Мишель Зевако - Капитан

Женщина звонко расхохоталась. О, как хорошо шевалье знал этот смех!

– Маркиза де Сен-Мар? – ошеломленно прошептал он.

– Успокойтесь! – ответила Марион. – Здесь никогда не будет маркизы де Сен-Мар. Здесь будет только Марион Делорм.

– Однако, – нерешительно возразил Капестан, – мне сказали: «Вас ждет госпожа маркиза»!

– Это все тупица Лантерн, – отмахнулась женщина. – Он зовет меня именно так. Ему так больше нравится.

И тут в мозгу шевалье молнией сверкнула внезапная мысль: маркизы де Сен-Мар не существует! Значит, Жизель в Париже! А женщина, которую Коголен и Лантерн назвали маркизой де Сен-Мар, – это Марион! Теряя голову от восторга, Капестан схватил руки Марион и покрыл их поцелуями.

– Черт побери! – вскричал он. – Наконец-то я могу вздохнуть спокойно! Даже не верится! Как я счастлив!

– Я очень рада, – улыбнулась красавица. – Теперь я понимаю, зачем вы прибыли в Эффья.

– Зачем я сюда прибыл? – переспросил Капестан.

– Очевидно для того, чтобы целовать мне руки, – рассмеялась Марион. – Чтобы поблагодарить за то, что я тогда сделала. Трактирщик Горжу меня предал…

– Трактирщик Горжу? – пробормотал озадаченный шевалье.

– А кто же еще? Хозяин гостиницы «Три короля».

– Марион! – воскликнул потрясенный шевалье. – Значит, это вы доставили меня туда? Это вы спасли меня от мучительной смерти?!

– Да, – просто ответила Марион Делорм. Капестан упал на колени. Марион побледнела.

Как он ей благодарен!.. Но что ей его признательность? Его любовь… Вот за что, не задумываясь, отдала бы она все на свете! Ах, если бы это было возможно…

По щеке Марион скатилась слеза: красавица вспомнила о Жизель…

Хотя шевалье был сейчас немногословен, женщина чувствовала, что отныне она может всегда и во всем рассчитывать на него и что, если понадобится, Капестан пожертвует для нее жизнью.

Они провели вместе два часа. За это время красавица ни разу не произнесла имени Жизель Ангулемской. Марион искренне хотела, чтобы юный искатель приключений был счастлив, но требовать от нее, чтобы она способствовала его счастью с другой женщиной – это было бы уже слишком… Марион поведала Капестану о своей встрече с Коголеном, о чувствах, охвативших ее в тот момент, – волнении, тревоге… Рассказала красавица и о своем решении. Затем Марион перешла к празднику в особняке Кончини. Шевалье, затаив дыхание, слушал, что отважная женщина предприняла ради его спасения. Теперь Капестан понял, что местом его заключения был особняк маршала д'Анкра, а ужасный сон про железную плиту оказался кошмарной явью. Шевалье восхищался смелостью Марион. Когда она упомянула про Бельфегора, Капестан вздрогнул.

– И что же стало с этим демоном? – внезапно охрипшим голосом спросил он.

– Не знаю, – пожала плечами Марион. – Получив от меня обещанную награду, он отправился восвояси… Наверное, вернулся к Леоноре Галигаи…

– Она убьет его, – пробормотал шевалье. – И правильно сделает, – добавил он.

– Нет, – покачала головой Марион. – Галигаи нуждается в нем. Возможно, она убьет его позже.

– А как вы его вознаградили? – полюбопытствовал Капестан.

Марион побледнела, затрепетала и опустила глаза.

– Я избавила его от отчаяния, – тихо промолвила она.

– Это очень странно, – прошептал Капестан. – Чтобы заставить такого преданного слугу пойти против своей госпожи, нужно было посулить ему что-то невероятное… Итак, я обязан вам жизнью. Теперь я хочу молить вас об одной милости.

– О милости? Молить меня? – щеки Марион порозовели.

– Однажды в Париже вы намекнули мне, что у вас есть враги, – проговорил шевалье. – Так вот: обещайте, что, если вам или кому-нибудь из тех, кого вы любите, будет грозить опасность, вы сразу вспомните обо мне и призовете меня на помощь. Поклянитесь!

– Клянусь вам, шевалье, – выдохнула женщина.

– Спасибо, мадам, – сжал ее пальцы Капестан. – Если Кончини проведает, что это вы вырвали меня из его лап…

– Дорогой мой, – перебила шевалье Марион, – есть кое-кто поопаснее Кончини.

– Кто? Я вернусь в Париж и вызову его на дуэль! – воскликнул Капестан.

– Это Леонора Галигаи, маркиза д'Анкр, – мрачно произнесла красавица.

– Женщина! – пробормотал обескураженный шевалье. – О черт!

– Но это такая женщина, с которой вы можете вступить в бой на равных, не запятнав своей чести! Берегитесь, шевалье! – поежилась Марион. – Леонора преследует вас. Вы не подозреваете, как опасны могут быть женщины. А эта женщина – сущий дьявол! Она убьет вас одной своей улыбкой.

– Я не боюсь ее, – решительно заявил Капестан. – Но что я ей такого сделал? За что она хочет убить меня?

В этот момент зазвонил колокол. Это означало, что церемония погребения окончилась. С минуты на минуту в гостиную мог войти Анри де Сен-Мар. Но Марион и бровью не повела. Пусть даже ей грозит разрыв с богатым и знатным любовником: ни за что на свете она не намекнула бы Капестану, что его присутствие здесь нежелательно. Однако шевалье не надо было ничего объяснять.

Он встал и сказал:

– Прощайте, мадам! Когда я явился сюда, сердце мое было разбито. А ухожу я счастливым. Не забудь те же ваше обещание!

Марион тоже поднялась со стула. Минуту они молча смотрели друг другу в глаза. И вдруг женщина заплакала. Шевалье нежно прикоснулся губами к ее глазам: он выпил последние слезы первой любви Марион Делорм.

– Прощайте, Марион! – прошептал Капестан. – И помните: теперь у вас есть брат.

С этими словами шевалье покинул гостиную. За дверью его уже ждал Лантерн, который вывел Капестана через потайной ход во двор замка. С похорон возвращалось множество народа, поэтому на молодого человека никто не обратил внимания; шевалье поспешил в хижину, где оставил Фан-Лэра, и вскоре уже ехал обратно в Париж.

На этот раз Капестан не слишком торопился. Приближалась зима. В кошельке шевалье оставалось всего-навсего четыре или пять экю. Но это совершенно не беспокоило молодого человека. Шевалье ликовал. Он без конца повторял имя своей возлюбленной: «О, Жизель, Жизель, Жизель!»

Когда до Парижа оставалось всего несколько лье, Капестан завернул на постоялый двор у большой королевской дороги. Это было жалкое заведение, но более приличные гостиницы были ему не по карману: шевалье приходилось беречь последние деньги. Они были нужны молодому человеку, чтобы накормить Фан-Лэра! Капестан скорее сам согласился бы голодать, чем хоть в чем-нибудь отказать своему скакуну.

Отведя Фан-Лэра на конюшню, шевалье вошел в дом. Обстановка там была довольно убогой: два стола и четыре скамьи. Один стол стоял возле камина, другой – в противоположном конце комнаты. За первым столом сидели двое дворян, сушившие у огня свою одежду.