Наталья Павлищева - Князь Рус

– Я не могу. Здесь другие травы, боюсь ошибиться…

– Я помогу тебе, подскажу.

– Да-да, – обрадованно закивала бедолага. Вокруг облегченно заулыбались.

– А сын будет жить у меня. Пока у меня, потом сам выберет.

Совет закончился ко всеобщему удовольствию. Вообще-то женщине грозило изгнание из Рода, потому как она посягнула на самое ценное – человеческую жизнь. Но родовичи понимали и женщину, не решившуюся рожать дите далеко от дома в тяжелом пути, да и куда изгонять-то, если вокруг лес? Понимали, но не прощали, дети у многих, трудно всем.

Мальчишка остался в жилище Тимара, но мать любую минуточку старалась быть с ним рядом. Было видно, что Аннея раскаивается, что попыталась нарушить волю Великой Богини-Матери и убить неродившегося ребенка. Давно можно было отдать малыша обратно, но Тимар все противился. На вопрос Руса почему, усмехнулся:

– Да ей и одной пока тяжело. Пусть найдет себе мужа, тогда и отдам.

– А если не найдет?! – ахнул князь.

– А если не найдет, так ей и дитя ни к чему! Зачем одинокой женщине дети? У человека должны быть мать и отец, Рус. Худо тому, кто остался лишь с одним родителем. А у Аннеи совсем скоро появится муж…

Так и случилось: еще до весны Аннея пришла к Тимару не одна, рядом с ней топтался огромный, как медведь, Нереж.

– Чего хотите?

– Ты, Тимар, того… отдай мальчонку-то… а? Мы его вырастим…

– Сыном назовешь?

– А как же!

– Ну смотри, на тебя вся надежда.

Рус едва сумел скрыть улыбку, увидев, как схватила своего живулечку обрадованная мать. Нереж потоптался, потоптался, потом пробасил: «Благодарствуй…» – и вышел вон. Но почти тут же вернулся и чуть смущенно добавил:

– Ты не сомневайся, Аннея все давно поняла…

– А я и не сомневаюсь.

Когда наконец с сосулек стало капать, это восприняли как настоящий праздник. И хотя Тимар напоминал, что капель не весна, а только ее обещание, еще вернутся морозы и злые метели, людям казалось, что уж теперь тепло придет насовсем. Метели действительно вернулись, но за ними наступило и время весны.

Мартовские утренники холодны. Снег лежал так, словно зима отступать и не собиралась, только по капели и птичьим голосам люди догадывались о том, что придет долгожданная, принесет с собой ручьи с талой водой, почки на деревьях, траву зеленую… Да еще лед потемнел, стал рыхлым, потом подтаяли проталинки, а там и до дружной весны недалеко.

Снег сошел сначала на пригорках повыше, потом стал таять на ровных местах, всюду побежала вода, весело журча и размывая не успевший растаять снежный покров.

Но радость тоже оказалась… подмоченной. Жилища поставили не слишком удобно, не подумав, как станет течь весенняя вода, а потому часть их оказалась попросту подтоплена, и сколько ни делали канавок, весенняя вода упорно пробивала себе дорожку именно через дом Инежа! Пришлось ему и еще троим семьям перебираться к другим.

Но даже при этом они радовались бегущим ручьям, означавшим скорое тепло!

Девушки выходили закликать весенних птиц, подносили им дары, приманивая. Они да дети подолгу глядели в небо, ведь тот, кто первым увидит журавлей или услышит журавлиный клик, будет весь год словно заговорен от любой напасти!

Первой на сей раз услышала Даля! Она даже замерла, боясь ошибиться, потом закричала, созывая родовичей:

– Летят!

Из жилищ выскочили все, задирали головы вверх, замерли, прислушиваясь. Женщина не ошиблась, высоко в небе и правда подавал клик журавлиный клин. Убедившись, что летят действительно журавли, родовичи разгалделись так, что не только птиц, но и рева упавшего ребенка не было слышно. Весна! Ей рады все – и люди, и звери.

Рус присел рядом с Полистью и тихо проговорил:

– Пойдем завтра в лес до света, что покажу.

– Что?

– Птиц таких чудных видел, вроде как пляшут друг перед дружкой…

Полисть тихо рассмеялась, выдумщик этот Рус. Где это видано, чтобы птицы плясали? Тот почти обиделся:

– Правда-правда! Хвост распустит и клокочет, топочет. Смешно…

– Далеко?

– За болотом на полянке.

– Рус, на болото до света ходить страшно. Там вся нечисть.

– А мы слово заветное скажем, нас и не тронут.

Сманил, пошла ведь. Долго пробирались непролазным орешником, хотя и по краю, но все же поцарапались, потом едва не ползком к полянке среди сосен. Когда приблизились, Рус прижал палец к губам, показывая куда-то вперед и призывая послушать. Полисть прислушалась: со стороны поляны доносилось странное бормотание.

Спрятавшись за кустом, они наблюдали, как друг перед дружкой и впрямь выхаживали, словно в дивном танце, две крупные птицы. Их хвосты странного вида – длинные по краям с торчащими белыми перьями посередине – то распускались в разные стороны, то снова складывались. Поначалу Полисть подумала, что это крылья, но потом одна из птиц принялась хлопать и небольшими крыльями тоже. Но самым интересным были ярко-красные шишки над глазами – словно птица хмурила такие раскрашенные брови.

Самцы, видно, сорились из-за самочки, они раздували шеи, топорщили перья, смешно топтались, показывая свою удаль. При этом глухо бормотали и чуфыркали. Немного покрасовавшись, самцы перешли к действиям, они наскакивали друг на дружку грудью, толкались, сердито бормотали… Самочку Полисть не сразу и заметила: среди прошлогодней травы, внимательно наблюдая за самцами, сидела невзрачная курочка, едва различимая своим рыжевато-серым оперением.

– Перед лапушкой своей красуется! – прошептал прямо в ухо Полисти Рус.

Та оглянулась, глаза у князя блестели, как капли росы на солнце. Но смотрел он не на Полисть, а на необычную птицу, восхищаясь красотой. Почему-то молодой женщине стало досадно. Полисть пыталась урезонить сама себя: чего она ждала, чтобы Рус прямо вот тут повалил ее на землю? И поняла, что, если бы повалил, вырываться бы не стала.

Но для Руса она сестра, жена брата, хотя и бывшая. Что за наказание? Иногда казалось, что лучше бы ей сгореть в жертвенном костре! А так несчастны все – и Словен, жизнь с которым не сложилась, и она, и Рус тоже. Ведь видно же, что глядит временами, как побитая собака, а сделать ничего не может.

Но это Рус такой, любой другой на его месте давно взял бы Полисть за себя и гнева брата не побоялся. Полисти хотелось спросить, почему он так боится Словена? Не убьет же их князь!

Промаявшись несколько дней после похода на лесную полянку, Полисть решилась на разговор с бывшим мужем.

– Словен, что ты сказал Русу?!

Тот пожал плечами:

– То, что услышал от тебя: ты бесплодна.

– Это мешает ему назвать меня женой?

– Чего ты хочешь, Полисть? Ты любишь Руса, он тебя. Неужели обязательно называться княгиней?

– Я хочу не прятаться от людей, не таиться, а жить с ним вместе под одной крышей.