Наталья Павлищева - Крах проклятого Ига. Русь против Орды (сборник)

Мать долго махала платом с берега вслед уплывавшим ладьям. Не одна она, рядом с княгиней Александрой стояла мать княжича Владимира Андреевича княгиня Мария, а дальше по берегу еще множество таких же женщин, что проводили в далекий опасный путь своих мужей и сыновей. Каждая думала: вернется ли, не обидят ли? И у каждой в душе рождалась досада: когда же это проклятье с русского народа Господь снимет? Сколько можно под Ордой жить, всякий год ей дань платить?! Ладно бы только злато да серебро, а то и людские жизни кладутся!

Видно, сильно провинился русский люд пред Господом, много грешен, если одно лихо за другим на него. То моровая язва всех подряд косила, то теперь вот сушь стоит такая, что едва лето началось, а трава как дрова в печи, вот-вот сама по себе полыхнет. Берега у рек открылись на безводье, вместо того чтобы пойменные луга заливать. Про татар как-то и забывалось за другими бедами. Только когда приходилось родных людей к ним отпускать, вспоминали…

А сам молодой князь уже давно забыл о провожавших, едва успевал крутить головой, разглядывая берега. Боярин Федор рассмеялся:

– Князь Дмитрий Иванович, голову открутишь, шея переломится…

Посмеялся по-доброму, не один князь метался от борта к борту, умудренные жизнью мужи, и те глаза таращили на новое. Митрополит тоже усмехнулся:

– Смотри, князь Дмитрий Иванович, это твоя земля, тебе она завещана, тебе защищать, с тебя и спросится.

И снова защемило сердце у Дмитрия, Алексий умеет вовремя подчеркнуть, что он князь, на нем и ответственность. Зазнаться не даст, а к спросу крепкому приучит быстро.

Но сидеть спокойно ни Дмитрий, ни двоюродный брат Владимир не могли, слишком много интересного вокруг. Пока плыли Москвой-рекой да Окой, вокруг были свои родовые земли, потом пошли соседние княжества. Земля Русская и люд тоже, но уже не свое, хотя бояться нечего, разве только разбойников. Но ладьи вели опытные люди, не раз плававшие по этому пути. Они-то как раз и утверждали, что вдоль русских земель можно плыть спокойно, вот от Булгара держаться стоит подальше.

Даже Алексий подивился:

– Это почему? Там всегда торг хороший бывал и русских купцов привечали. На посаде православных много, если в сам город не ходить, так никакой угрозы.

Рослый, крепкий в плечах купец, что был проводником в этот раз, нахмурился:

– Новгородцы похозяйничали… Ушкуйники в прошлом году налетели, как стая голодных псов, Жуковин разграбили, вот булгары и держат зло на русских. В ответ многим городам и весям досталось. Нет на них, татей, управы никакой! Добро бы татар грабили или соседей новгородских, так нет, лезут от своих берегов подальше, безобразничают так, чтобы другие за них отвечали!

И столько досады было в голосе и словах бывалого купца, что Дмитрий поневоле запомнил, что ушкуйники – это зло, тати, которые грабят без разбора, а головами потом русским отвечать.

– А Новгород что, куда же смотрит? – не выдержал княжич Владимир.

– Там вольница, чуть что – разводят руками, сами, мол, ребятушки разбойничать бегали, мы и не ведали…

– Может, и правда не ведали?

– Не-ет… откуда оружие? Купцами новгородскими оплачено. Им выгодно, чтобы в ответ по Волге и Каме плавать кроме них остальные боялись, да чтобы русских купцов по булгарским и татарским городам грабили.

Дмитрий смотрел на митрополита, ждал, что ответит. Но тот лишь головой покачал: не время сейчас с ушкуйниками разбираться, самим бы удержаться. Ничего, и их под свою руку поставим…

Рязань даже со стороны не увидели, княжичам только показали место на крутом берегу, где прежняя стояла. Так пожег ее Батый, так поиздевался над рязанцами, что не стали город возрождать. Новый Переяславль-Рязанский князь Олег подальше поставил на одном из протоков, чтобы с ходу не добраться, и сказывают, стеной обнес, укрепив знатно. Вообще, об Олеге Рязанском, пока плыли мимо, мальчики наслушались много. Все говорившие сошлись в одном: крепок князь, силен, только трудно ему, крайнее княжество, любой, кто снизу идет, Рязань не минет, а значит, руку приложит.

Дмитрий даже в душе порадовался, что не столь близко от Орды сидит. Вроде как Рязанское княжество для Московского заслоном служит.

Мимо Булгара и впрямь плыли быстро и по стрежню, чтоб с берега не достали стрелой. Бог миловал, не тронули булгары московское посольство, до самого Сарая все было спокойно. Княжичи смотрели на высокие крепостные стены, окружавшие Булгар, и недоумевали: как же смогли ушкуйники на своих небольших лодках осилить такую махину?

Им объяснили, что те обманули местных и подошли волоками с другой стороны.

– Значит, город со всех сторон крепить надо вот такими стенами! – блестел глазами Дмитрий. – Вокруг Москвы тоже каменный заслон ставить пора.

– Пора, князь, пора, да только недосуг все. Вот возьмешь великий ярлык, тогда и станешь, – чуть усмехнулся Иван Вельяминов.

Этот из братьев Вельяминов самый большой насмешник, особенно против Дмитрия. При любой возможности намекает на его, князя, неуклюжесть и неловкость. А еще на нелюбовь к книжной премудрости. Дмитрий и сам за собой эти недостатки знает, понимает, что Иван Васильевич прав, а оттого еще больше злится. Ну что делать, если плотным уродился?! Не станешь же голодом себя морить, чтобы вон таким, как брат Володя, тонким быть?

Понимает маленький князь, что неуклюжесть не прибавляет ему красы в глазах тех же дружинников. Куда как краше, когда князь соколом в седло взлетает или наземь с коня спускается… А Митрий пыхтя все делает. Ничего, и я осилю! – мысленно злится Дмитрий неизвестно на кого больше – насмешника Ивана Вельяминова или самого себя.

И про книжную премудрость Иван тоже верно насмехается. Вот если Дмитрию что рассказать, так запомнит надолго, а буквицы разбирать, чтобы в слова складывались… И как это братцу Владимиру все легко дается? Только показал ему чернец Данила, который чтению и счету их учит, а отрок уже быстро схватил! Дмитрию дается тяжело, не любитель он книжной премудрости, прав Иван Васильевич. Ну и что из того? Князю твердость души нужна и воинское умение, а книги для митрополита и бояр, пусть разбираются.

Как ни примечателен роскошный Булгар, а когда добрались наконец по Волге до места, где она надвое делится и на берегу стоит столица Золотой Орды Сарай-Берке, мальчики дар речи потеряли.