Николай Бахрошин - Викинги. Скальд

– Я убью его! – это единственное, что он смог выговорить.

Кровь стучала в висках, и земля качалась под ногами, как море.

– Вот-вот! Отец тоже говорил – убью! Вы все одинаковые, все мужчины!

– Нет, Сангриль, все не так…

Но она все равно не слышала его, не хотела слышать.

– Убьешь? А кого убьешь? Кого ты собрался убить? Отца? Альва? А может – самого конунга Рорика, старшего владетеля фиорда? Может, ты всех убьешь? И что будет, когда ты убьешь кого-нибудь? Что это изменит?!

Не находя слов, Сьевнар попытался взять ее за руку, но она мгновенно отстранилась, отступив на шаг. Смотрела все так же презрительно и упрямо.

– Убьешь – убивай! Делай что хочешь! Просто ты не свеон по крови, ты – чужой, ты не понимаешь наших обычаев…

Это-то тут при чем? – успел он подумать. Это отец-насильник напел ей в уши, что он чужой по крови? Или – новоявленный муж?

– Глупый ты! Ты думаешь я обижаюсь на отца за то, что он меня изнасиловал?!

Не убудет, небось! – она пренебрежительно фыркнула. – Просто перетерпеть – и все, девушка должна уметь терпеть… Он – отец, владетель в своем доме, он делает что хочет в своем владении. Сам Один, Все-Отец, всегда брал себе в жены своих дочерей, кто об этом не знает? Зато Альв, мой Альв, мой хороший муж, ласков ко мне и дарит подарки! Зато я теперь – жена ярла! И не жалею об этом! И мои будущие дети родятся ярлами, будут владеть землей и водой! А что ты думаешь? На мне уже сейчас надето больше золотых и серебряных украшений, чем я видела за всю предыдущую жизнь, а ярл Альв Ловкий, мой муж, обещает подарить еще. Девушка должна сама позаботиться о себе! Я это тебе уже говорила, а ты не понял, глупый…

«Что он думает? Вот об этом он как раз и думает, все время думает об этой фразе – девушка должна сама позаботиться о себе! Страшные для него слова, звучат как проклятие богов!»

Но Сьевнар не успел ничего ответить.

– А теперь – уходи, воин! – твердо заявила она. – Я больше не хочу тебя видеть! Не хотела и не хочу! И не ходи за мной больше, не смотри на меня! Любящая дочь идет навестить своих любимых родителей, и нечего за мной ходить! Не то я пожалуюсь мужу или его брату, конунгу, которому ты так преданно служишь! Ты понял меня, мальчик-воин?! Ты как был мальчиком, так и остался, ты еще много не понимаешь в жизни. Уходи!

Она еще раз обдала его холодной синевой глаз, резко повернулась и зашагала вперед, не оглядываясь. Тонко, насмешливо позванивали в такт шагам ее дорогие украшения, слышал Сьевнар.

Он остался на месте, и смотрел ей вслед, и не хотел смотреть, не хотел больше ничего видеть.

Сьевнар еще не успел понять всего, не мог до конца осознать то, что рассказала ему Сангриль, но главное понял сразу. Отчетливо понял, что они никогда больше не будут вместе.

Потом он все равно начнет подолгу перебирать в уме весь разговор, каждое его слово, как дети перебирают собранные камешки, будет без конца сожалеть о том, многом, что хотел и не успел ей сказать, о чем не сумел напомнить…

За что, боги? Почему все так нескладно, жестоко и глупо?!

Альв Ловкий, младший владетель фиорда, хлопотал по хозяйству с раннего утра, и никак не мог остановиться.

А когда ему останавливаться? Брат Рорик со своими дружинниками вернулись из удачного набега, и только и сделал, что сгрузил с морских драконов тюки с добычей, где гнутые золотые украшения перемешаны с коваными железными заготовками, а дорогие шелка – с грубым сукном. Потом герои-дружинники сразу ударились в яростный хмельной разгул и безудержное обжорство. Рабы с ног сбивались, без конца накрывая столы странникам морских полей. Надрывали пупки, выкатывая из глубины погребов тяжелые бочки с пивом.

И каждая бочка выпивалась, наверное, еще быстрей, чем выкатывалась. Гордые воители отдыхали после ратных трудов, опустошая запасы владетелей фиорда, так же быстро, как опустошали чужие города и села в набеге.

А кто позаботится о том, чтоб пополнялись закрома и клети? Кто присмотрит за всем? Кто расшевелит рабов сучковатой палкой, пока морской конунг и другие герои орут, буянят, и валяются вповалку пьяные во всех углах огромного дома?

Большое хозяйство фиорда требует глаз да глаз. Кто кроме него способен так тщательно проверять мастерские, считать выработку рабов: кузнецов, гончаров, кожемяк, дубильщиков, суконщиков, прях, плетенщиц, варщиков мыла? А выпечка? А зерно? А закваска пива? А рыбные коптильни? А засолка мяса? А скот? Рабы, известное дело, всегда норовят больше жрать и меньше работать. Не проследишь, не сосчитаешь дневной урок, не накажешь отстающих ременной плеткой – другой день точно не досчитаешься выработки! Раб – скотина тупая, глупая и, в отличие от других животных, еще и ленивая до одури. Кто ему, Альву, помогает смотреть за всем этим? Только два-три десятка пожилых ратников, из тех, которые больше не ходят в набеги, подъедаясь на домашней службе у владетелей фиорда.

Дружинники и сам брат-конунг, небось, даже не задумываются, откуда на столах всякий день берется изобилие жареного, и печеного, и вареного, и каш, и сыров, и сладких киселей! – часто злился про себя Альв. А кто наготовил все эти бесчисленные бочки с пивом, которое бравые воины льют в свои глотки, словно в пересохший колодец? Не он ли?

Конечно, он немножко преувеличивал значимость своих трудов, наедине с собой младший владетель понимал это. В обширном владении Ранг-фиорд, налаженном еще отцом и дедом, хватало надсмотрщиков, и ни один раб, ни одна рабыня не сидел без дела, не чесали пузо от лени, переваривая хозяйский хлеб. Но и ему всегда находилось забота.

Вот и сегодня ярл белкой проскакал все утро от мастерских рабов к скотным дворам, только к полудню вспомнив, что еще третьего дня собирался зайти к богатому борну Сельви Кривозубому. Тот уже несколько раз толковал, что ему от отца, некогда знаменитого воина Ингвара Одно Ухо, погибшего в Гардарике, осталось несколько золотых украшений, которые хотелось бы обменять на зерно и крупу.

Зерна и крупы этот год запасено много, больше обычного, хорошо бы обменять часть его на золото, сразу сообразил Альв. Но, как положено, не торопился говорить «да», обещал зайти, посмотреть.

Пришлось идти.

В доме у Сельви, добротном, теплом, хотя, конечно, не таком огромном, как у хозяев фиорда, Ловкий провел много времени. Сначала смотрел украшения – женское нагрудное ожерелье и два ручных браслета, свившихся тонкими змейками.