Мишель Зевако - Тайна королевы

— Тем лучше. Значит, для тебя не тайна, что два этих необыкновенных человека ни в грош не ставят свои титулы. Мой кузен Жеан, маркиз де Сожи, граф де Маржанси и де Вобрен, как ты верно его титуловал, довольствуется скромным званием шевалье, а его отец, который уже давно мог бы быть герцогом и пэром, также остался просто шевалье де Пардальяном. Он прославил свое имя безудержной храбростью, исключительной силой, и — что самое главное! — величием своей души, безукоризненной честностью, полнейшим бескорыстием и неизменной добротой! Я с гордостью могу сказать тебе, что прошел его школу. Вот почему я сразу попросил тебя забыть о «монсеньоре» и, взяв тебя на службу, не потребовал, чтобы ты, обращаясь ко мне, непременно называл меня «господин граф». Так как же быть графу де Вальвер, если он полюбил скромную цветочницу Мюгетту-Ландыш, девушку без роду и племени, но честную и порядочную? Конечно же, граф де Вальвер обязан предложить ей свое имя и свой титул. Обязан прежде всего перед самим собой. И я могу сказать почти с полной уверенностью, что эта девушка, хотя и не имеет родовитых предков, будет куда более достойна этого имени, чем многие из так называемых «благородных» светских красавиц.

— Черт побери, сударь, — сияя, воскликнул Ландри Кокнар, — вы высказали вслух мои мысли. Но даже если бы я и решился облечь их в слова, в моих устах они бы утратили всякий смысл. А когда это сказали вы, то все прозвучало совсем по-другому, и я на вас не в обиде за то, что вы опередили меня. И по-прежнему продолжаю твердить, что скоро вы обретете и счастье, и богатство. Но, сударь, раз вы любите Мюгетту и хотите на ней жениться, что вас удерживает от того, чтобы предложить ей руку и сердце?

— О! — с глухой яростью прошептал Вальвер. — А что еще я могу ей предложить? Мой графский титул? Хорош граф — ни кола, ни двора! Титулом сыт не будешь. Нет, придется подождать, пока я сумею получить место, которое принесло бы мне немного денег, чтобы обеспечить ей сносное существование.

— Тогда поспешите, сударь. Скорей ищите место.

— Ах, пусть только оно появится, это место, и, обещаю тебе, я его не упущу! Да знаешь ли ты, что иногда я готов поступить на службу даже к самому дьяволу?!

Итак, первый день прошел во взаимных признаниях хозяина и слуги. К изумлению обоих, время пролетело необычайно быстро. Наступил вечер; оба понимали, что неосознанная приязнь, уже подтолкнувшая их друг к другу, постепенно начала перерастать в прочную и надежную дружбу.

Скользнув под белоснежную ароматную простыню, Ландри Кокнар сладко потянулся и, засыпая сном праведника, пробормотал:

— Наконец-то я нашел надежное пристанище. Мой хозяин — достойный и знатный дворянин и, главное, человек храбрый и честный.

Одэ де Вальвер заснул столь же быстро, почти убедив себя в том, что Мюгетта-Ландыш любит его; разумеется, до беседы с Ландри Кокнаром он не смел и помышлять о таком счастье. Уже в полудреме он говорил себе, что согласится на любую достойную службу, которую ему предложат, и, заступив на место, сразу же попросит руки у прекрасной цветочницы и женится на ней. Впрочем, он все-таки очень сомневался, что девушка согласится стать его женой, хотя и понимал, что только Мюгетта сможет составить его счастье.

Утром Вальвер встал, оделся, прицепил к поясу великолепную шпагу, подаренную ему Ландри Кокнаром, и ушел, настоятельно посоветовав вышеупомянутому Ландри не выходить из дома и приготовить обед.

Ландри Кокнар пообещал выполнить все, что ему приказали, и без лишних вопросов попрощался с Вальвером. Плут ни на минуту не сомневался, что его хозяин отправился бродить по улицам в поисках Мюгетты. Проследив за ним из окошка и дождавшись, когда он свернет за угол, мэтр Ландри мгновенно схватил шпагу, закутался в плащ по самые уши и бросился вниз по лестнице, ворча по дороге:

— Клянусь рогами Вельзевула! Если я отпущу его одного, эти подлые гвардейцы Кончини опять нападут на него целой толпой. Лучше уж я прослежу за ним, и да поможет нам Небо!

И он последовал за Вальвером. Он был столь ловок и осмотрителен, что молодой человек ни разу не заподозрил, что его беспокойный слуга ходит за ним по пятам.

Вальвер давненько уже любовался по утрам очаровательной цветочницей, так что успел хорошо изучить ее привычки. Поэтому он шагал уверенно, с видом человека, который точно знает, куда он именно держит путь. Однако сегодня ему не повезло; напрасно юноша ходил по улицам и сворачивал в переулки, где обычно непременно встречал девушку. Может быть, она нынче решила вообще не выходить из дома. А может, просто сменила квартал, и пока Вальвер по старой памяти разыскивал ее здесь, продавала цветы совсем в другом конце Парижа.

Но сдаваться молодой человек не собирался. Неутомимый и упорный, как все влюбленные, он расширил круг своих поисков. Он побывал на улицах Монторгей и Монмартр, затем отправился на улицу Сент-Оноре. Напрасно! Он вернулся назад и исследовал улицы Сен-Дени и Сен-Мартен, но девушка как в воду канула. Час, когда Мюгетта обычно исчезала, распродав цветы, давно миновал, однако юноша все еще надеялся на удачу.

Ландри Кокнар терпеливо следовал за ним, хотя иногда и ругался сквозь зубы. Держался он настороженно, был готов ко всему. Оказавшись на улице Сент-Оноре, он вздрогнул: неподалеку располагался Лувр, а от него было рукой подать до дворца Кончини. Каждую минуту гвардейцы итальянца могли напасть на его хозяина, который — о, беспечный! — шел, даже не прикрыв лица плащом. Если бы гвардейцы вдруг атаковали Вальвера, мэтр Ландри, несмотря на все свои убеждения честного бретера, обрушился бы на них сзади. Собственно говоря, для этого он и следовал за хозяином.

Скажем сразу, что опасения его, к счастью, оказались беспочвенными: Роспиньяк, Лувиньяк, Эйно и Роктай еще не оправились после вчерашнего поражения. Раны их были достаточно серьезны, и вряд ли раньше, чем через десять-двенадцать дней они смогли бы вернуться к службе. Гвардейцы же, оставшись без начальников, разумеется, не собирались заниматься ничем иным, кроме своих прямых обязанностей: охраны господина Кончини. Поэтому выполнение его особых поручений отодвигалось на неопределенный срок, когда доверенные люди залечат свои раны и смогут заняться делами. Разумеется, был еще Лонгваль, не получивший ни единой царапины, но после своего позорного бегства он был ни на что не способен.

Таким образом Вальвер и Ландри Кокнар получали по меньшей мере недельную передышку. Умудренный жизненным опытом Ландри Кокнар вполне мог бы догадаться об этом, но… нельзя же все предусмотреть.

Как бы то ни было, два наших героя — один следуя за другим — могли свободно расхаживать по улицам Парижа, не опасаясь нападения клевретов Кончини. Вальвер выглядел мрачным: он так нигде и не встретил юную цветочницу. Наконец, отказавшись от бесплодных поисков, он в отвратительнейшем настроении, проклиная все и вся, направился на улицу Коссонри.