Наталья Павлищева - Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник)

– Куда пойдешь-то? – Остей не понимал эту женщину, она могла воспользоваться отцовской и братней силой, но почему-то этого не делала.

– К мужу в Кострому! – сказала, как отрезала.

– Чего ж к мужу, княгиня, может, лучше к отцу в Нижний? – это уже Киприан, хорошо понимающий суть дела. Сейчас сила вон за нижегородским князем Дмитрием Константиновичем. К кому, как не к отцу бежать? А муж… можно и другого найти, княгиня молода и так красива!..

– К князю Дмитрию Ивановичу! – дернула плечом Евдокия, точно отбиваясь от назойливой мухи. – А ты, отче, иди, куда пожелаешь.

Киприан хотел сказать, что не стоит рисковать детьми малыми, но смолчал, понимая, что Евдокия и вовсе огрызнется в ответ. Тихонько вздохнул: небось супротив митрополита Алексия или того же Сергия Радонежского и глаз поднять не смела, а пред ним даже кричит…

Проводить княгиню удалось почти до городских ворот спокойно, но там толпа все же осознала, что за ворота уплывают ценности, нахлынула так, что не отбиться. Софья, держа за руку маленького братика Юрку, жалась со страхом к матери. И тут… Евдокия выступила чуть вперед против пьяного буйного сброда как была – с маленьким Андрейкой на руках. Замерли все, слишком необычным было это появление.

– Чего хотите?!

Десятки жадных рук потянулись к красивой, статной, хотя и невысокой женщине, загребущие, безжалостные. Киприан на миг даже глаза прикрыл от ужаса, сейчас начнут ожерелья рвать, серьги из ушей, перстни с пальцев… И тут сообразил, что вышла Евдокия совсем просто одетой. Конечно, на ней не посконное платье, но никаких богатых ожерелий или перстней не было! Что и брать-то?

– Добро мое нужно? Так оно в тереме осталось, берите. С собой ничего не взяла, только вот крест нательный да дети мои малые.

Видно, простоту наряда Евдокии увидели и остальные, правда, крики все же раздавались, обидные, злые, позорящие и ее, и князя Дмитрия. Кто-то и срамное показывать стал. Евдокия смотрела на все даже не ярым взглядом, а каким-то жалостливым. Но толпа не отступала, не давая пройти. Тут Киприан наконец опомнился, выступил-таки вперед, поднял крест:

– Дайте пройти княгине с детьми! Сказано же вам, что все ценное в тереме осталось, себе берите!

Это как знак, толпа рванулась с места, каждый боялся опоздать к дележу княжеских богатств. Проход к воротам оказался свободен.

Семеня вслед за Евдокией, тащившей за руку одного ребенка, а на руках самого маленького (не давала даже ближней девке, старалась все сама, маленькую дочку заставила взяться за подол), митрополит бормотал:

– А ну как до скарбницы доберутся?!

– Не доберутся, там охрана сильная. Пойдем скорее, пока не одумались…

Воротная стража видно усовестилась, пропускала княгиню, низко опустив головы. Евдокия, напротив, шла, гордо выпрямившись. Настоящая княгиня-мать – на руках младенец, за руку держится другой, а за подол маленькая княжна еще с одним княжичем. Киприан и девки с охраной едва поспевали следом, но вперед заступить никто не посмел.

Но в воротах путь слугам вдруг заступила стража. Княгине с митрополитом помешать не посмели, а вот девок ее да холопов сразу не выпустили. Принялись обыскивать, не несут ли княжьего злата под подолами да рубахами. Одна из ближних девок даже треснула наглого стражника по голове, а потом врезала меж ног, отбиваясь от его наглых приставаний. Но никто из слуг не посмел позвать на помощь княгиню, ей самой бы уйти.

А Евдокия ничего не слышала и не видела, только доски воротного настила перед собой да какой-то гул сзади. Кровь билась в висках так, что казалось, еще чуть, и разорвет голову. Перед глазами плыло, и она изо всех сил старалась не покачнуться. Нельзя, на руках новорожденный сынишка, а рядом, вцепившись в нее и ожидая защиты, еще пятеро. Ей нельзя не только падать, но и показать малейшую слабость, она должна быть сильной. Она нужна детям, она сейчас единственная их защита.

Тохтамыш всегда был неудачником, и даже сам себе в этом признавался. Но, конечно, только себе, любой другой, глядя на надменного хана и не ведая о его провалах, мог бы решить, что перед ним хозяин мира. Повезло ему только однажды – когда его судьба пересеклась с судьбой Тамерлана. Если бы не Великий Хромец, давным-давно уж лежать бы Тохтамышу с перерезанным горлом в бурьяне. Но Тохтамыш чингизид, а это много значило, и когда Тимуру Ленгу понадобился послушный правитель в Белой Орде, он попытался помочь своему избраннику. Но у того и впрямь настоящее невезение. Трижды давал войска Тамерлан воспитаннику, но только смерть его соперника Урус-хана позволила Тохтамышу все же заполучить Сарай.

Тимур тогда усмехнулся:

– Может, он бездарен только как полководец, а правителем станет неплохим?

Вообще-то так и вышло, Тохтамыш действительно сумел навести порядок в истосковавшемся по сильной руке Сарае. Почти прекратились немыслимая вражда и резня, терзавшие левобережье Волги уже столько лет. Правда, на правом берегу оставался непокорный Мамай. Под рукой этого темника были огромные земли от Волги до самого Крыма. И князей он менял точно надоевших жен. Жен даже реже.

Сначала Тохтамыша выручало только то, что Мамаю было не до него и Тамерлану тоже. Один пытался прибрать к рукам прекратившую подчиняться Русь, а второй пока воевал далеко от границ Белой и Синей Орды. А когда Мамай все же пошел на Русь и ему там почти свернули шею, Тохтамыш успешно воспользовался бедственным положением соперника и доделал то, что недоделали русские полки. Мамай был разбит наголову и едва успел унести ноги в Кафу.

Тохтамыш хорошо помнил появление в своем стане купцов из Кафы. Они умели кланяться как никто другой. Льстили, но льстили умело, их слова не вызывали неприятного отторжения, лесть лилась прямо в душу, обволакивала, убаюкивала. Но привыкший к восточной лести Тохтамыш был осторожен. Он поставил условие: принести голову сбежавшего Мамая.

Брови сурожского купца чуть поползли вверх:

– К чему тебе голова беглого нищего, хан? Я привез тебе то, без чего его голова не стоит и того блюда, на котором может быть преподнесена.

Сурожанин слегка махнул рукой, и в шатер тут же внесли два больших мешка. Пришло время удивляться Тохтамышу. Мешки были явно полны, слуги тащили их даже с усилием.

– Что это?

И снова купец сделал знак слугам, на сей раз они исчезли, оставив один из мешков совсем рядом с сидящим ханом. Сурожанин взялся за завязку, закрыв своим телом содержимое мешка от всех остальных сидящих в шатре. Для этого он даже чуть распахнул халат. Шеи сидящих беков и мурз вытянулись из их халатов, насколько это оказалось возможно.