Наталья Павлищева - Князь Рус

Но самым важным оказалось другое. Глядя, как Вукол плавит медный камень и заливает в слепленную форму, чтобы получился топор, Чигирь сокрушенно покачал головой, деловито порылся в притащенном от холмов мешке, достал оттуда еще какой-то серый камень и вдруг отодвинул коваля в сторону:

– Погоди.

Вукол с интересом наблюдал, как Чигирь добавляет в расплав серый, чуть поблескивающий камешек.

– К чему?

– Крепче будет.

Расплав был привычно разлит в форму, остужен и готовый топор вынут. Вукол потрогал еще теплый кусок металла. Даже в таком виде чувствовалось, что он чуть иной. Как-то будет точиться и рубить?

Едва дождался, пока остынет окончательно. Точился новый топор хорошо, не хуже медного, а вот рубил куда лучше и гнулся меньше! Это было настоящим подарком!

Узнав об этом, к Чигирю метнулся Рус:

– Покажи, что добавлял?

– Смотри, вот медный камень, вот серый блестящий. А есть еще другой, тоже серый, только он редко встречается.

А Мста попыталась научить женщин кроить шкуры, чтобы получались такие накидки на головы, как у них с Чигирем. Если Чигирю родовичи были рады, то к Мсте относились слегка ревниво. Почему-то казалось, что эта рослая девушка обязательно заберет у них молодого князя! Не волховица ли? А то привяжет княжью душу и будет тянуть, пока тот к ней не уйдет.

Чувствуя такое отношение, Мста и сама держалась чуть настороженно, но учить учила.

Через седмицу метель улеглась окончательно и Чигирь с Мстой все же собрались уходить. Свидятся ли когда с родовичами? Многие уже жалели деловитого, толкового Чигиря, поговаривали, мол, оставался бы…

Назавтра решили уходить, не сидеть же в гостях до лета? В тот вечер особенно долго шли разговоры о том, как все же лучше ставить дома. Чигирь вдруг помотал головой:

– Самим бы поглядеть!..

И тут Русу пришла мысль, от которой сердце Поруси облилось кровью:

– А не сходить ли с вами? Рана зажила, идти могу… Половину пути уже проходил.

Слова про половину пути вызвали смех. А сама мысль показалась интересной. Сходить, посмотреть, как живет Род Чигиря и Мсты, может, чему научатся? Сами отец с дочерью тоже кое-чему у родовичей научились.

Чигирь с удовольствием согласился:

– Пойдем! По пути сделаем затесы, чтобы обратно не плутать, оставим запасы, нодей наделаем.

Но никто Руса одного отпускать не собирался, с ним увязались еще трое – на сей раз Радок, Могута и Телень. Порывался и Вукол, но у коваля работы слишком много. Все давнее источилось, Чигирь принес много камней, надо бы обновить…

Пришлось остаться еще на день, пока соберутся и родовичи. Прежде всего им сделали лыжи, пусть не такие, как у Чигиря со Мстой, но вполне толковые. Привязали к передкам тонкие ремешки, чтоб было удобней крутиться в лесу, сами передки как могли выгнули. Женщины спешно шили всем четверым толстые рубахи с накидками на головы, тоже как у Чигиря и Мсты.

Порусь шила такую для Руса, обливаясь слезами. Сердечко ныло, вдруг не вернется милый, заплутает его душа с этой чужой… Но однажды заметив, как смотрят друг на дружку Мста и Волхов, вдруг повеселела. Сам князь, казалось, не замечал страданий Поруси, он радовался предстоящему походу, точно мальчишка. Родовичи снова видели перед собой юного Руса, только теперь этот рослый, крепкий мальчишка не совершал глупостей. А ведь едва не погиб при первой попытке, неужто не боялся идти еще раз? Хотя все понимали, что опытный Чигирь и его такая необычная дочь не дадут погибнуть их князю. И на людоедов тоже не похожи…

Наступил час, когда все выбрались из домов провожать князя с товарищами в далекий путь. Перед этим Тимар весь вечер волховал, были принесены хорошие жертвы, произнесено множество молитв об успешном походе, ведь первый оказался таким неудачным…

Наконец Тимар кивнул:

– Жертвы приняли. Иди, добро будет.

В прошлый раз отпускали спокойно, а обернулось вон как, ныне почему-то переживали все, но чувствовалось, что все пройдет удачно.

Наконец путники один за другим скрылись в лесу. Первой шла Мста, за ней Рус, потом Радок, Могута и Терень, замыкал цепочку Чигирь.

Не сразу родовичи научились споро ходить на лыжах, но природная сила и ловкость взяли свое, уже к середине дня они держались на полосках коры достаточно уверенно.

Время от времени останавливались, делали затесы на стволах деревьев, так, чтобы снятую кору было видно издали. Когда пойдут обратно, эти знаки помогут не плутать. Встав на первую ночевку, сложили не одну, а целых две нодьи, вторую снова про запас на обратный путь. Устанут возвращающиеся, а для них и нодья готова, останется только разжечь под ней костер. Запасную щедро укрыли лапником, он тоже пригодится.

Когда оказались неподалеку от большого болота, сердце у Руса зашлось, махнул рукой:

– Там Тишек с Давором погибли.

– Рус, ты никогда не рассказывал как. Расскажи?

Князь словно снова пережил весь ужас от невозможности спасти тонущего Давора…

– А сам-то как выбрался?

– Сломал березку, что на кочке росла, по ней добрался к своим слегам, а там до берега. Правда, и не помню как. Сколько дней шел, пока меня Мста не спасла, тоже не знаю.

Мста, вспомнив, как упорно пытался отодвинуть или обойти ее Рус, рассмеялась. Родовичи, впервые услышав смех девушки, подивились – смех-то приятный, хотя вся она точно еж колючками загородилась. И чего боится, вроде не пугливая…

Шли споро, куда быстрее, чем Рус с товарищами в первый раз и они сами обратно, таща недужного князя. Конечно, петляли, обходя болота, хотя и по ним можно было идти, зыбун замерз, как остальная вода, но после гибели Тишека и Давора даже соваться на болото не хотелось. Чигирь с Мстой, видно понимая страдания новых друзей, не настаивали.

Наконец вечером пятого дня Чигирь махнул рукой:

– Там, за лесом, дом. Завтра придем.

В ту ночь родовичи спали беспокойно: как-то их встретит Род Чигиря?

Встретили по-разному. Большинство хоть и настороженно, но радушно, а старухи во главе с одной, видно самой опытной, взглядами поедом ели! Особенно почему-то Руса. И что им не понравилось?

В ответ на такой вопрос Мста рассмеялась, а Чигирь махнул рукой:

– Не смотри на них, Ибица всегда недовольна! У нее и дочь была такой же, сколько кровушки попила, хуже овода…

Оказалось, что Чигирь был женат на дочери Ибицы, потому старуха считала себя обязанной даже теперь, после нескольких лет со дня смерти дочери, следить за Чигирем. Это, видно, сильно отравляло бедолаге жизнь. Понаблюдав, как постоянно ворчит на него Ибица, Рус от души посочувствовал новому другу.

Странным показалось отсутствие мужчин, вернее, их явная нехватка по сравнению с женщинами. Услышав такие сомнения, Чигирь от души расхохотался: