Мишель Зевако - Принцесса из рода Борджиа

Фауста медленно спустилась с помоста и прошла в спальню, почти монашеская простота которой особенно поражала на фоне пышного великолепия дворца. В спальню, кроме принцессы, не входил никто. Мирти и Леа, две преданные служанки, были единственные, кому разрешалось бывать там.

Сейчас обе находились в спальне, ожидая свою госпожу. Они сняли с нее роскошное папское облачение и вновь надели мужское платье, в котором она появлялась в особняке на улице Барре. Фауста прошла в элегантно обставленную комнату, напоминавшую будуар светской женщины. Там сидел и ждал какой-то мужчина. При ее появлении он быстро вскочил и поклонился.

— Готовы ли вы к тому, о чем мы условились нынче вечером? — спросила Фауста.

— Готов, сударыня, — ответил мужчина голосом, дрожавшим то ли от страха, то ли от нетерпения.

— Так идемте!

Они вместе вышли из дворца на Ситэ. На улице их ожидал эскорт из двадцати всадников. Фауста вскочила на лошадь и пустилась в путь, сделав знак мужчине ехать рядом с ней. Они заговорили между собой приглушенными голосами. Группа во главе с Фаустой и ее спутником выехала с Ситэ и направилась в сторону улицы Сен-Антуан

Человек, который ожидал Фаусту во дворце, а теперь скакал верхом рядом с принцессой, был господин де Моревер.

Карл и Виолетта подошли к церкви как раз тогда, когда пробило половину двенадцатого. Какое-то мгновение глухой стон колокола раздавался в застывшем воздухе, но вскоре весь Париж погрузился в ночную тишину.

По пути от улицы Барре до церкви Сен-Поль Карл заметил скользившие вдоль стен внезапно появлявшиеся и вновь исчезавшие тени. Он решил, однако, что это ночные воришки, люди мало опасные для решительного человека. И герцог ограничился тем, что нащупал рукоятку кинжала. Виолетта же ничего не видела и не слышала. Уцепившись за руку своего жениха, она шла, не замечая опасностей, которые окружали влюбленных.

Перед дверью церкви Карл остановился и огляделся. Он сделал это не потому, что испытывал подозрения или боялся нападения, а лишь желая убедиться, что их уже ждут.

Никого не было, но он сразу заметил, что дверь церкви приоткрыта. Значит, все уже внутри.

— Войдем! — прошептал он с дрожью в голосе.

Влюбленные вошли. Церковь тускло освещали две восковые свечи, стоявшие на алтаре. Около хоров юноша заметил троих мужчин. Они, казалось, коротали время в беседе.

— Вот они! — сказал Карл.

— Мой отец? — спросила Виолетта.

— Да, душа моя, ваш отец… А вот и священник, который обвенчает нас.

Они переглянулись и нежно прижались друг к другу, замерев у двери в восхитительном предвкушении счастья. Священник между тем действительно появился. На нем было церковное облачение, и его сопровождали двое людей в стихарях.

— Пойдем, мой господин, — произнесла Виолетта.

— Да, ведь вот-вот пробьет полночь, час, когда мы соединимся навеки.

Они медленно направились к хорам.

Но по мере того как они шли вперед, в церкви начинало происходить что-то странное. Из утопающих во тьме боковых приделов, из каждого темного угла выходили люди и бесшумно занимали места позади влюбленной пары. Вскоре их было уже около тридцати. Закутавшись в плащи, держа руки на эфесах шпаг, незнакомцы напоминали эскорт, собранный по случаю тайного венчания некоего принца.

Карл и Виолетта с улыбкой приближались к алтарю, не сводя глаз с трех фигур на хорах. Вдруг Карл вздрогнул и растерянным взглядом, полным смятения и ужаса, окинул тех, кого принял за своих друзей.

Трое незнакомцев только что сбросили плащи. Это были не Пардальян, не Фарнезе и не Клод! И в то же мгновение юноша узнал двоих из них, которых видел при других обстоятельствах, а именно у мельницы на холме Сен-Рок. Это были Менвиль и Бюсси-Леклерк. Лицо третьего было прикрыто маской.

