то центурион из ауксилиев и начал чуть ли не диктовать требования. Тем временем, выпалив что хотел, бородатый сотник поедал сейчас глазами стену за спиной Павла и ждал, что ответит командир. Тот выдержал долгую, точно рассчитанную паузу, чтобы дать наглецу прочувствовать весь масштаб нарушения субординации.

– Центурион… э-э…

– Дубн!

– Центурион Дубн Первой тунгрийской когорты ауксилиев . Если я правильно понял, ты хочешь, чтобы я выделил тебе целую сотню людей, которых ты поведешь куда-то там на север?

– Так точно, трибун!

– Ни много ни мало, а в погоню за центурионами Рапаксом и Эксцингом, которые, по твоим словам, похитили докторшу из нашего форта, ошибочно решив, что ее будущий супруг является беглым преступником, скрывающимся от имперского правосудия?

– Так точно, трибун!

– Причем первый из упомянутых центурионов, вынужден я заметить, относится к преторианской гвардии, а второй – к службе фрументариев.

– Так точно, трибун!

Павл помолчал, не опуская изумленно вздернутых бровей.

– Сотник, да ты спятил? У меня всего-то пять боевых центурий для охраны этого форпоста от пес знает какого числа местных бригантов-мятежников, которые, может статься, прямо сейчас готовят штурм. Я что, должен тебе напомнить о судьбе гарнизона Белой Крепости? А ведь у них было куда больше людей… С чего ты вообще взял, что я дам солдат для охоты на тех, в чьей власти отправить любого из нас на пытки и казнь при малейшем подозрении на измену?

– Трибун! Они выкрали докторшу, к тому же…

– Пусть так, но я ничего не могу поделать, раз уж эти двое обладают правом преследовать врагов империи любыми средствами. Ничего не могу поделать. Понятно?

Центурион открыто встретил его взгляд и уже не отводил глаза.

– Так точно, трибун! Зато я могу. Поэтому прошу выделить мне людей, и я сделаю так, что этой парочки будто и не было на свете.

Павл ощетинился. В его голосе прорезались нотки страха и гнева, словно он не верил собственным ушам.

– Ах вот как ты собрался решить головоломку? А если план не выгорит? Если «эта парочка» ухитрится обвести тебя вокруг пальца? И обнаружит мое участие? Во имя Гадеса, с какой стати должен я идти на подобный риск?

Черты сотника не дрогнули, однако в глазах запылал жгучий огонь, когда он подался вперед, неосознанно бросая настоящий вызов старшему по званию.

– А с такой стати, трибун, что и твой легат, и командиры когорт Лициний со Скавром – все они верят в центуриона Корва. Если же эта парочка, выдающая себя за офицеров , – гадливо процедил он, – совершит-таки свою черную работу, твои люди погибнут вместе с Корвом. Так что если не желаешь им подобной участи, дай мне солдат и просто отвернись. Остальное я сделаю сам.

Павл откинулся на спинку стула и принялся размышлять. Впереди еще годы службы, и командир легиона в компании двух трибунов с завидной репутацией вполне могут оказаться полезными союзниками…

И тут – далеко не в первый раз после памятной беседы с преторианцем и фрументарием – в голове Павла всплыло имя самого давнишнего и верного на свете друга, который сейчас вместе с Петрианой находился к северу от Вала, даже не подозревая, какая беда на него надвигается.

– Допустим на секундочку, что я все же дам тебе пехотинцев. То, что ты направишься на север охотиться на тех двоих, я уже понял. Но как именно ты это проделаешь?

Бритт чуть ли не снисходительно усмехнулся, и в глазах его хищно заострившегося лица замерцали искры полнейшей уверенности.

– Так ведь я следопыт, трибун. Выслеживать и убивать зверя обучен сызмальства, перенял эту науку от родного отца и его людей. Тех самых людей, которые прямо сейчас к югу от нас охотятся на любого латинянина, который по своему скудоумию отправился разъезжать по нашим землям без должного числа копейщиков. К тому же я точно знаю, кого два этих зверя разыскивают. Вот я их и выслежу. А когда найду, уничтожу.