Мишель Зевако - Капитан

– Да, сир, осмеливаюсь просить аудиенции… Речь идет о благе государства.

– Хорошо, сударь, – вздохнул Людовик Тринадцатый. – Через пять минут я буду в своем кабинете и прикажу собрать совет.

– Нет, сир! – тихо проговорил Ришелье. – То, что я должен сообщить Вашему Величеству, не должны слышать ничьи уши.

С этими словами епископ Люсонский проследовал во дворец. Однако Люин сделал все возможное, чтобы задержать Людовика Тринадцатого подольше. Наконец через час слуга проводил Ришелье в кабинет. Там епископа ждал король.

– Я слушаю вас, – проговорил Людовик.

– Сир, Париж спокоен, – начал Ришелье. – Гроза кончилась. Теперь мы можем благодарить Господа за то, что Он внушил вам недоверие к советчикам, призывавшим к насилию. Но это еще не все. Сир, мне кажется, что настало время, когда нужно действовать, как действовал ваш прославленный отец: используя и хитрость, и силу.

– Итак, вы собираетесь посоветовать мне схватить герцога де Гиза? – жадно спросил король.

– Боже сохрани, сир! – вскричал Ришелье. – Может быть, позже… Позвольте мне объяснить свою мысль с помощью притчи. Однажды…

В этот момент внезапно распахнулась дверь, и лакей объявил:

– Ее Величество королева!

Ришелье согнулся в низком поклоне. Людовик Тринадцатый встал, приблизился к Марии Медичи и поцеловал ей руку.

– Какой приятный сюрприз, мадам! – произнес юноша.

– Сир, я действительно пришла сюда, чтобы сделать вам сюрприз, – ответила королева. – Вернее, я хочу рассказать вам о сюрпризе, который приготовил всем нам маршал д'Анкр. Он устраивает праздник в садах нового дворца, и я поспешила к вам, сир, чтобы просить вас принять участие в этом торжестве.

– Праздник у Кончини! – промолвил король.

– Нет, сир! У меня! – сухо сказала королева.

– И когда же он состоится? – осведомился Людовик.

– Сегодня, сир! – откликнулась Мария Медичи.

– Но это невозможно, мадам! – вскричал юноша.

– О, какая жалость! – произнесла Мария Медичи таким же тоном, каким сказала бы: «Мне это совершенно безразлично!» – В таком случае, прощайте, сир, – заявила она. – Я пойду к молодой королеве.

С этими словами Мария Медичи удалилась. В предвкушении праздника королева-мать пребывала в радостном возбуждении. Людовик вздохнул и опустился в кресло.

– Итак, однажды, господин епископ?.. – вернулся он к прерванной беседе.

– Однажды, сир, некоему пастуху сказали, что в горах бродит лев, который угрожает его стаду. Один человек посоветовал пастуху: «Вооружись своим посохом и напади на льва!» Второй добавил: «Возьми свой лук, свои стрелы и срази его!» А третий сказал: «Вон там, у подножия скалы, его логово, – и тебе нужно только замуровать вход в пещеру». Но пастух все сделал по-своему. Он подождал, пока лев уснет, а потом отрезал ему один коготь. Однако лев лишь притворился спящим и прекрасно видел, что делает пастух. Но ведь один коготь – это такой пустяк, что лев только рассмеялся. На следующий день пастух пришел снова и отрезал еще один коготь. Но и это не обеспокоило льва: когтем больше, когтем меньше – какая разница! Так продолжалось до тех пор, пока лев не обнаружил, что пастух отрезал ему последний коготь. Тогда он зарычал: «Пастух, ты поплатишься за свою дерзость!» Но пастух, не говоря ни слова, заковал льва в цепи – ведь теперь тот уже не мог защищаться! Вот какова моя притча, сир! Людовик Тринадцатый улыбнулся и сказал:

– Согласитесь, ваш лев был чересчур снисходителен!

– Нет, сир: он был слишком тщеславен, вот и все, – пожал плечами епископ. – Нам не поймать герцога де Гиза в его собственном логове. Но если вы вырвете ему один коготь, он только посмеется. Коготь за когтем, сир, и через три месяца лев будет в оковах. Ваше Величество, я имею честь предложить вам заняться Сен-Маром.

– Тем, что недавно потерял отца? – вскинул брови юноша.

– Да, сир, – кивнул Ришелье. – Это один из когтей льва. Впрочем, его легко вырвать.

– Скорее, Сен-Мар – приверженец герцога Ангулемского, – задумчиво проговорил Людовик.

– Сен-Мар – противник короля, – холодно ответил епископ. – Ангулемский в Бастилии. Следовательно, теперь маркиз поддерживает Гиза.

Людовик погрузился в размышления.

– И много таких когтей нужно вырвать? – наконец медленно спросил он.

– Нет, сир, – покачал головой Ришелье. – Штук двадцать, не больше.

Король вздрогнул и прошептал:

– Нужно составить списки тех, кто подлежит изгнанию?

– Они уже составлены, сир! – спокойно заявил епископ Люсонский.

Людовик поднял глаза на Ришелье.

«Зачем я удалил от себя моего Капестана? – с тоской подумал юноша. – Он бы сумел вступить в схватку со львом.»

– Сир, – снова заговорил епископ, – это еще не все. Также необходимо защищать тех, кто вам предан. Сир, без вашего ведома одного из самых верных слуг Вашего Величества заключили в Бастилию. Сир, я прошу вас подписать приказ об освобождении этого отважного защитника престола.

– Хорошо. Это мне нравится гораздо больше, – улыбнулся Людовик. – Как зовут этого человека?

– Сир, имя его отца – Босамблан, – ответил Ришелье.

– Как! – вскричал король. – Это сын слуги моего отца?

– Да, сир, – подтвердил епископ. – Он взял имя Лаффема.

– И вы говорите, что он в Бастилии? – побледнел юноша.

– Да, сир, – снова кивнул Ришелье. – Он попал туда за то, что слишком ревностно защищал Ваше Величество.

– Хорошо, – проговорил Людовик Тринадцатый, сжав зубы.

Он открыл выдвижной ящик секретера и достал оттуда две бумаги. Они были почти заполнены: надо было лишь внести имена и поставить подпись. Это были приказ об аресте и приказ об освобождении.

– Мне нужно сказать Вашему Величеству еще несколько слов, – произнес епископ.

– Говорите, – вновь повернулся к нему Людовик. – Я полностью доверяю вашим советам.

Ришелье поклонился и прижал руку к груди.

– Господина де Лаффема заточили в Бастилию люди, которые хотели лишить вас верного слуги, – вкрадчиво начал он. – С ними нужно быть поосторожнее, поэтому пускай они думают, что господин де Лаффема по-прежнему томится в своей камере. Следовательно, не стоит вносить его имя в список лиц, покинувших тюрьму. И в то же время его имя, разумеется, должно остаться в списке заключенных.

– Вы подумали обо всем! – воскликнул король, восхищенно глядя на епископа.

– Да, сир, обо всем! По той же причине господин де Гиз не должен знать, что маркиз де Сен-Мар в Бастилии, – решительно продолжал Ришелье. – Поэтому имя маркиза не стоит упоминать в записях.

Людовик поежился. Ришелье заговорил о том, чтобы освобождение Лаффема держалось в глубокой тайне только для того, чтобы в списках арестованных не появилось имени Сен-Мара.

– Вы правы, – сказал наконец король. – Никто не должен знать, что господин де Лаффема на свободе, а господин де Сен-Мар в тюрьме.