Наталья Павлищева - Дмитрий Донской

Тяжелые раздумья закончились решением по уговору с Мамаем выйти, а там как Бог даст.

Он знал, что Дмитрий прошел границей между его и Олеговыми землями, чтобы не задевать ни того, ни другого, и уже почти на Дону, а там дожидается самого Ягайлу Мамай. До Непрядвы, где уже и Дмитрий, и Мамай, всего день пути, а если спешить, то и того меньше. В самом литовском войске явный разброд, есть такие, что хоть сейчас назад поворачивай, бить в спину русским супротив ордынцев душа не лежит. Но много и тех, для кого полки князя Дмитрия не русские, а просто москали, которых надо примерно наказать за заносчивость и хорошо пограбить.

Трудный выбор у князя Ягайло, очень трудный. Для Дмитрия Ивановича трудна сама битва, если не выдюжит, то ни ему не быть, ни Руси, а для литовского князя труден выбор.

К стоящему перед шатром Ягайле подошел воевода:

— Олег Рязанский на пути стоит, разведка вызнала.

— На чьем пути?

— На нашем.

Брови Ягайлы поползли вверх:

— Биться изготовился?

— Нет, просто встал. Нас ли ждет?

— Нас… да только зачем?

— Вместе к Мамайке спешить. Русские небось уже у Дона встали. Завтра Мамай его вброд перейдет и ударит, а мы бы сзади поспешили, а?

— Так чего же Олег не подходит на помощь к Мамаю?

— А пес знает, что у него на уме. Олег Рязанский всегда норовит в стороне остаться.

— Его не кори, у него княжество так лежит, что то слева бьют, то справа, не успевает Рязань из пожарищ поднимать. Станешь тут каждому гусю пролетному кланяться, не то Мамаю с его войском. Нам-то что делать?

— Как что? — изумился Федор. — Спешно к Дону идти и сзади бить московские полки!

Ягайло долго смотрел вдаль на краснеющее закатное солнце, потом вдруг вздохнул:

— У тебя мать русская?

— Русская, — подивился воевода.

— И у меня тоже…

Глядя вслед скрывшемуся в шатре Ягайле, Федор почесал затылок:

— Русская-то русская, а как же сговор с Мамаем?

Утром князь отдал приказ: готовиться к выходу! Коней… перековать, оружие привести в порядок, латникам просмотреть все кольчуги, чтоб в порядке были!

Воевода ахнул:

— Да на это, Ягайло Ольгердович, и дня не хватит!

— Пусть делают, что сказал! Я не спешу.

И своего коня князь вдруг тоже повелел перековать. Слуга поразился:

— Ведь кован неделю назад!

— А ты снова перекуй!

К середине дня наметом примчался гонец: русские полки ночью тайно переправились через реку, поутру битва началась!

— А рязанцы где?

— Стоят на месте, может, нас ждут?

— Пусть ждут.

— Поторопиться бы, Ягайло Ольгердович?

— Куда?! Кони не кованы! Лошадей сгубить хочешь?!

Князь весь день не находил себе места, то и дело поглядывая в сторону Дона и Непрядвы. Что там происходит?

А там была битва не на жизнь, а на смерть…

К Дмитрию и Боброку подъехал Владимир Андреевич:

— Митрий, от Семена Мелика весть принесли. Мамайка за Доном недалече уж, движется не спеша, видно, Ягайлу ждет. Нам еще полдня, и дальше нельзя. Как раз до света к берегу успеем, встанем, чтоб ордынцы завтра не переправились.

Князь только кивнул:

— Давай вперед поедем, место посмотрим. Может, надумаем чего. Ягайло далеко ли?

— Нет, в дне пути отсюда, не больше.

— А Олег?

— Там же.

— Не сговорятся?

— Всякое быть может, но не тать же Олег! Помочь не поможет, но в спину бить не станет. Ему свои не простят.

Боброк поддержал:

— Не таков он, чтоб своим в спину Мамайке в помощь бить!

— А как мыслишь, Ягайлу долго продержит?

— Он держать не станет, ежели пойдет Литва, то дорогу уступит. Разве что Ягайла сам не рискнет прямо на Олега идти…

— Дай бог, — вздохнул Дмитрий. — Ну, поехали. Нам время терять нельзя, если Ягайло все же решится, то в клещи нас возьмут знатно.

Два всадника, пожилой и два молодых, годившихся ему в сыновья, поторопили своих коней к берегу, туда, где впадает в Дон небольшая речка Непрядва и где на другой стороне раскинулось широкое, окаймленное леском поле, прозванное из-за обилия маленьких быстрых птичек Куликовым. Этой речке и этому полю суждено войти в историю России и всего мира в названии Куликовской битвы.

На берегу их уже ждали двое местных жителей, то ли их успели привести заботливые воеводы, то ли сами догадались, что помощь нужна.

— Здраве будь, князь Димитрий Иванович. Мамайка там пока, за Доном. А брод вот тут и тут есть. Непрядва мелкая, может, ее запрудить успеете?

— Погоди запруживать. Расскажите лучше, что на том берегу?

Мужик согласно кивнул и принялся на песке рисовать что где.

— Тута этот холм… вот тута поле… неширокое, но и немалое… Это Дон, это Непрядва…

Приятель поправлял его, время от времени они даже спорили, но сошлись на одном:

— Кроме как тута вброд Дон не перейти.

Потом переправились на другой берег и долго ездили между Доном, Непрядвой, Нижним Кубяком и Смолкой.

— А что, посреди поля болотце, что ли?

— Ага, — соглашался мужик, — с того и поле Куликовым зовут. Но то болотце неопасно, оно только после сильных дождей вязнет, а так нет. Ныне сухо.

Сопровождавший князей и воеводу писец старательно наносил острием шила очертания речек, холмов, рощи на бересту. Пригодится, чтобы обдумать. А думать приходилось, берега и у Дона, и у Непрядвы крутые, само поле Кубяком и Смолкой зажато, точно поделено на две части…

— Ладно, посмотрели, пора и ехать, — вздохнул Дмитрий. — Что думаешь, Дмитрий Михайлович? — обернулся он к Боброку.

— Есть мысль. Поедем в лагерь, скажу. А переправляться сегодня надо, завтра будет поздно. Ежели Мамай раньше нас сюда попадет, то будет сидеть до подхода Ягайлы и Олега. Вот тогда трудно придется.

— Трудно и так придется. Ты прав, командуй, чтоб мостили переправу, мужики сказывают, здесь и брод неплохой, часть коней так перейдет…

Пока ездили поле смотреть, в стане прибавление: едва вывернув из-под носа у ордынцев, примчались ратники от Тихой Сосны. Пусть их немного, там вообще люда мало, но Дмитрий, увидев таких помощников, едва смог перевести дыхание. Уж кому бояться ордынцев больше, чем им? Олег с какой силищей в стороне стоит, а эти точно зная, что сметут ордынцы все их дома в ответ, все равно пришли встать вместе со всеми за землю Русскую!

— Семьи-то куда подевали?

— В лесу попрятаны, — едва переводя дух от бешеной скачки, отвечал Федор Елецкий, мотая головой и отплевываясь от пыли.

— Как же вам-то уйти удалось?

— Только-только проскочили. Ох и силищу он ведет, Дмитрий Иванович, — Федор перешел едва не на шепот.

— Да и нас немало, — обвел рукой стан великий князь.

— И то я смотрю! Всю Русь собрал?

— Не всю, но многую.

В лагерь снова примчался Семен Мелик со своими. Глазами блестят, взъерошенные, точно после хорошей драки: