Мишель Зевако - Принцесса из рода Борджиа

Фауста вздрогнула.

— Ты говоришь, кардинал Фарнезе ждет меня в павильоне? — спросила она.

— Я говорю, что должен проводить вас к нему. И я сделаю это, повторяю: доставлю вас живой или мертвой.

— Что ж, я пойду с тобой.

Если Клодина и была удивлена, то не показала этого ни словом, ни жестом; впрочем, принцесса успокоила ее легким движением руки. Затем Фауста повернулась к Саизуме и нежно прошептала ей на ухо:

— Идемте со мной, бедная женщина… вы не будете больше страдать…

Мэтр Клод, держа кинжал наготове, распахнул дверь. Фауста взяла цыганку за руку, и они вышли в коридор. Клодина хотела последовать за ними, но палач захлопнул перед ней дверь и запер на ключ, сказав:

— Оставайтесь здесь, сударыня. И не вздумайте поднять тревогу: у принцессы нет шансов на спасение, мне хватит одного удара.

И Клодина осталась в комнате, полумертвая от ужаса.

Фауста была совершенно спокойна. Клод шел позади нее, сжимая рукоятку кинжала. Он следил за ней во все глаза, не обращая ни малейшего внимания на Саизуму. Спустившись с лестницы, Фауста повернулась к палачу:

— Ведите меня!

— Идите прямо вглубь сада, — ответил мэтр Клод. — И помните: одно ваше слово, одно лишнее движение — и я перережу вам горло, как вы это сделали с моим ребенком…

Фауста неторопливо двинулась по указанному ей пути. Молча она достигла павильона и вошла туда. Клод последовал за ней и захлопнул дверь.

Фарнезе, погруженный в раздумья, не слышал ни скрипа двери, ни звука шагов… Клод направился к нему. В эту минуту Фауста толкнула Саизуму в темный угол и сказала ей:

— Если ты хочешь освободиться от той боли, которую внес в твою жизнь Жан Кервилье, оставайся здесь. Что бы ты ни увидела и ни услышала — молчи!

Цыганка не обратила внимания на ее слова. Она в ужасе смотрела на Фарнезе.

— Черный человек с Гревской площади! — прошептала она. — Почему его вид внушает такой ужас… Ужас, испытанный мною лишь однажды?

Фауста быстро отошла в другой угол комнаты. Там стояло несколько ветхих кресел. Фауста, не обращая внимания на пыль, села в одно из них. Лицо ее оставалось непроницаемым. Черные глаза зловеще сверкали.

Клод тронул Фарнезе за плечо. Тот вздрогнул, очнулся от мрачных дум и удивленно посмотрел вокруг.

— Ваше Высокопреосвященство, — произнес Клод. — Она здесь.

— Она? Кто? — воскликнул Фарнезе, вздрогнув от неожиданности.

— Убийца вашей дочери. Вот она!

Клод указал на принцессу. Кардинал наконец заметил ее.

— Да! — прошептал он. — Это Фауста.

Кардинал облегченно вздохнул.

— Палач! — очень спокойно сказал он. — Подожди снаружи. Но когда я кликну тебя, немедленно возвращайся. Ты придешь и сделаешь свое дело.

Клод покорно поклонился. Он направился к двери и тут заметил Саизуму, похожую на статую, некогда забытую здесь. Мгновение палач колебался, потом пожал плечами и прошептал:

— Какая разница? Пусть она станет свидетельницей казни…

Он вышел и сел на камень неподалеку от павильона.

Фарнезе молча смотрел на Фаусту.

— Сударыня, — произнес он наконец, — вы в моей власти. И я должен предупредить, что собираюсь убить вас. Хотите вы что-нибудь сказать?

— Кардинал! — ответила Фауста. — Вы взбунтовались против вашей госпожи. Я могла бы сама выдать вас палачу, Фарнезе. Но я хочу посмотреть, много ли в вас смелости. Поэтому я здесь. Учтите: по доброй воле. Я пришла одна, без охраны, полагаясь на вас. Я решила прийти именно так. И знайте, уйду я отсюда свободно, и вы не посмеете тронуть меня. А теперь — говорите.

Подчиняясь этому властному тону, кардинал склонил голову. Он привык повиноваться Фаусте. Затем, собрав всю свою волю, Фарнезе продолжил:

— Вы должны знать только одно. Когда я ползал у ваших ног, когда я умолял вас пощадить бедного агнца, обреченного пасть жертвой ваших планов… пощадить мою дочь… когда я рыдал, я все еще верил, что разговариваю со своей госпожой. Но увидел перед собой женщину куда более развращенную, чем многие злодеи, приговоренные к смерти. Я увидел, что в вас нет ничего, кроме властолюбия. Долгие три года я был вам слепо предан. Я беспрекословно, не рассуждая, подчинялся вашим приказам. Ради вас я шел на преступления, веря, что действую во имя новой Церкви. И когда я осмелился спросить вас о моей дочери, вы ответили: она мертва… В это мгновение я приговорил вас. Я решил, что вы тоже умрете. Так не лгите перед смертью и признайтесь: может быть, она жива?

Кардинал пристально взглянул на Фаусту. У него еще оставалась последняя надежда.

— Она мертва, — сказала Фауста совершенно спокойно.

Фарнезе пошатнулся, словно от удара. Эти слова прозвучали для него так, будто он услышал их впервые.

— Да, она мертва, — продолжала принцесса. — Я хотела знать, способны ли вы, мой первый ученик, превозмочь человеческую слабость и пожертвовать дочерью ради того дела, которому должны быть преданы до последней капли крови, до последнего удара сердца… Если бы вы оправдали мои надежды, Фарнезе! О, я достойно отплатила бы вам. Кто знает, может быть, свершилось бы чудо…

— Чудо, сударыня? — воскликнул Фарнезе. — Моя дочь умерла! Я больше не верю в чудеса.

— Откуда вам знать, кардинал? — возразила Фауста голосом, исполненным такого величия, что Фарнезе задрожал.

— Сударыня!. — тихо проговорил он. — Не надейтесь избежать исполнения приговора, внушая мне детскую веру в чудеса. Моя дочь мертва, и никакая сила не вернет ее. Вы убили ее, и теперь я убью вас!..

Кардинал направился к двери, чтобы позвать палача. В это мгновение Фауста встала. Она подошла к Фарнезе и взяла его за руку.

— Вы сами, — сказала она, — навлекли на себя проклятие, взбунтовавшись. Вы соблазнились и утратили веру в чудо, но оно все-таки произойдет… Готовьтесь же встретиться с той, которая способна воскресить вашу душу, прежде убитую ею!

— Что все это значит? — пробормотал Фарнезе. — О ком вы говорите?

— Ты думаешь, что она мертва вот уже шестнадцать лет?

— Да, она умерла!

— Смотри же!

Фарнезе обернулся и увидел Саизуму.

— Цыганка! — прошептал он.

Фауста сорвала с нее маску и повторила:

— Смотри!

— Леонора! — воскликнул кардинал, отпрянув.

Цыганка бросилась к нему.

— Кто произносит мое имя? — спросила она.

Фарнезе — смертельно бледный, с расширенными от ужаса глазами — попятился и закрыл лицо руками. А когда Саизума приблизилась к нему, упал на колени, бормоча:

— Леонора! Леонора! Это ты? Призрак вышел из могилы?

Фауста заговорила:

— Прощай, кардинал! Сегодня я вернула тебе Леонору де Монтегю, твою возлюбленную. Может быть однажды я воскрешу и твою дочь!..

Но Фарнезе не слышал ее: он был почти без сознания.

Фауста спокойно вышла. Увидев ее, Клод изумился. Что это значит? Фарнезе простил ее? Он вбежал в павильон и бросился к кардиналу. Подле Фарнезе стояла Саизума без маски.