Луи Бриньон - Д'Арманьяки

Филипп прижал безжизненное тело к своей груди.

– Отец, отец, и вы меня покинули, – шептал он горестным голосом.

– Филипп, – Коринет положил руку ему на плечо, – мы не можем оставаться здесь, это слишком опасно, нам надо уходить.

Филипп оставил тело епископа и, поцеловав его в лоб в последний раз, покинул часовню вслед за Коринетом. Они беспрепятственно покинули аббатство. Коринет помог Филиппу взобраться на лошадь, и они уже собирались отъехать, когда Коринет услышал печальный голос Филиппа:

– Отец, кого я должен оберегать, кого?

Мария Анжуйская до поздней ночи оставалась рядом с Мириандой, которая хотя и не плакала больше, но замкнулась в себе и ни с кем не разговаривала. Она даже не подняла голову, когда к ним заглянул герцог Барский. Герцог попытался заговорить с Мириандой, но та упорно молчала. Пробормотав что-то про касающееся женского упрямства, герцог удалился. Мария тоже пыталась заговорить с Мириандой, но даже ей не удалось прервать молчание кузины. Мирианда почти всё время сидела на постели, сложив руки на коленях. Бледность, столь несвойственная Мирианде, покрывала её лицо. Грусть, словно тёмное облачко, отражалось в глазах Мирианды. Время от времени у неё вырывались вздохи, которые, несомненно, указывали на то, что Мирианду занимали печальные мысли. В конце концов Мария не выдержала этого безмолвного упрёка кузины.

– Признай, наконец, что брат прав, оберегая тебя от этого человека. К тому же, если быть искренним до конца, ты не можешь не понимать, что де Миран отверг тебя… он тебя не любит.

– Но я его люблю, – Мирианда прервала, наконец, своё молчание и голосом гордым и печальным продолжала, – я люблю его и умру, мечтая о нём.

Марию не на шутку обеспокоило состояние Мирианды. Кузина отличалась весьма скромным нравом, и её упрямство удивляло и раздражало Марию. Она ясно понимала, что у Мирианды не было надежды на взаимность. А если б де Миран всё же осмелился полюбить её, такой брак стал бы невозможен. Мирианда не могла не понимать всего этого. Её любовь обречена, но по какой-то непонятной Марии причине, Мирианда упорствовала. А ведь, чего доброго, кузина способна и выполнить свою угрозу. Последняя мысль привела Марию в ужас. Она собиралась вновь попытаться воздействовать на кузину, но её намерение прервал стук в дверь.

– Войдите, – громко сказала Мария.

Мирианда даже не подняла голову, когда в комнате появилась горничная. Это была пожилая женщина. Лицо женщины выражало серьёзную обеспокоенность. Она поклонилась принцессам.

– Могу я поговорить с вашей светлостью? – робко спросила женщина.

– Моя кузина не в духе, – ответила Мария, понимая, что вопрос адресован Мирианде.

– Прошу прощения, ваша светлость, я так и передам этому страшному человеку!

Мирианда внезапно встала с постели и быстро подошла к горничной. Не в силах скрыть волнения в голосе, она спросила:

– Что вам велели передать?

Горничная оглянулась на Марию Анжуйскую.

– Прошу прощения, ваша светлость, но этот человек строго-настрого велел сказать это только вам!

– Это моя кузина, можете открыто говорить при ней. Вас послал Коринет?

– Если ваша светлость имеет в виду одноглазое чудище, то да, – ответила горничная.

Мирианда, которую охватывало волнение всё сильней и сильней, бросила взгляд на Марию, которая прекрасно понимала, о чём или о ком может пойти речь и по этой причине осуждающе покачала головой, но потом пожала плечами, словно разговор её ничуть не интересовал.

– Рассказывай, – голос Мирианды задрожал.

– Вот, ваша светлость, – горничная достала откуда-то из-под складок записку и протянула Мирианде, которая буквально выхватила её из рук горничной.

Мирианда отошла в сторону и развернула сложенную вчетверо записку. Чтение продолжалось лишь одно мгновение. Мирианда вскрикнула и пришла в состояние нервного возбуждения. Она забегала по комнате в поисках чего-то.

– Что там написано? – не выдержала Мария, видя бурную реакцию Мирианды.

Заламывая руки, Мирианда бросилась к ней.

– Он ранен. Ему нужна моя помощь. Я не знаю, не знаю, как ему помочь… кузина, что мне делать?

– Господи, – пробормотала Ма£>ия…приведите его к себе и вылечите, что же ещё.

– Но как? Как? – чуть ли плача спрашивала Мирианда, – у ворот охрана. Его везде ищут.

– Ваша светлость, – подала голос горничная, – у меня есть ключик от калитки, что в саду, я могу его привести во дворец.

– Добрая душа, – Мирианда бросилась к шкатулке, лежавшей на комоде, возле кровати, и, взяв первое попавшееся кольцо, отдала горничной, – бери и приведи его, только скорей.

Горничная в замешательстве посмотрела на Мирианду.

– А вдруг его заметит дворцовая стража?

– Я сейчас, – Мария Анжуйская вышла из покоев и вскоре вернулась с плащом и шляпой своего брата.

– Идём, – бросила она горничной, первой покидая комнату.

Мирианда молитвенно сложила руки, вознося свой голос к небесам. Несложно было догадаться, о чём она просит всевышнего. Минуты стали злейшими врагами. Мирианде казалось, что с момента ухода Марии прошла целая вечность, хотя прошло не более получаса. Она почти отчаялась, когда, наконец, дверь отворилась и в комнате появилась Мария Анжуйская, а вслед за ней Коринет, который поддерживал раненного Филиппа.

– Санито, – Мирианда рванулась со всей поспешностью, на которую только была способна.

Филипп, смущённый столь горячей встречей Мирианды, сделал попытку отстраниться, но не тут-то было. Мирианда сумела даже Коринета оттеснить. Обняв его за плечо, она проводила Филиппа в комнату, смежную с её спальней, которая служила покоями для личной прислуги Мирианды. Она помогла Филиппу снять с него плащ. Сама сняла с него шляпу и, вернувшись в свои покои, бросила всё это на кресло. Затем она побежала обратно. Коринет молча наблюдал. Мария же, не сдержавшись, последовала за ней. Войдя, она увидела, как Мирианда стягивает белую рубашку Филиппа, которая была наполовину в его собственной крови. Мария собиралась сказать кузине, что она поступает неприлично, но сообразила, что её слова не образумят Мирианду. Поэтому всё, что оставалось сделать Марии, так это закончить начатое. Тяжело вздыхая, она начала помогать Мирианде. Они сняли рубашку общими усилиями, уложили Филиппа на кровать и, начисто обмыв рану, смазали её каким-то составом и накрепко перевязали. Все действия заняли не более четверти часа. Не раз за это время Филипп порывался отказаться от помощи, но нежные пальчики Мирианды всякий раз ложились на его губы, приказывая замолчать. Мирианда с такой нежностью и заботой прикасалась к Филиппу, что ему явно становилось не по себе. Филипп не хотел, чтобы его появление расценили неправильно. Он обратился за помощью к друзьям и ничего более. Но Мирианда думала иначе, и он понимал это. Мирианда в сотый раз потянулась, чтобы поправить подушку под головой Филиппа, когда Мария подхватила её за руку и вывела из комнаты, не забыв затворить за собой дверь.