Николай Бахрошин - Викинги. Заклятие волхвов

– Ты не дал мне умереть, воин Гуннар, почему? Какое тебе дело до старика, изношенного как ветхая одёжа? – спросил он.

– А какое дело может одному человеку до другого? Просто не дал и всё тут…

Старик долго молчал. Потом спросил странное:

– Скажи мне, Гуннар, ты хороший человек?

– Я? Клянусь копьем Одина, не знаю… Такой же, как все, наверное… Когда – хороший, когда – плохой… Вот воин я хороший это точно!

Старик усмехнулся:

– Достойный ответ. Если б ты начал хвалить себя, я бы тебе не поверил… А какой ты воин – посмотрим. Вы, люди фиордов – большие, сильные и воинственные, но часто как дети. Многого еще не знаете… Впрочем, я вижу, твое появление – это знак свыше. Раз Будда послал мне тебя, придется еще немного пожить…

– Кто это – Будда? Твой бог?

– Нет, Будда – человек. Такой, который сделал себя выше богов, – непонятно объяснил старик.

Как может человек стать выше богов? – мысленно удивился Гуннар. Старый заговаривается от болезни?

– Я не буду спорить с тем, что ты хороший воин, опытный во владении мечом, – продолжал тем временем тот. – Все так! Но если ты сейчас срубишь в лесу две крепкие палки длиной в полтора локтя, то я, пожалуй, смогу показать тебе кое-что…

Палки? А при чем тут палки?

Сам посмеиваясь над собой, Гуннар принес палки. Старик взял одну, вторую вручил ему. Неожиданно поднялся на ноги.

– Представь, что у тебя в руках меч, воин Гуннар. Напади на меня!

Что за блажь? Когда-то маленький Гуннар, как и вся ребятня, сражался на деревянных мечах, но с тех пор его руки давно привыкли к тяжести железных ударов. Впрочем, обижать старика тоже не хотелось. Мало ли, может, старый насмотрелся на упражнения молодых дренгов в дружине своего ярла и возомнил себя великим бойцом. Старческое слабоумие порой выкидывает злые шутки.

Хотя, почему бы не поиграть, главное – не бить слишком сильно, подумал он.

Гуннар взмахнул палкой и – странное дело – после пары ударов она отлетела далеко в сторону. Случайность, решил он, а старик подзадоривал: «Попробуй еще!»

Он пробовал. И еще три раза палка улетала у него из рук, как живая. Только как старик это делал – загадка. Вроде, старый и двигался еле-еле, совсем неспешно, и силы в его щуплом теле – что воробей начихал… А надо же – одно легкое, неуловимое движение – и палка Гуннара улетает в сторону. Воин, хоть и пробовал уже всерьез, никак не мог уследить, что это за движение. Даже обидно!

Их поединок на этом прервался, сильный кашель сломал старика пополам и долго не давал разогнуться.

– Видишь, воин, – сказал старик, когда все-таки справился и смог поднять голову. – Я – слаб, пожалуй, даже слабее, чем ты себе представляешь. Но если бы у нас в руках были мечи, а не палки, ты был бы уже мертв четыре раза подряд, а я бы по-прежнему тащил по каменистой тропинке старости оставшиеся дни моей жизни. Теперь ты поверишь мне, что искусство владения мечом заключается совсем не в том, чтобы бряцать им как можно громче?

– Клянусь милостью богов, я не знаю, как это у тебя получается. Не пойму, – пристыженно пробормотал Гуннар.

– Зато я знаю! И могу научить тебя… Постараюсь тебя научить за то немногое время, что осталось мне шагать по земле… Да, ты молодой, сильный, у тебя быстрые ноги, крепкая спина и проворные руки. Но ты не знаешь, что делаешь, и не видишь, что делаю я… Что скажешь, воин? Ты будешь учиться?

(Сьевнар улыбнулся, слушая. Вспомнил, как Косильщик и ему говорил те же слова…)

– А я подумал – что мне терять? – продолжал рассказывать Гуннар. – Я – изгнанник, беглец, прошлое осталось у меня за плечами, а что ждет в будущем – знают лишь девы-норны, сплетающие нити судьбы людей и богов. Почему бы не поучиться? Согласился…

И они поселились там же, в лесу, подальше от людских поселений и досужих вопросов. Сначала жили в земляной яме с крышей из ветвей и листвы, потом, когда стало холоднее, Гуннар скатал из бревен небольшую хижину, засыпал стены землей для тепла, сложил очаг из камней, жили в ней. Для пропитания Гуннар охотился, рыбачил в лесных озерах и реках, ходил к поселениям бондов за мукой, сыром и крупами. И старик учил его своей странной науке, когда из медленного и плавного рождалась сила и быстрота. Из упражнений, которые вроде бы не имели отношения к мечу (Помнишь капли воды, а Сьевнар?), возникало новое, острое зрение бойца.

Похоже, старик действительно был когда-то великим воином, хотя теперь после нескольких движений сгибался в кашле. Сам он просил называть его Ван. Или – мастер Ван, так звали его на родине.

В лесной хижине они прожили почти полгода. Гуннар, как мог, лечил старика, натирал грудь и спину барсучьим и медвежьим жиром и парил на раскаленных камнях. И – учился, учился, постепенно ощущая в себе другое умение и скорость. Но зиму старик все-таки не пережил, ушел из жизни среди белой тишины великана Виндлони, нарушаемой лишь воем волков и шорохом снега, срывающегося с ветвей.

– Да, Сьевнар, так все и было… Впрочем, эту науку ты и сам видел, совсем недавно прочувствовал на собственной шкуре, – подмигнул старший брат.

– Видел, – согласился скальд. – Только я не понимаю одно…

– Чего ты не понимаешь, брат?

– Старик… Выходит, он был великим воином… Но почему же он оставался рабом, почему не выкупил себе свободу своим искусством?

– Не знаю, не могу ответить… Клянусь благоволением богов, он все-таки был странным, этот старый воин. Сам Ван говорил мне – его искусство не для всех, только для избранных, оно не предназначено для торговли, как серебряная монета, тертая в кошелях. Он говорил, что не мог отдать в случайные руки секреты, которые многие века были тайной воинов его рода. Но и умереть с ними он не хотел. Поэтому ждал знака от своего Будды и дождался лишь на пороге смерти… А что до свободы… Он говорил, свобода не в окружающем, свобода – в тебе, в твоей голове и в сердце… Он много говорил всякого, над чем я думаю до сих пор… Странный! – Косильщик задумчиво потер большим пальцем щеку.

– Кто же он, этот Ван, из каких земель?

– И этого я толком не знаю, – сознался Гуннар. – Он рассказывал о большом царстве с чудным названием Цинь, якобы расположенном так далеко на восходе, что самый крепкий драккар быстрее сгниет, чем добежит туда. Рассказывал о красивых дворцах и могучем правителе… Называл его имя, длинное, как хвост Ермунганда, Мирового Змея, но я не запомнил его. Старик… ну, тогда еще не старик, конечно, служил у него и был первым среди десятка личных телохранителей… Словом, он много рассказывал чудного и необычного, но что из этого правда, что нет – не знаю, не берусь утверждать… Иногда мне казалось, он просто заговаривается от болезни, настолько чудными были его рассказы.