Карл инстинктивно обнял Виолетту левой рукой, а правой выхватил из ножен кинжал. В ту же секунду девушка испустила крик ужаса. Она тоже рассмотрела троих мужчин. Незнакомцы стояли неподвижные, серьезные и даже, казалось, не имели никаких дурных намерений.

— Ничего не бойтесь, душа моя, — быстро проговорил Карл.

— Я не боюсь, — ответила Виолетта, прижимаясь к нему.

Карл какое-то время наблюдал за тремя людьми, которые молча смотрели на него.

— Господа, — глухо произнес он, — что вы здесь делаете?

— Монсеньор, — очень спокойно ответил Бюсси-Леклерк, — мы здесь потому, что должны присутствовать на двух церемониях: на свадьбе…

— На свадьбе?! — воскликнул герцог Ангулемский, на лбу которого выступил холодный пот. — На чьей свадьбе? Берегитесь, господа!

Он почувствовал, что им вот-вот завладеет безумие, и судорожно прижал к себе Виолетту.

— На чьей свадьбе? — хрипло повторил он.

— На свадьбе дочери принца Фарнезе, Виолетты, — проговорил Менвиль.

Виолетта тревожно вскрикнула.

— Вот как?! — проревел Карл — Да вы с ума сошли! Менвиль! Леклерк! Чего вы хотите от меня? Еще раз повторяю: берегитесь!

Он искал удобного случая вспрыгнуть на хоры и нанести удар. Левой рукой он пытался нежно освободиться от объятий Виолетты. Ему казалось, что он грезит: в церкви — Менвиль и Бюсси-Леклерк вместо Пардальяна и Фарнезе! Какое жуткое пробуждение после недавнего прекрасного сна!

— Монсеньор, — все с тем же спокойствием продолжал Бюсси-Леклерк, — сейчас вы узнаете, для чего мы здесь. Нам предстоят две церемонии. Как я вам уже сказал, одна из них — свадьба, а если бы вы мне позволили закончить, я бы добавил, что вторая — арест. Монсеньор, соблаговолите передать мне свое оружие. Именем генерал-лейтенанта Святой Лиги вы арестованы! Каждому свой черед. Нам пора поквитаться за мельницу Сен-Рок.

Виолетта громко закричала. Карл расхохотался. Взяв Виолетту на руки, он воскликнул:

— Первый из вас, кто дотронется до меня, умрет! Ни шагу! Не двигаться, или горе вам!

Выкрикивая все это в опьянении Отчаяния, которое удесятерило его силы, бледный, с налитыми кровью глазами, он пятился, держа Виолетту на руках. Казалось, что эти трое окаменели от его взгляда. Он медленно отступал; в душе его мелькнула надежда.

— Монсеньор, — сказал Менвиль, — всякое сопротивление бесполезно. Оглянитесь!

Карл вне себя от злобы машинально обернулся. Страшное проклятие вырвалось у него. Перед ним широким полукругом щетинились, словно иглы, обнаженные шпаги. Казалось, к нему тянется гигантская клешня. В то же мгновение клешня эта пришла в движение, и круг замкнулся.

— Проклятье, — пробормотал Карл Ангулемский.

Виолетта внезапно обняла его голову и поцеловала в губы, прошептав:

— Умрем вместе, мой господин.

В ту же минуту она соскользнула на холодные плиты пола и схватила кинжал своего жениха. Карл, потрясенный этим поцелуем любви и смерти, охваченный безумием, вырванный из реального мира, задыхался от страсти, тоски и ужаса. Он бросил вокруг себя прощальный, быстрый, как молния, взгляд. Повсюду в церкви двигались бессчетные тени: Менвиль, Бюсси-Леклерк и незнакомец в маске — у подножия алтаря, на ступенях — священник, который начал богослужение, а вокруг него, вокруг Виолетты — стальной сжимающийся круг… Эта сцена происходила в трагической тишине, такой глубокой, что он мог слышать собственное дыхание.