Оскар Йегер - Всеобщая история стран и народов мира

Ближайшей потребностью, без сомнения, было противодействие в будущем возможности новых захватов власти в отдельных провинциях, и Диоклетиан думал противодействовать подобным попыткам посредством особого договора, заключенного с Максимианом. По этому договору они, оба Августа, в определенное заранее время должны были отказаться от своего сана и на их место вступить избранные ими обоими соправители: Галерий , избранник Диоклетиана, и Флавий Констанций Хлор , избранник Максимиана. При этом все четверо правили каждый своей частью совершенно самостоятельно. Эта система, несомненно, имела свои выгодные стороны. Совсем было отставшая от империи Британия вновь была с нею воссоединена, пограничные укрепления всюду были восстановлены и дополнены, сам Диоклетиан подавил восстание в Египте, а Галерий успешно сражался против персов, с которыми в 297 г. был заключен мир на более продолжительное время. И Максимиан тоже выказал себя деятельным воином, но больше всех отличился Констанций – император, правящий Западом. Однако для того, чтобы эта система управления могла удержаться в силе, нужен был император с такой силой воли и авторитетом, как Диоклетиан. Нельзя укорять его в том, что он не смотрел в будущее, когда не будет следить за порядком, установленным его усилиями. Он намеревался придать высшей власти тот исключительно монархический характер, ту недоступность и величие, которыми отличались восточные государи, в то время как римская императорская власть до этого времени все еще носила на себе отпечаток своего полугражданского, полусолдатского характера. Он желал, чтобы власть государя почиталась всеми, как бы установленная самим божеством: перед владыкой (Dominus), перед священным владыкой – Dominus sacratissimus – все должны были падать на колени; он носил и повязку восточных монархов, которая так долго была в Риме строжайше воспрещена; он окружил себя двором, дворцовыми чиновниками, строго определенным церемониалом.

К этому исключительно монархическому принципу стало приспосабливаться и все остальное. Римский сенат превратился в собрание богатых и родовитых людей, которое еще могло иметь некоторое значение для Рима, но уже не имело никакого значения для государства; а за ним и все остальные республиканские должности обратились в то, чем они были некогда – в простые городские должности. Вскоре сенат был заменен простым советом (Consilium) – государственным советом Августа, а вся республиканская магистратура, насколько она еще уцелела, была заменена новой чиновничьей иерархией, которая сильно разжигала честолюбие, хотя и понижала уровень прежнего значения республиканских властей. Это стояло в тесной зависимости от совершенно нового разделения государства, которое не имело ничего общего с прежней республиканской областной системой управления. Вся империя была поделена на 12 диоцезов , из которых наибольшим был Восточный (Oriens) и наименьшим Британия ; а эти диоцезы, в свою очередь, распадались на 101 провинцию , следовательно, на меньшие округа, скорее департаменты, нежели провинции в прежнем смысле слова. Во главе диоцезов стояли викарии – высшие управители, положение которых было весьма важным; им были подчинены консуляры, корректоры и председатели (praesides). Таким образом, Диоклетиан, хотя и подразделил империю на четыре части, управляемые отдельными правителями, но этим новым административным делением теснее, чем когда-либо, слил все части империи воедино, и тем самым подготовил почву для своих дальнейших реформ – военной, финансовой, монетной и административной. С самым духом его управления знакомит указ 301 г., которым, при возрастающей дороговизне, назначались максимальные цены на все важнейшие жизненные продукты; за нарушение постановлений указа грозила смертная казнь.

И вот каким путем доброжелательный, разумный и в высшей степени деятельный государь, не находивший удовольствия ни во власти, ни в блеске, ее окружающем, счел необходимым осуществить целую систему строжайшего единовластия и полной монархической недоступности. Во всех действиях этого замечательного человека резко выступает одна преобладающая черта его характера: склонность к доктринерству, к систематизации; эта черта, вероятно, привела его и к несчастной политике, которой он держался по отношению к христианам, тогда как христианство, в течение последнего столетия, достигло такой степени силы и распространения, что против него уже должны были оказаться тщетными всякие преследования и полицейские ограничения.

Гонение, поднятое по повелению Деция и после его смерти временно поднявшееся само собой или по чьему-либо повелению, уже не могло остановить возрастания Христианской церкви, и Галлиен отказался от насильственных мер против христиан, более склоняясь в сторону терпимости. Вследствие этого число христиан вдруг так возросло, что к началу IV в., как предполагают, двенадцатая часть всего населения империи уже исповедовала новую веру; особенно же, благодаря гонениям, возросла и окрепла их внутренняя связь и организация. Естественно, что именно во время гонений, когда «пастырь отвечал за овец своих», а епископ выступал представителем за всю свою общину, – в это время должен был усилиться монархический элемент в устройстве церковной общины. Первоначальное равенство всех членов общины исчезло; из общей массы верующих в виде особого сословия выделилось духовенство (clerus) и вместо прежнего совета старейшин или пресвитеров власть над христианской общиной перешла в руки одного лица. Таким лицом стал епископ , бывший первоначально лишь главой собрания пресвитеров, а теперь уже главой и руководителем всей общины, ее представителем в отношениях с внешним миром, духовным отцом во внутреннем быту общины, в отношениях к своим духовным чадам. С религиозными интересами, конечно, издавна должны были слиться и весьма важные интересы мирского характера: и таким образом незаметно успела возрасти среди Римского государства христианская церковь – новое, организованное и могущественное государство, влияние которого давало себя чувствовать во всем, и даже весьма настойчиво. Не стесняясь, эта церковь стала всюду воздвигать и утверждать внешние символы своей мощи – свои места поклонения, храмы, часовни, кресты; в самой Никомедии у христиан был воздвигнут прекрасный собор, и всюду – при дворе, в войске, в высшем управлении – христиан было множество. Такое положение должно было представляться главе государства весьма важной, можно даже сказать – очень важной задачей. Не говоря уже о том, что и в общественной, и в частной жизни все явления были так тесно связаны с формами политеизма, что их невозможно было разъединить, не поколебав основы общественной жизни, становилась невозможной сама веротерпимость, распространенная в римском мире, при множестве различных религий и культов, существовавших рядом. Та горячая ревность, с которой христиане проповедовали свое учение, разожгла и язычников, и те же самые боги, к которым они прежде относились с равнодушной иронией, теперь – ввиду борьбы с христианством – вновь приобрели некоторое значение и цену в глазах толпы.