Наталья Павлищева - Дмитрий Донской

Рязанцы принялись гадать, что за весть могла быть из Нижнего Новгорода, если гонец прибыл в осеннюю грязь? Знали, что там тоже замятня меж братьями, как самый старший Андрей постриг принял, а там и уморила его проклятая черная смерь, то город не следующему брату Дмитрию Константиновичу достался, а был захвачен младшим Борисом. Князь Димитрий Суздальский неудачник, он ярлык на великое княжение то отбирал у малого московского князя Димитрия Ивановича, то снова его терял. Все понимали, что не по заслугам московскому князю ярлык в Орде отдают, а по богатым дарам боярства ханам, но никто не противился. Каждый знал — сможет и их князь заплатить больше, и он получит ярлык. Рязанский князь не мог, да и не старался, ему пока своих забот хватало.

Пока с Тагаем воевали да город спешно крепили, рязанцам было не до тяжбы нижегородских князей и не до ярлыка. Пусть себе, не их то дело. Ходили, правда, слухи, что московский митрополит над князем Борисом верх легко взял, отправил в город игумена Радонежского Сергия, тот все церкви запер, и сдался князь на милость Москвы. Видно, миром все кончилось между братьями Константиновичами, что ж теперь за гонец?

А тот был весь забрызган осенней дорожной грязью, хотя ее и прихватывало морозом по ночам, но тепло упорно держалось даже после осенин, а потому все замерзшее за ночь днем на солнышке развозило снова. Худая осень, со снегом все было бы много легче…

Несмотря на грязь на сапогах гонца, князь велел провести к себе в палату. Встретил ласково, спросил, срочное ли. Уставший, замученный плохой дорогой дружинник замотал головой:

— Не… с письмом я.

— Иди, накормят, отдохнешь… Ответа ждать велено?

— Не… — снова замотал головой тот.

Олег разорвал печать Дмитрия Константиновича, скреплявшую свиток, усмехнулся: легок на помине, только про него думал! Быстро побежал по строчкам глазами, мысленно отметив, что у князя Дмитрия писец хорош, буквицы ровные, четкие, читать легко.

Князь сообщал, что его брат Борис Константинович из Нижнего Новгорода убрался восвояси стараниями его и московскими (Олег усмехнулся, тоже слышал о Сергии Радонежском и закрытых церквях), что теперь он князь Нижегородский и Суздальский. Писал, что от ярлыка отказался на веки вечные и ему то же советует сделать. И снова усмехнулся Олег, ему ли до великого княжения, коли каждый ордынец сначала с него мзду возьмет, а потом дальше на Русь двинется!

Еще писал князь Дмитрий Константинович о своей дружбе с московским князем Дмитрием Ивановичем и о том… у Олега потемнело в глазах! О том, что князю Дмитрию Московскому сосватана княжна Евдокия!

Не поверил, раз за разом перечитывал и снова не верил глазам своим Олег! Нет, все так и есть: княжна Евдокия сосватана московскому князю Дмитрию Ивановичу, и свадебный пир будет в январе в Коломне!

За окном летели крупные хлопья снега, которого так долго ждали в этом году. Он падал тихо-тихо, укутывая землю и все вокруг мягким белым покрывалом. Быстро упрятал всю осеннюю грязь и начал наваливать сугробы.

Олег стоял у окна и пытался сквозь цветные стеклышки зачем-то разглядеть, засыпана ли крыша конюшни. В дверь осторожно постучали, сунулся Акиньша:

— Княже, там боярин Всеволод, пустить ли?

Олег кивнул и снова отвернулся к окну. Снег пока не держался на крыше, падал и сползал вниз. Ничего, к утру навалит, если ветра не будет… Хотя какая разница? Это неважно, совсем неважно. А что важно? То, что произошло в Нижнем Новгороде, пока он отбивался от Тагая, крепил новые стены у Рязани. Княжну Евдокию сосватали за Дмитрия Московского! Это такое сватовство, которое не порушишь, не разобьешь. И не украдешь княжну, она не литовка, митрополит ни за что благословения не даст. Конечно, не даст, он же сам это сватовство и придумал, небось! Умен митрополит Алексий, ничего не скажешь! Как князя Дмитрия Константиновича к себе привязал, вернее, к Москве, хотя это одно и то же!

За горестью мыслей Олег даже не заметил уже вошедшего боярина. Тот сунулся с расспросами:

— Слышал, Олег Иванович, гонец к тебе был из Нижнего? Случилось что? Не ворог ли новый идет?

Мысленно огрызнувшись: «если бы ворог, я бы у окна стоял?!», Олег протянул Всеволоду грамоту. Тот зачем-то принял, но тут же вернул, смущаясь:

— Запамятовал, Олег Иванович, что глазами я слаб, не прочесть… Сам бы, а?

Олегу очень хотелось сказать, что писано четко, прочесть легко, но вспомнил, что боярин в грамоте не горазд, с трудом по буквицам письмо разбирает, а потому прилюдно и перед князем всегда на глаза жалуется. Пенять не стал, усмехнулся:

— Димитрий Константинович сообщает, что князь Борис ему добром Нижний уступил…

Боярин хихикнул:

— Знаем мы то добро! Ежели бы отец Сергий храмы не запер, стоять бы суздальским ратям по сей день под Нижним, его Борис хорошо укрепить успел!

— А еще сообщает, что и он сам добром от великого княжения отказался Москвы ради… — Посмотрев, как скучнеет лицо боярина, Олег с нажимом добавил: — На веки вечные! И мне то же советует.

— И ты от этого, Олег Иванович, хмуришься? Да что тот ярлык? Ныне один хан, завтра другой…

— Он на веки вечные отказался. А еще сообщил, что его дочь княжна Евдокия сватана за московского князя Дмитрия Ивановича.

Всеволод едва успел ахнуть: «Да Митрий молод совсем еще!», как Олег снова с нажимом добавил:

— И свадебный пир в Коломне будет в январе!

Вот тут уже боярин не сдержался, хлопнул себя по бокам с досадой, аж чуть присел:

— В Коломне?! Это они нарочно нам в обиду! Коломну своей чтоб показать!

— Угомонись, — снова отвернулся к окну Олег, с досадой поморщившись. — Где ему в Москве свадьбу играть, если она погорела вся? Не на головешках же!

— А в Нижнем?! Тот целехонек стоит!

Князь почти с досадой бросил грамоту на столик, где лежала раскрытая книга, та не удержалась, скатилась на пол, покрытый толстым восточным ковром. Боярин бросился поднимать.

— Оставь, пусть лежит. Неужто московский князь, а теперь еще и великий к тестю в Нижний Новгород поедет? Верно митрополит придумал — лучше Коломны места им не найти…

И снова Олегу было до боли жаль, что у него не было такого разумного советчика ни тогда в юности, ни сейчас. Подсказал бы не мешкать, а сватать княжну сразу летом, когда и Дмитрию Константиновичу очень поддержка нужна была. Все думал, не ко времени, и своя беда, и у князя суздальского нестроение тоже, да и старшей сначала надо бы замуж выйти. А вон Москва не подумала, и пожара не испугалась, и свару Константиновичей в свою пользу обернула, и старшей княжне жениха нашла!

А красавица Евдокия достанется московскому Митьке, которого все увальнем зовут! Он будет гладить ее по нежной щеке, смотреть в ее синие глаза, и Евдокия его станет ждать из похода или простой поездки по делам, ему родит детишек и будет смеяться над детскими шалостями веселым, радостным смехом, как смеялась там, на крыльце в Нижнем Новгороде!