Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне

— Ну-ну, что же?

Хильд молча указал взглядом на свою огромную кружку. Гай покосился на нее мрачно, но негоже рыцарю прислуживать за монахом, тем более простым прислужником, громко хлопнул в ладоши.

Открылась дверь, в проеме вырос мрачный слуга, за его спиной снова мелькнул страж.

Гай велел коротко:

— Вина этому бегемоту. Вдоволь!

Слуга вздохнул и потащился к кувшину с таким видом, словно к ногам привязаны гири. Хильд дождался, когда кружка наполнится, сделал большой глоток, прислушался к ощущениям, довольно заулыбался.

— Хорошо, — сказал он и закатил глазки. — Я думал, угостите какой-либо кислой дрянью. А это хорошее вино, господское…

— Сам такое принес, — напомнил Гай сурово. — Давай рассказывай. И не шибко ври.

Хильд вздохнул, лицо посерьезнело.

— Ваша милость едет туда шерифом, а это значит, вас интересует, что такое шериф и в чем его обязанности. К тому же вы из Плимута…

— Я из Кардиффа, — напомнил Гай строго, уже сообразивший, что быть из Плимута — почему-то расписаться в полнейшей дикости.

Хильд отмахнулся.

— Да хоть из Ливерпуля, та еще дыра… В общем, как я уже сказал, в Ноттингеме совсем другая система права…

— В чем ее отличие? — спросил Гай.

— К примеру, — сказал Хильд, — вы хоть знаете, что такое суд присяжных?

Гай в недоумении покачал головой.

— Нет. Что это?

Послушник сказал с удовольствием:

— А его нигде больше нет, как в городах и землях Датского права! Двенадцать наиболее авторитетных тэнов уэпентейка решают сперва, виновен или нет, потом передают в суд обвиняемого и — главное! — участвуют в одобрении приговора. Или неодобрении. Это уникальная система…

Гай пробормотал озадаченно:

— Да… а как же суд сеньора?

Хильд отмахнулся с полнейшим пренебрежением.

— Это осталось только в диких землях.

— Это во всей Англии! — сообщил Гай мрачно.

— Я и говорю, — согласился Хильд. — Мы живем в диком мире, верно?.. По всей Англии крестьяне почти все зависимые, верно? А там почти все свободные. Сокмены! И фригольдеры.

— Сок… мены?

— Да, — сказал Хальд. — Сокмены. Но это для вас не важно, сэр…

Гай запротестовал:

— Мне это очень важно! Налоги тоже мне собирать, черт бы побрал эту унизительную обязанность! Так что там насчет сокменов?

Хильд сам налил себе в кружку, отпил, вытер рот рукавом и продолжил почти весело:

— Вы были в Уорикшире?

— Был, — ответил Гай настороженно. — А что?

— Видели там сокменов?

— Ни одного, — ответил Гай с недоумением. — А может, и видел, только это что? Вино такое? Или мясо под соусом?

— Даже слова такого не слышали?

— Н-нет…

Хильд покачал головой.

— Вот что получается, когда римские дороги зарастают лесом. Связи обрываются, люди живут в селе и думают, что одни-единственные на свете!..

Гай сказал с досадой:

— Ладно тебе! Я успел повидать кое-что, кроме своего села. Что это?

— То, — ответил Хильд победно, — чего здесь совсем нет, а вот совсем рядом, в Лестершире, — больше двух тысяч!.. Они, в отличие от здешних вилланов, все имеют полное право собственности на свои земли и могут распоряжаться ими по своему усмотрению. То ли пахать, то ли овец пасти, то ли вообще подарить или продать. Земли датского права из самых бедных в Англии после захвата их скандинавами стали самыми богатыми! Только скандинавы превратили пустоши и леса в пахотные земли и собирают огромные урожаи.

Гай протянул озадаченно:

— Спасибо… Пожалуй, это и есть самое важное, что узнал за сегодня. Там издалека вся Англия такая крохотная! А эта крохотулька, оказывается, еще какая, надо же, разная.

С документами вышла какая-то задержка, ему сообщили, что идет передача прав, а тем временем явился слуга и пригласил на ужин. Гай опасался, что придется вместе со слугами, а это оскорбление, хотя сам не видел в этом ничего зазорного, но тут важно, как другие оценят…

К счастью, за стол его посадили с королевскими стражами, причем со старшими офицерами, а простые стражники трапезуют в общей комнате.

Гай поскорее закончил с ужином, не нравятся люди, так гордящиеся службой при дворе, в любом случае это всего лишь сервы, какие бы пышные одежды ни носили.

Вернувшись, снова сел за книги, стараясь поскорее вникнуть в обычаи и законы этой малой страны внутри большой страны. Как гласит следующая глава, набеги датчан начались уже в девятьсот девяностом, через год разграбили Западный Уэссекс, после чего английские короли впервые приступили к сбору «датских денег», первый всеобщий налог в Англии. Набеги учащались, англосаксонский король Этельред II в тысяча втором устроил массовую резню датчан, что просто жили в Англии, но викингов это лишь разозлило, и в течение пятнадцати лет их армия под началом Торкеля Длинного методически уничтожала все города и села в южных землях Англии.

В этой нескончаемой войне сила духа викингов оказалась выше, англосаксы бежали с полей битв, а король Этельред II бежал в Нормандию. Еще долго длились жестокие сражения, время от времени Англия поднималась и пыталась стряхнуть захватчиков, но в конце концов знать и духовенство Уэссекса и Данелага признали королем Англии сына датского короля Свена Кнуда.

Было еще героическое сопротивление войск Эдмунда Железнобокого, но войска полегли, как трава под взмахами косы, а страну объединили под властью датской династии Кнуда Великого. Скандинавы заняли все важные и неважные посты в государстве, все ведущие роли играли только датчане и другие викинги.

В Оксфорде в тысяча восемнадцатом году собрали национальное собрание, где скандинавская и англосаксонская знать обговорили условия сосуществования двух наций в Англии.

Он тряхнул головой, мелькнула мысль, что история повторяется в точности. Норманны завоевали Англию, и теперь вся знать только норманнская, господа говорят на французском, а простые люди — на английском…

— Ерунда, — сказал он зло, — скандинавы и англосаксы слились в единый народ! И мы сольемся…

Еще одна загадка разрешилась, когда он прочел, что первым английским королем, признавшим, что датское право — это не чужие законы завоевателей, а тоже часть Англии, был Эдгар, он предоставил Данелагу внутреннюю автономию в социальных и правовых вопросах.

Возможно, сработало то, что викинги, ставшие уже англичанами, показывали себя прекрасными работниками, исправно платили налоги, а земли, которые они захватили, процветали.

Утро наступило настолько хмурое, что в жаркой солнечной Палестине, залитой беспощадным солнцем так, что высвечивает каждый уголок и нигде не оставляет тени, это сошло бы за глубокую безлунною ночь.

Он прислушался к орущим петухам, поднялся и пошел к окну. За спиной хлопнула дверь, это возник, похожий на грузного призрака, послушник Хильд с виноватой улыбкой.