Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне

— Сэр Гай? Рад вас видеть. Присядьте, сейчас промочим горло, а затем продумаем, как начнем очистку леса.

Гай послушно опустился в кресло, учтиво не сводя с графа взгляда, исполненного почтительности.

Слуга появился тотчас же, на этот раз сразу с подносом в руках, расставил чаши почти так же ловко, как в прошлый раз сделала леди Вильгельмина, кувшин опустил точно посреди столешницы, поклонился и растворился через дверь.

— К сожалению, — сказал граф, — лес чересчур дик. Да и разбойники, как мне кажется, нарочито добавляют завалов. Там такие непролазные чащи…

— Я видел очень хорошую дорогу, — обронил Гай осторожно.

Граф кивнул.

— Именно ее разбойники и не загораживают… до поры до времени, чтобы торговцы и прочий люд совсем не перестали ездить. Но если вдруг по ней двигается не один-два путника, а несколько повозок, эти мерзавцы тут же валят впереди подготовленное дерево, сволочи…

— Надо послать вперед людей, — сказал Гай.

Граф усмехнулся.

— Уже. По обе стороны дороги. А по ней пойдет конный отряд.

Дверь приоткрылась, Гай едва не выронил кубок, леди Вильгельмина еще блистательнее, чем в прошлый раз, сказала довольно:

— Ах вот вы все где?.. Папа, я по тебе соскучилась.

Граф сказал с неловкостью:

— Дорогая, мы обсуждаем военные вопросы…

Она мило надула губки.

— Тебе кажется, это секрет, когда по твоему слову собралось почти сто человек? Все только и говорят, что будут делать.

Она присела на свободный стул, красивая и гордая, как молодой лебедь, Гая абсолютно игнорировала, словно его вообще не существует на свете, граф вздохнул, по нему видно, что не умеет обращаться со внезапно повзрослевшей при королевском дворе дочерью, а Гай кашлянул деликатно и с вопросом в глазах посмотрел на графа.

— Тогда надо выступать. Побыстрее.

— Чего-то побаиваетесь?

— Да, — ответил Гай.

— Чего?

— Вдруг среди прислуги найдется информатор?

Граф взглянул с улыбкой.

— Представьте себе, я это учел.

— И…

— Никто не смеет отлучиться из замка до нашего отъезда. По крайней мере, пока не скроемся из виду.

Гай перевел дыхание.

— Вы мудрый человек, граф.

— Просто предусмотрительный, — скромно ответил граф.

Вильгельмина сказала победно:

— Мой отец — лучший! Во всей Англии.

Гай ответил учтиво:

— Как и вы, безусловно, самая красивая.

Она сказала насмешливо:

— О, вы еще не видели мою младшую сестру!.. Только она чуточку помешана на этой, как ее, справедливости для всех. Говорит, что мир полон греха, и хочет уйти в монастырь, но отец пообещал пороть до тех пор, пока не выбьет эту дурь.

— Отец ваш слишком строг, — пробормотал Гай, — хотя, конечно, мир полон греха, но мы его очистим.

Она посмотрела на него с насмешкой в прекрасных глазах.

— Сэр Гай, вы рассуждаете, как моя сестрица. Она тоже как начнет о справедливости, так все мухи в комнате дохнут. Представляете, так и сыплются с потолка!.. Почему справедливость всегда так скучна?

Он буркнул:

— Думаю, ваша сестра весьма достойный человек.

Она сказала голосом, полным сарказма:

— Точно! Вы с нею два сапога пара! При случае я представлю вас.

— Спасибо, леди Вильгельмина, — ответил он галантно. — Жду не дождусь.

— Как вы любезны, — произнесла она холодно. — Папа, что-то я заскучала в таком изысканном обществе… Пойду я в свой сад!

Граф с вымученной улыбкой посмотрел, как она захлопнула за собой дверь, вздохнул.

— Похоже, и вы не очень-то умеете ладить с женщинами? Почему они уверены, что мы должны говорить о них и только о них?

— Никогда этого не мог понять, — согласился Гай. Он допил вино, отодвинул пустую чашу и поднялся. — Выступаем?

Кони графа и Гая шли галопом до леса, там пришлось перейти на рысь, дорога достаточно широкая, но дергается из стороны в сторону, словно изломанная рукой великана, навстречу хищно бросаются низкие и очень толстые ветви.

Уже в глубине, когда Гай начал беспокоиться, но не показывал виду, навстречу попались двое крестьян с охапками хвороста, оба поклонились господам, а когда Гай наклонился к ним, один прошептал:

— Прямо до ручья, но не переходите, а вверх по течению.

Второй добавил негромко:

— С полмили будет… Только уж не промахнитесь, ваша милость. Иначе нам вообще лучше сразу в петлю…

— Все сделаем, — пообещал Гай. — Все, идите. Я вас не видел.

Граф с презрением наблюдал, как шериф общается с простолюдинами, конь его тоже дергал ушами и пофыркивал, косил крупным коричневым глазом.

— До ручья, — повторил Гай графу. — А оттуда вверх по течению.

— На конях?

— Вряд ли.

— Жаль…

— А как мне жаль, — пробормотал Гай. — Ладно, прогуляемся и по чаще. Зато сотворим богоугодное дело…

Граф спросил иронически:

— Отправив в ад десятка два христиан?

— Защитив сотни две мирных крестьян, — ответил Гай и перекрестился. — Защищая одного мирного человека, можно пролить кровь тысячи!

Граф удивленно покрутил головой.

— Ого! Кто это такой мудрый вам такое сказал?

Гай ответил благочестиво:

— Господь. Когда, защищая мирного труженика Ноя, перетопил все человечество, погрязшее в разбое.

Граф долго молчал, потом посмотрел несколько странно, вздохнул.

— Наверное, в дальних скитаниях даже такие, как вы, отчаянные рубаки, проникаются философией и глубинной мудростью? Мне вот такое и в голову не пришло бы.

— Я так слишком долго смотрел на звездное небо, — ответил Гай. — Каждую ночь… В Палестине такие звезды… Все мирское уходит, как утренний туман…

Он замолчал, дорога пошла прямо и прямо, а далеко впереди показался пересекающий ее водный поток. Ручей достаточно широкий, в два-три ярда, кони с жадностью потянулись к свежей холодной воде.

Гай соскочил на землю, уже понятно, что идти придется дальше пешком: и кони не пройдут, и подкрадываться проще.

За спиной нарастал топот, веселые голоса, Гай вынужденно прикрикнул, что отныне никаких разговоров, если не хотят гоняться за разбойниками по всем лесам Англии.

Граф сразу же отправил лучников и легковооруженных воинов обойти лагерь и постараться зайти с другой стороны, но не нападать до тех пор, пока разбойники не побегут в их сторону.

— Все точно, шериф? — спросил он весело.

Гай развел руками.

— Ваша светлость, я не мог бы распоряжаться лучше.

Граф довольно улыбнулся.

— Тогда дадим нашим засадникам время, — сказал он, — пусть обогнут по широкой дуге… а затем двинемся сами, тихие, как мыши…

Гай все-таки настоял: впереди идет он, все-таки власть, без него будет самосуд и беззаконие, потому даже обгонять нельзя шерифа.

По верхушкам деревьев, к счастью, гуляет ветер, ветви шелестят, иногда вниз падают сухие сучки, кусочки коры, заглушают шаги.