Василий Седугин - Славянский викинг Рюрик. Кровь героев

– Хрерик так Хрерик! – на душе у него стало почему-то радостно и безмятежно, как не было давно. Он одним махом выпил свою кружку, рукавом вытер губы. – Ох, хорошо приготовлено! Уж не ты ли его варила?

– А кто же еще? Приглашаю в наш круг, закусишь. Худой ты какой, наверно, через живот спину чешешь!

Он рассмеялся и пошел за ней.

Она тотчас представила ему своих домочадцев:

– Это мой отец, звать его Рольфом. А это брат, Олег, со своей женой Халльгерд…

Так по очереди она назвала всех своих родственников числом более двух десятков. Все они кивали ему, дружелюбно и доброжелательно: жители Скандинавии славились своим гостеприимством'. Сначала по кругу был пущен рог знакомства, из него выпили по глотку вина все присутствующие, подчеркивая тем самым, что Рюрик принят в их общество. Затем стали провозглашать здравицы. Первая была обращена к главному богу Тору, богу грозы, хранителю закона и справедливости. Вторым славили Одина, бога войны и мудрости, бога горящего, поражающего, огнеокого. Затем дань уважения была отдана тому, в честь кого сегодня собрались на лугу – богу Фрейеру.

Когда выпили и закусили, поднялся Олег, двадцатилетний, крепкого сложения мужчина, с квадратной головой и каменным выражением лица. Густым басом сказал:

– Следующий тост положен за вождя. Я предлагаю выпить за Гастинга. Я прошел с ним походом через земли Франции, Испании и Италии и могу подтвердить, что это один из наших самых умелых и храбрых викингов.

Гулянье затянулось. Рюрик почувствовал, что стал тяжеловат и пора на покой. Перепивать он не любил и не хотел. Поднялся, поблагодарил всех за гостеприимство и направился к городу. За ним увязалась Эфанда. Сказала, пристраиваясь сбоку:

– Я тоже нагулялась, потянуло на покой. Провожу, а то еще заблудишься…

Он почему-то обрадовался ее присутствию. Ответил:

– Давно уже не блудил. Годы не те…

– Жена, наверно, не дает? – лукаво спросила она.

– Я не женат. Морской бродяга. Корабль – мой дом, а морские воины – семья…

– Скучно, поди? Некому приласкать…

– Привык. Забот много, не дают расслабиться.

– Но все равно иногда хочется, чтобы кто-нибудь утешил? – заглядывая ему в глаза, спросила она.

– Уж не ты ли? – игриво вопросом на вопрос ответил он.

– А хотя бы! – дерзко ответила она.

– Ты знаешь, сколько мне лет? У меня уже волосы все седые!

– А я терпеть не могу молоденьких! Тычутся, как слепые котята! Люблю умудренных жизнью, основательных, уверенных в себе. Они и мне уверенности придают, с ними я чувствую себя спокойно.

Он остановился, взял ее за плечи и приблизил к себе. Она не сопротивлялась, внимательно глядя ему в глаза.

Спросил, чувствуя, как в горле перехватывает дыхание:

– Ты правду говоришь?

В ответ она стала усиленно кивать.

Тогда он приблизился и поцеловал ее в губы. Ах, как давно он не обнимал и не целовал женщин! Дрожь прошла по всему телу, и он непроизвольно глубоко и тяжело вздохнул.

Она теснее прижалась к нему и замерла на его груди. Так они стояли некоторое время, молча прислушиваясь к дыханию друг друга.

Наконец он сказал:

– Когда-то я любил девушку. Очень любил. Мы были мужем и женой. Давно это было. С тех пор мое сердце будто зачерствело. А сегодня оно оттаяло…

– А когда я увидела тебя, бредущего по лугу, у меня как-то по-особому екнуло в груди, жалко тебя стало…

– У вас, у женщин, жалость впереди любви идет.

– Да уж так.

Стало темно, народ с лугов разошелся. Они стояли обнявшись, и им было так хорошо, что не хотелось расставаться. Они были хмельными и от вина и пива, и от внезапно нахлынувшего чувства.

– Ты надолго к нам? – спросила она.

– Не знаю. Собирался на пару недель.

– Потом снова в море?

– Куда же еще?

– Мужчина, оставшийся дома, подобен корове, лежащей на лугу.

– Но со временем кочевая жизнь надоедает.

– У меня брат тоже только что вернулся из похода.

– Был вместе с Гастингом?

– С Гастингом в первый раз ходил в моря. А в последний раз сам возглавлял викингов. Были где-то на востоке.

– Не в Новгороде?

– Нет. В какой-то Ладоге.

– Рядом с Новгородом.

– Откуда знаешь?

– Мой дед – новгородский князь Гостомысл. Рассказывал о тех краях. И что они там делали – грабили? – в голосе Рюрика послышалось напряжение.

– Нет. Захватили Ладогу, наложили дань. Но жители восстали и прогнали. Вернулись ни с чем.

Рюрик облегченно вздохнул. С детства считал те славянские земли своей второй родиной, непроизвольно переживал за их судьбу. Улыбнулся:

– Крепко им попало?

– Еле ноги унесли.

– Так-так-так… Значит, вон кто твой брат, Олег. Хотелось бы с ним встретиться.

– А со мной?

Вместо ответа он крепко прижал ее к себе.

– Что сейчас делает твой брат, чем занят?

Она пожала плечами.

– Вроде ничем. Встречаются с викингами, пьют, вспоминают былые походы. Наверно, строят какие-то планы. Я как-то не вникаю в мужские дела.

– А что, если я завтра загляну к вам? Хотелось бы побеседовать с твоим братом, очень он меня заинтересовал!

На другой день Рюрик пришел в гости к обеду. Дом ярла был длинным, как и принято в Скандинавии, бревна были положены прямо на землю. Через небольшую прихожую он вошел в помещение, разделенное на три комнаты. Вдоль стен проходила широкая земляная насыпь, обшитая досками, получался как бы приподнятый пол. На этой насыпи сидели, а ночью спали. Посредине большой комнаты располагался очаг, возле него стоял стол со скамейками и креслом для хозяина. Стены комнаты были покрыты деревянными панелями, висели ковры, оружие разных стран. Маленькие окна были закрыты разноцветными стеклами.

Олег ждал его, провел к накрытому едой и питьем столу. Здесь были любимые норманнами вареное и жареное мясо, соленая, вяленая и жареная рыба, мед, ячменные и ржаные лепешки, вино стояло в кувшинах, а пиво – в бочонках, расположенных рядом со столом. Разрумяненная, часто кидая на Рюрика влюбленные взгляды, хлопотала Эфанда. Халльгерд на минутку присела к столу, оказывая гостю уважение, а потом ушла в свои покои, к младенцу.

Выпили, закусили. Потек неторопливый мужской разговор про моря, набеги, бои и сражения, добычу…

– Какие замыслы у тебя на ближайшее время? – задал вопрос Рюрик.

– Пока никаких. Прикидываем с викингами и так и эдак…

– В хевдинги не намерен податься?

Хевдингами в Скандинавии называли тех, кто оставался на родной земле, отказавшись от заморских походов.

Олег улыбнулся краешком тонких жестких губ, ответил:

– Нет.

Рюрик подумал, помолчал, потом завел разговор издалека:

– Наклевывается интересное и заманчивое дело. Но нужны проверенные надежные люди…

По лицу Олега даже тень не пробежала.